Стоун сделал картину о силе человеческого духа, американскую "Повесть о настоящем человеке", где Всемирный торговый центр - символ величайшей трагедии нашего мира. А "Две башни" - это что-то из "Властелина колец". Но напрасно клюнут на него "толкиенисты" всех мастей - увлекательного зрелища не будет.
Оливер Стоун обманул ожидания любителей жанра "фильма-катастрофы", где главный аттракцион - обрушение зданий и затопление кораблей. Он разочарует и тех, кто надеялся получить политический фильм о противостоянии цивилизованного мира и мусульманских экстремистов. Эта первая большая крупнобюджетная лента, посвященная событиям сентября 2001 года, менее всего похожа на блокбастер - ее авторы сузили поле глобальной трагедии до судеб двух нью-йоркских полицейских, оказавшихся под завалами башен-близнецов. Их имена - Джон Маклафлин и Уилл Джимено, они существуют в действительности и сейчас вместе с режиссером представляют фильм в Венеции. Они - двое из двадцати полицейских, которых тогда удалось спасти из-под обломков небоскребов. Картина сделана на основании свидетельств людей, для которых 11 сентября стало днем их второго, трагического рождения. Этих двух героев играют Николас Кейдж и Майкл Пенья.
Когда сведения о съемках фильма появились в печати, создалось впечатление, что это будет рассказ о героизме полицейских, которые до последнего момента, рискуя собой, выводили людей из гибнущего здания, - ведь таких случаев 11 сентября тоже было немало. Но и эти предположения не сбылись. Стоун с его соавторами выбрали самый минималистский и наименее эффектный вариант из всех возможных. На протяжении почти всего 125-минутного фильма на экране - два человека, полностью заваленные осколками бетонных конструкций, не имеющие возможности пошевелиться, видны только серые от пыли лица. Они могут только изредка перекликаться, чтобы не дать друг другу умереть. Они могут также думать о своих близких, и это тема, которая более всего волнует авторов картины. Если действие и покидает иногда развалины башен-близнецов, то лишь для того, чтобы увидеть, что происходило за эти страшные сутки с женами и детьми обреченных. Оливер Стоун сделал фильм во славу семейных ценностей, которые дают людям силы пройти смертельные испытания и остаться в живых.
Семейные ценности в картине понимаются на всех уровнях. Это семья как сообщество близких по крови людей - жена, дети, родители. Это также семья, в обычной жизни разобщенная, даже раздираемая противоречиями и конфликтами, но умеющая сплотиться в трудную минуту и снова ощутить себя огромной семьей, - вся Америка. Нация-семья - не миф, придуманный для кино, а реальность, мы наблюдали ее духовное величие в дни этой национальной трагедии по телевидению. Чужие люди бросались на помощь друг другу, старались друг друга поддержать, рисковали собой в небоскребах, чтобы помочь вывести стариков и слабых; там был ужас и хаос, но не было паники и подлой трусости. При этом каждый понимает, что само слово "нация" в применении к Америке условно: в США живут едва ли не все населяющие землю народы. Значит, тут не родство крови и не узы национальных традиций - тут непоказная, естественная и объединяющая любовь к этой земле и гордость за свою страну. Те категории, которые для многих народонаселений мира так и остаются недосягаемой мечтой: патриотизм - не плод хорошо придуманных патриотических программ, он произрастает свободно и без усилий как результат реальных, а не декларированных нравственных установок.
Об этом естественном патриотизме - фильм Оливера Стоуна. Режиссер уже разрабатывал эту тему - и тоже на материале реальной судьбы - в фильме "Рожденный 4 июля". Теперь он к ней вернулся, презрев все соблазны коммерческого кино.
Цинику фильм, вероятно, покажется излишне сентиментальным, а воспоминания о "мирной жизни", вспышками-флэшбеками, разрывающими монотонность заточения героев в бетонной ловушке, - сусальными. В какой-то момент Джимено даже увидит Христа в сияющем мареве, правда, с пластиковой бутылкой минералки в руке. На самом деле все это входит в естественный комплекс мыслей, обуревающих человека перед лицом смерти. Стоун это понимает, но нигде не педалирует. Ему важна хроникальность, важен эффект присутствия там, рядом с персонажами. Люди в его фильме, где бы ни находились и чем бы ни занимались в минуту катастрофы, не молятся исступленно и не заходятся в истерике: они делают, что могут, полагаясь на себя и свою страну, зная, что каждый человек в этой семье выполнит свой долг. Это - качество высокоорганизованного общества.
Поразительно начало фильма. Нью-Йорк просыпается утром 11 сентября, еще не зная, что этот день начнет отсчет новой истории человечества. Силуэт города с башнями-близнецами в утренней дымке фантастически прекрасен. За считаные минуты Стоун создал настоящее признание в любви к Нью-Йорку - кадры изумительно нежны и ностальгичны. Эта ностальгия и эта нежность относятся и к ушедшей в Лету эпохе романтизма - сознания прочности нашей цивилизации и преклонения перед прогрессом, устремленным в будущее. Пройдут всего лишь часы, и человечество столкнется с новой реальностью: религиозные ортодоксы поставят под вопрос и цивилизацию, и прогресс, и основу всех гуманистических систем - саму жизнь. В этом смысле Оливер Стоун создал не только фильм-документ, но и фильм-предостережение всем, кто еще может его услышать и понять.
Поэтому он так последовательно избегает любых уступок жанровому кино, даже самых, казалось бы, необходимых. Зная возможности компьютерных спецэффектов, мы понимаем, какие апокалипсические картины хаоса, царившего в обреченных небоскребах, тут можно было развернуть. И как эффектно можно было бы увидеть приближающийся самолет из офисов и холлов, в которые он сейчас врежется. Ничего этого в фильме нет - и, понятно, не из соображений бюджетной экономии. Даже самолет-убийца дан только закадровым ревом и смутной тенью, промелькнувшей в ущелье между зданиями. Отсечено все, чего не увидели в те роковые минуты прототипы героев - Маклафлин и Джимено. В кадре только то, что они видели или о чем думали. Только то, что связано с их личными судьбами.
Это фильм, где зритель лишен привычного удовольствия гадать, чем все закончится. Это фильм с уже известным финалом. Единственное, к чему он апеллирует, - способность зрителя сопереживать и думать.
Это, как сказано, неполитический фильм. Он не занимается религиозными и другими соображениями исполнителей и заказчиков преступления. Он гонит саму мысль о реванше - достойном ответе стране или конфессии, ответственным за трагедию. В этом тоже есть достоинство высокоразвитого общества, создавшего базовые ценности большой и, в сущности, непобедимой семьи.
"Всемирный торговый центр" Оливера Стоуна нужно смотреть всем: он на многое открывает глаза, четко расставляя нравственные ориентиры по своим местам. И теперь каждому решать, где его враги, а где потенциальные друзья и союзники в начавшейся ползучей, подлой и, возможно, последней войне человечества.