Программу юбилейного марафона собирали несколько лет, чтобы в горячий момент "Моцарт-22" выставить для зрителей готовую продукцию. Именно таким путем и попали в нынешнюю афишу два спектакля Мартина Кушея - "Дон Жуан" и "Милосердие Тита", апробированные в прежние годы.
"Милосердие Тита" вписалось в общий контекст фестиваля, культивирующего формулу "не музейного Моцарта". Кушей в "Милосердии Тита", так же, как потом и Гюнтер Крамер в "Митридате", сдвинул благостные просветительские смыслы моцартовской эпохи в сферу актуального политического памфлета так, что история о чувствительном, всепрощающем императоре Тите преобразовалась в жутковатый монументальный слепок с современной европейской цивилизации, живущей во время "армагеддона", в фобиях терактов и катастроф, реальной угрозы войны. В "Милосердии Тита" Кушей развернул впечатляющую и грандиозную фреску деструкции современной цивилизации, страшную и мрачную реальность. Огромный трехъярусный ангар с бетонированными стенами, обшарпанными колоннами и разбитой сантехникой, железная койка с драным матрасом, - все, что осталось от былой империи Тита. И Тит не может быть милосердным, ласковым императором, каким написал его Моцарт. Тит у Кушея в исполнении Майкла Шаде - жесткий, агрессивный "пахан" с бычьей шеей и мимикой урки. Тит плюет и топчет документы, врезает пощечины, растирает кровь на своих руках, и только витиеватые теноровые пассажи напоминают о том, что характер его выписан Моцартом.
Моцарт написал мужские партии, предназначенные для кастратов, и в спектакле этот мир женщин, переодетых в мужчин, дает дополнительные обертоны смысла, где все двояко, подозрительно и лицемерно. Титу надо крепко держать свою "братву" в руках. Вокруг все время что-то происходит: стычки, ссоры, поджоги, угрожающий гул на небе. Вспышки ярости, бешеные припадки одинокого, темного в мыслях Тита прекращаются только тогда, когда Сервилия - женщина, которую он хочет, оказывается на его койке. Вот тут Тит и проявляет милосердие, даровав всем жизнь. Ярусы его империи-ангара немедленно заполняются массовкой, накрываются праздничными скатертями столы, и семейные пары с фальшивыми улыбками выкладывают на столы своих маленьких сыновей - мальчиков, которым предстоит заклание. Спектакль Кушея о том, что политика - это инструмент личных амбиций, а фальшивое цивилизованное милосердие имеет беспощадные последствия.