Первый настолько немногословен, что ответов и вообще каких-либо слов от него можно ждать годами, и в конце концов получить все равно лишь многозначительную паузу. Что же касается Римаса Туминаса - лауреата российской Госпремии за заслуги перед русской литературой и искусством, обладателя национальных литовских премий и победителя многих международных театральных фестивалей, - то о своем любимом деле он может говорить с рассвета до заката и с заката до рассвета. Чем мы и поспешили воспользоваться во время гастролей созданного и возглавляемого им государственного Малого театра Вильнюса в Москве.
Российская газета: Вы однажды искренно признавались, что "Вишневый сад" научил вас не сердиться на время. Существует ли пьеса, которая окончательно может примирить вас (или даже всех нас) со временем, заставить больше не замечать его быстротечности?
Римас Туминас: Это может сделать опять же тот же Чехов. Он меня преследовал, и он меня пригласил в Москву учиться, как будто бы сказал, что вот именно здесь можно попытаться научиться понимать меня. И когда в ГИТИСе меня спросили, почему я приехал поступать в Москву из Литвы, я честно ответил: потому что хочу ставить Чехова. И я потом ставил его. Может, не все получалось так, как хотелось бы, но это красивая, элегическая песня, которую я бы пел и пел.
РГ: В "Трех сестрах" вам удалось найти ответ, почему они - сестры - никак не соберутся переехать в Москву? Самое внятное "объяснение" я однажды получила от мамы маленькой девочки, которую привели в театр на взрослый спектакль. Ребенок очень внимательно наблюдал за происходящим, а потом громко, на весь зал, спросил: "Мама, ну чего они не едут-то?" Маме нужно было дать конкретный ответ на конкретно поставленный вопрос. Рассуждения чеховедов здесь бы не прошли. И она нашлась: ну потому что денег нет.
Туминас: И денег нет, и железная дорога далеко, и даже Вершинин не понимает, почему не едут... Репетицию "Трех сестер" мы сразу начали с того, что, конечно, никто никуда не поедет, и не надо жить этой мыслью. Это иллюзия, о чем старшие сестры Ольга и Маша прекрасно понимают, но Ирине, младшей, пока об этом не говорят. Как не говорят обычно всей правды детям.
РГ: Римас, с каждым приездом в Москву ваш легендарный спектакль "Маскарад" становится все короче и короче. В первоначальном литовском варианте он шел четыре часа. На московском Чеховском фестивале - три. Сейчас вы его сократили до двух с половиной. Вы так легко отказываетесь от придуманного?
Туминас: Проделанная работа никогда никуда не пропадает. Нам не жалко. К тому же я вообще в жизни стараюсь не сожалеть, а только продолжать. И избегать точных ответов - все нами сделанное уходит в глубь нашей памяти, чтобы потом обязательно вернуться. Не надо ни о чем сокрушаться - все же постоянно меняется. Что же касается "Маскарада", то на гастроли в Москву мы привезли тот же вариант спектакля, который сейчас идет и в Литве. Конечно, свою коррекцию сделали фестивали и выезды театра на гастроли за рубеж. Там они не выдерживают наших длиннот. Да и вообще я считаю, чем короче спектакль, тем лучше.
РГ: Два года назад ваш театр справил новоселье в старинном особняке, расположенном в самом центре Вильнюса. Кочевой арендной жизни положен конец?
Туминас: Раньше мы снимали площадки в Национальном театре и действительно очень много ездили. Мы так привыкли к фестивальной жизни, что когда открылся театр, я с ужасом подумал: и что, теперь придется каждый вечер играть? Раньше, на выездах, для нас каждый спектакль был праздником, а сейчас что же получается - праздник каждый день? Я думал, буду свободнее, а в результате получилось, что я построил себе тюрьму... Мне казалось, самый лучший спектакль - это то здание, которое сумели реконструировать. (Оно представляет собой уникальный памятник архитектуры конца XIX - начала XX века, в котором с 1909 по 1914 год размещалась литовская культурная ассоциация "Рута". Потолок зала сложен из стеклянных блоков, и всего две подобные уникальные конструкции сохранились в Европе: один - в Праге, а второй - в Вильнюсе. Прим. ред.) Не было такой сверхзадачи - создать театр, мною скорее двигало желание найти площадку для репетиций, лабораторию, где бы мы изучали жизнь и познавали себя. Но нас назвали, дали государственный статус, и мы стали новым государственным театром, чего я тоже боюсь. Опять почему-то захотелось независимости... Все это оттого, что раскрывается память. Наверное, театр для меня и есть сама память. Он как-то не живет сегодняшним днем, он - ее дом вчерашний. И вся литература, и драматургия, в которой я не ощущаю сегодняшнего дня, не понимаю его и не нахожу отражений; как не нахожу в современной драматургии и той памяти, которой я мог бы жить. А я хочу жить памятью.
РГ: Мечты о будущем разве не прекраснее воспоминаний?
Туминас: Если ты хочешь уйти вперед, в будущее, для театра это всегда означает дорогу назад. А насколько ты далеко уйдешь назад, настолько окажешься впереди. Я убежден в этом. В прошлом все очень светло, хорошо.
РГ: И там можно вспоминать только то, что тебе нравится.
Туминас: Да, и к тому же гораздо чаще мы не ощущаем света именно сегодняшнего дня. А память прошлого прекращает это затмение настоящего. Я очень хорошо себя чувствую в архитектуре конца XIX - начала XX века. Это мой век, это мой дом, моя литература, мой театр. Может, мы пойдем дальше и придем к прекрасному XVI веку. Еще есть время.
РГ: Римас, во время гастролей вы выслушали столько поздравлений и приняли такое бесконечное множество комплиментов, что вполне можно было бы успокоиться и остановиться на достигнутом. Но купаться в лучах славы - не в вашем характере?
Туминас: У меня впечатление, что я только начинаю жить и работать. Даже странно, когда оглядываешься назад и видишь, что выпущено, недоумеваешь - и когда все это было? Но все, что делалось, делалось для того, чтобы подойти... к началу. Однажды ночью, лет семь тому назад, меня кто-то посетил. Как будто чья-то нежная рука коснулась. Я от этого даже проснулся. Вокруг - никого, только слышен шепот: все еще впереди, вот-вот все начнется... Я и поверил. Сон это был или нет, но в театре так и живется - всегда находишься в вечном начинании. Этому бессмысленно сопротивляться, и чем раньше ты смиришься, признаешь, что впереди у тебя - вечное начало, тем больше ты успеешь в своей жизни.