Российская газета| Ваш фонд существует более десяти лет. С чего начиналась эта идея и как она трансформировалась со временем?
Владимир Спиваков| С чего начиналась? С генов, наверное. Сколько я помню своих родителей, они всегда, даже в очень трудные и горестные дни, кому-то помогали, с кем-то делились. И я всегда считал, что каждый человек на своем поле что-то должен сделать не только для себя, но и для другого. От этого - чувство удовлетворения, хорошее настроение. Когда распался СССР, более всего пострадали самые незащищенные, неприспособленные к борьбе и жизни люди - старики и дети. Была и другая мысль - о том, как страшно разорвать культурное поле. Люди даже не всегда понимают, насколько это гибельно для страны. Ведь большинство ужасных вещей в нашей жизни происходит от невежества - включая межнациональные конфликты. От невежества - ненависть. И я хотел делать все от меня зависящее, чтобы сохранять это культурное поле. И первый импульс - помогать талантливым детям. А потом стали помогать и детям больным, оплачивать операции, включая операции на открытом сердце. Я счастлив тем, что чувствую такое доверие людей: мне не нужно бегать по высоким инстанциям, чтобы поместить больного ребенка из провинции или из другой страны - Киргизии, допустим, - в московскую больницу. Порой достаточно позвонить. Стучите - и вам отворят.
РГ| А не возникает чувство, что вы должны пятью хлебами накормить тысячи страждущих?
Спиваков| Были трагические случаи, когда помочь было невозможно. Алиса Коршунова, страдавшая саркомой, все-таки умерла, а я еще продолжал играть концерты, за которые уже взял деньги на ее спасение. Мы ее лечили в одной из лучших больниц Нью-Йорка. Ей было 13 лет, и она была замечательно одаренной пианисткой. Уже совсем безволосая, без бровей и ресниц, выйдя на два дня на свободу, она играла Хроматическую прелюдию и фугу Баха. Мои друзья купили ей маленькую электронную клавиатуру, на которой она могла заниматься, лежа в кровати. Но - не помогло...
РГ| Ваш фестиваль пройдет под девизом "Дети против террора". Это красивая фраза или вы действительно верите в способность искусства влиять на развитие событий в мире?
Спиваков| Я считаю, что искусство в жизни играет огромную роль - это, если хотите, для меня часть религии и форма любви. Посмотрите на лица детей, которые занимаются классической музыкой, - это уже лики.
РГ| Но течение жизни явственно сносит нас к иной музыке - агрессивной и бездушной, к музыке распада. Это она сейчас в эфире, на стадионах и концертных площадках.
Спиваков| Все так, но этому необходимо сопротивляться! Нельзя же сидеть и безучастно смотреть на весь этот сор, который с огромной скоростью мчится по реке, - он в какой-то момент и вас затянет! И, я думаю, эту необходимость сопротивляться на самом деле понимают очень многие. Добро не таблетка, которую можно принять - и станешь здоровым. Это процесс долгий. Поэтому я и обратил свои усилия на детей - это о них нужно думать, если мы хотим благополучного будущего.
РГ| А кто в вашем фонде ищет этих одаренных детей?
Спиваков| Это дети ищут наш фонд. В стране уже знают, что здесь не пройдут мимо талантливого ребенка. У нас гигантский поток писем со всей страны. А вообще я не люблю, когда говорят: "мой фонд". Мы делаем общее дело, и я стараюсь помогать всем фондам, которые занимаются благотворительностью и которым я верю.
РГ| Что вы можете сказать о сегодняшнем состоянии детского музыкального образования в России?
Спиваков| Как-то жена моя Сати и я ужинали с Бернадеттой Ширак, и зашла речь о музыкальном образовании в России. Она спросила: как получается, что у вас в России столько талантов? Я ответил: система образования другая. На Западе за исключением нескольких стран - Англии, Америки, Японии - нет специализированных музыкальных школ. Там музыкой занимаются параллельно с общеобразовательными предметами. А в этом случае музыкант из ребенка никакой. Музыкой нужно заниматься всю жизнь, с детства отдавая ей три-четыре часа, иначе - никак.
РГ| А как возникла эта наша уникальная школа музыки?
Спиваков| Уже при советской власти, на общей волне: дать образование народу. Люди понимали, что музыка - это общечеловеческая речь. Во время войны музыкальные школы эвакуировали - берегли как культурное достояние народа. Шостакович мечтал о том, чтобы в школах изучали не только буквы и цифры, но и ноты - потому что занятия музыкой гармонизируют человеческую душу. А сейчас в школах ликвидировали уроки пения - последнее, что оставалось от музыкального образования в массовых учебных заведениях. У меня на столе лежит письмо из Екатеринбурга - настоящий крик о помощи: музыкальную школу-десятилетку при Уральской консерватории хотят перепрофилировать в обычную школу "с музыкальным уклоном". А это школа замечательная, из нее вышли большие музыканты, у меня в оркестре работают несколько ее выпускников. Я позвонил Эдуарду Росселю, и стало ясно, что это дело рук мэра города г-на Чернецкого. После чего я обратился к министру культуры Александру Соколову с просьбой остановить этот процесс. А причина, как всегда, имущественная: там очень хорошее здание и много охотников им завладеть.
РГ| Я тоже выпускник этой школы и тоже слежу за событиями с большой тревогой. Но что в принципе с нами происходит? Может, исчезает потребность в музыке? Как заявил мне один из крупнейших специалистов по звукорежиссуре "Мосфильма" Владимир Виноградов: "Россия глохнет. Она теперь вся в наушниках и слушает музыкальную долбежку, которая разрушает слух".
Спиваков| А душа российского человека к музыке предрасположена. Одна из программ нашего фонда условно называется "Дети на обочине": дети выезжают в колонии и играют для заключенных подростков концерты классической музыки. Подростки, которые там сидят, ведь не родились преступниками, хотя вполне могут преступниками оттуда выйти. Мне рассказывали, что они плакали, слушая Моцарта, Баха, Бетховена, Чайковского. Приезжая с "Виртуозами" или с Национальным филармоническим оркестром в города России, я чувствую: люди изголодались по хорошей музыке. В Североморске, в Сыктывкаре - переполненные залы.
РГ| А туда вообще долетает симфоническая музыка?
Спиваков| Практически нет. По радио ее не услышишь, по телевидению - тем более.
РГ| И вот приезжает ваш оркестр и играет что-то непонятное...
Спиваков| И выясняется, что эта музыка - понятна. Приходит очень много молодежи. Иногда встречи после концертов затягиваются на несколько часов. Во многих городах мои коллеги-музыканты дают мастер-классы. Это не просто работа - это своего рода служение. Ведь большинство людей - хорошие. Я в этом абсолютно убежден. Просто нужно создавать атмосферу добра. Везде. На ТВ и радио, в газетах и журналах. В книгах и спектаклях. В политике. Мне кажется, каждый из нас должен что-то делать в этом направлении, потому что добро рассеивает туман.