Постановление о двух ленинградских журналах были своего рода "пробой пера" власти, тест на безупречное повиновение. Сегодня в редакции "Звезды" состоится вечер, посвященный 60-летию ждановского постановления. Накануне главный редактор журнала писатель и историк Яков Гордин ответил на вопросы "РГ".
Российская газета | Яков Аркадьевич, даже в тексте доклада Жданова просматриваются обобщения: власть не скрывает, что дело не только или не столько в Ахматовой и Зощенко...
Яков Гордин | Конечно. Это была акция устрашения и унижения. На всю страну, на все слои населения. Ахматова и Зощенко - явления как бы полярные в литературе. Ахматова - утонченная, кумир либеральной, пользуясь сегодняшними терминами, интеллигенции. Она - художник, который упорно не встраивался в советскую культуру и не считал возможным приспособиться к ней. Хотя во время войны ситуация несколько изменилась...
РГ | "Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет..."
Гордин | Именно. И, казалось, власть должна была бы смягчиться по отношению к ней, но - нет. Ахматова была символом интеллектуального сопротивления. Пользуясь словами Блока: "Дай нам руку в непогоду, помоги в немой борьбе". Вот она помогала в немой борьбе...
РГ | Это была вовсе не немая борьба как в прямом, так и в переносном смысле. Борьба словом. Стихами и творческим самостоянием, которое в условиях сталинской реальности превращалось в противостояние... Но это "утонченная врагиня" Ахматова. А чем был опасен кумир простого народа Зощенко?
Гордин | Он действительно искренне считал себя советским писателем, советским человеком, принявшим новый строй. Цитатами из его произведений говорил народ, Зощенко был фантастически популярен. Он писал о чудовищном мире, а в чести была пафосная литература. И именно уничтожение унижением должно было показать всем: с каждым, с любым, с самым народным и самым любимым можно сделать все.
РГ | А зачем понадобилось власти эта акция усмирения?
Гордин | Нужно было показать стране, что все надежды времен войны и послевоенных месяцев - только иллюзии. И с 1937 года ничего не изменилось. Никакого послабления, никаких даже намеков на свободы не было. Это необходимо было для того, чтобы подавить некие флюиды не то что бы свободомыслия, но просто мысли. Ощущение свободы, возникшее после победы в Великой Отечественной, гордость за себя и, наконец, возможность сравнить свою жизнь с жизнью на Западе - в освобожденных странах - слишком неудобный, опасный коктейль для власти. Ленинград, выстоявший в блокаду, стал самым героическим городом, самым знаменитым, это сказалось на самоощущении ленинградцев. Он всегда вызывал беспокойство власти: бунтовавшие после революции петроградские рабочие, Кронштадтский мятеж... Город непокоренных, всегда вызывавший у власти недоверие. Это удобно, что Ахматова и Зощенко жили именно там. "Звезда" была самым уважаемым журналом, "Ленинград" - молодым, только набиравшим силу. Тоже полюса. И власть сделала упреждающий шаг. То была, по сути, инструкция. И, конечно, не Жданову принадлежит идея этого бичевания, а Сталину, который был грубым, но очень точным психологом.
РГ | Зощенко и Ахматова очень по-разному восприняли случившееся...
Гордин | Потому, что они по-разному воспринимали советскую действительность, по-разному к ней относились. После таких постановлений - тюрьмы и лагеря. И в этом для Ахматовой не было ничего парадоксального: закономерный финал ее взаимоотношений с властью. С Зощенко - иная ситуация. Он искренне полагал, что делает полезное государству дело, высмеивая недостатки действительности. Но, как мне кажется, больше, чем обвинения в идеологической диверсии, на него подействовал упрек в трусости. Он ведь боевой офицер.
РГ | Вы имеете в виду Первую мировую, когда он был офицером царской армии?
Гордин | Да, он командовал ротой, получил четыре ордена, был ранен, тяжело болел всю жизнь. А Жданов назвал его трусом и подонком. В 1954 году, уже после смерти Сталина, была встреча Ахматовой и Зощенко с английскими студентами. И на их вопрос, согласны ли они со ждановским постановлением 1946 года, Ахматова ответила чеканным клише: "Только так". И можно только догадываться, что она имела в виду... А Зощенко прямо ответил, нет, не согласен, не может согласиться с обвинениями в трусости.
РГ | И была показательная чистка в Ленинграде, куда вызвали московскую партийно-писательскую комиссию с Симоновым во главе. На "чистке" Зощенко не стал каяться. И закончил выступление так: "Мне не нужно вашего сочувствия, дайте мне спокойно умереть!" В немом зале ему аплодировали только Александр Володин и Израиль Меттер. А Симонов бросил реплику: эти двое присоединили свои голоса к английским буржуазным сынкам...
Гордин | Когда я слышу разговоры о благородстве Симонова, я вспоминаю даже не его установочный доклад о "безродных космополитах" в 1948 году, а именно 1954 год. Уже не было Сталина, начиналась оттепель. А Симонов убивал Зощенко.
РГ | Постановление производит жуткое впечатление эмоциональной тоталитарной лексикой, хотя в нем ведь нет даже привычных требований "расстрелять", "уничтожить, как бешеных собак".
Гордин | В нем сконцентрировалась суть системы, построенной на отрицании человеческого достоинства. Оно производит такое жуткое впечатление именно безудержным намеренным хамством, а даже не идеологической составляющей. Это декларация способа отношений с интеллигенцией. Вполне по-ленински: "Интеллигенция думает, что она мозг нации, а на самом деле она г..." Вы думаете, что вы - носители национальный культуры, а вы - дерьмо. Подонки, блудницы и их поддерживающие. И власть скомандовала: реагируйте соответствующе.
РГ | Увы, многие и отреагировали в полном соответствии с этим ленинским определением. Клеймили, бичевали...
Гордин | А у них уже не было выхода. Люди с политико-уголовным сознанием, носителями которого и были советские руководители, использовали прием вовлечения. То есть соучастия. Никто не мог чувствовать себя защищенным даже в своей среде - среду раскалывали вот этой кампанией, обязывающей соучаствовать. Вот потому надо помнить о таких вехах в истории государства и в жизни интеллигенции. Чтобы была психологическая гарантия от ситуаций, когда власть при твоем непротивлении переступает черту. И может тебя унизить. И растоптать.
Досье "РГ"
Из постановления ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград" от 14 августа 1946 г.
"Предоставление страниц "Звезды" таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции "Звезда" хорошо известна физиономия Зощенко... Зощенко изображает советские порядки и советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостное хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами....Журнал "Звезда" всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения... не могут быть терпимы в советской литературе".