Российская газета | Оперная труппа Большого театра впервые выступала в Ковент-Гарден. Это был успех?
Александр Ведерников | Есть успех у критики и есть у публики. У публики успех чувствуешь эмпирически: теплый прием и хорошая посещаемость. Зал на всех спектаклях был полон. И после "Огненного ангела" все кричали, и после "Бориса Годунова" кричали. Лондонские критики не дают однозначных оценок, но по тональности рецензий можно понять, доброжелательно они отнеслись или нет. Спектакли могли понравиться больше или меньше, но не было ни одной рецензии, где бы было написано, что кто-то плохо пел или плохо играл. Все отмечали высокий музыкальный уровень спектаклей.
РГ | Выбор спектаклей был рассчитан на английских зрителей?
Ведерников | Обе оперы нечасто звучат в Лондоне. В 1993 году в театре Ковент-Гарден поставили своего "Огненного ангела", но эту оперу все равно мало кто знает. "Борис Годунов" там тоже редкий гость. Мне приятно, что именно "Огненный ангел" открыл гастроли и задал тон критике, потому что если бы это был "Борис Годунов", можно было бы сказать, что мы проедаем старые проценты. А "Огненный ангел" - одна из наших недавних работ.
РГ | Можно ли сказать, что "Борис" - это "масс-маркет", а "Ангел" рассчитан на продвинутых зрителей?
Ведерников | "Борис Годунов" - вещь проблемная. Темы, которые поднимаются в этой опере, сами по себе сложны: соотношение власти и совести, народные массы и роль личности в истории. И христианская идея здесь присутствует зримо. Это все никогда не будет "масс-маркетом". Хотя я понимаю, что "Борис Годунов" - по-хорошему декоративная постановка. Может быть, ее легче воспринимать просто потому, что кто-то в состоянии оценить музыку или какие-то идеи оперы, а кому-то просто нравится, как на сцене фонтан бьет.
РГ | Как после успеха обновленного "Бориса" вы смотрите на целесообразность запланированной на следующий сезон постановки Александра Сокурова?
Ведерников | "Борис Годунов" - это рукопись с несколькими слоями, или, как сейчас модно говорить, гипертекст. Существует много вариантов авторского текста, есть также разные редакции этой музыки, выполненные такими крупными композиторами, как Римский-Корсаков и Шостакович. В зависимости от того, какую версию ты выбираешь, получается разная опера. Выбираешь вариант, который заканчивается сценой под Кромами, получается народно-музыкальная драма, а если выбираешь вариант, который заканчивается смертью Бориса, - это опера в четырех действиях. А еще раньше Мусоргский называл это "музыкальным представлением". В этой опере материала хватает на несколько спектаклей. Каждый художник берет то, что ему интересно, поэтому может быть много разных "Борисов". Я не думаю, что эти "Борисы" у нас будут идти одновременно просто потому, что сложно держать в уме сразу две музыкальные редакции одним и тем же людям: я имею в виду даже не оркестр, а хор. Но я думаю, что, поскольку одна редакция эстетически сделана для большой сцены, а другая - для новой, они могут идти, чередуясь с какой-то периодичностью.
РГ | Как вы оцениваете работу оркестра, хора и солистов в Лондоне?
Ведерников | Я считаю, что в Лондоне надо напрягаться так же, как, скажем, в Петрозаводске. Публика - везде публика. У меня профессиональное ухо, и я лишен возможности взглянуть на наших музыкантов просто как зритель. А как дирижер и музыкальный руководитель я и не должен быть ничем удовлетворен - это издержки профессии. Чем они лучше поют и играют, тем больше остается, куда стремиться: в искусстве нет конечных станций. Но мне, конечно, приятно, что наше новое поколение оперных певцов получило очень высокую оценку - Казаков, Манистина, Штонда, Муравицкий, Пастер. В то же время мне особенно дорого, что все единодушно отмечали очень хорошую игру оркестра.
РГ | Опера Большого театра ездит на гастроли реже, чем балет. Почему?
Ведерников | Во-первых, гастроли оперного театра - мероприятие убыточное, потому что количество вовлеченного народа пропорционально гораздо больше, чем если бы на гастроли поехал квартет, камерный оркестр (я говорю по нарастающей), симфонический оркестр, драматический спектакль или балет. Это удовольствие дорогое и требует привлечения дополнительных источников финансирования. И у нас нет такой цели: гастроли ради гастролей. В принципе мы должны играть для нашей публики на стационаре. Но мы также должны заявлять о том, что мы есть, активно развиваемся и демонстрируем восходящий вектор нашего развития, нашего качества. Для этого надо время от времени появляться в тех местах, которые являются знаковыми и важными. К ним, безусловно, относится "Ройял Опера Хаус". Поэтому иногда ездить на гастроли нужно, но это должно быть содержательное мероприятие. Меня греет тот факт, что резонанс от этих гастролей обещает быть очень значительным. За границей довольно долго не было объективной картины того, что у нас в опере происходит. В этом смысле гастроли были очень важными: на спектакли пришли определенные группы decision-makers: лидирующие антрепренерские агентства, директора театров и международных музыкальных организаций. Те, которые формируют общественное мнение.
РГ | Кто еще из известных лиц был на спектаклях?
Ведерников | Принц Майкл Кентский, баронесса Тэтчер, люди с Даунинг-стрит (это как у нас администрация президента). Г-жа Тэтчер сказала, что сначала ей было несколько сложно вжиться в атмосферу "Огненного ангела", но через двадцать минут ей все настолько понравилось, что она сидела до конца и не могла оторваться.
РГ | Вам не в новинку выступать на разных сценах. Но все же есть ли отличия в реакции публики там и здесь?
Ведерников | Да я же не видел ничего! Но на юмор реагировали непосредственно, хлопали и смеялись, хотя был не такой точный перевод. Я не слышал, чтобы у нас смеялись. Публика там очень любопытная. Многие с первого ряда все время наклонялись и заглядывали в оркестровую яму. Мне понравился их опыт: в отреставрированном Ковент-Гарден есть именные стулья в первом ряду партера, видимо, названные в честь тех, кто благотворительствовал. У нас это почему-то не принято, но мне кажется, что это очень хорошая идея.