Как-то он представлял свою книгу о Григории Распутине в маленьком зальчике Комитета по печати и массовым коммуникациям. Гостей было сравнительно мало: узкий круг журналистов и издателей. Но Радзинский и здесь выкладывался по полной программе, не слабее, чем на ТВ перед миллионами зрителей или в Санкт-Петербурге, где он собрал около четырех тысяч желавших послушать его. Что и говорить, это артист par excellence. Во время выступлений, неважно, где и перед кем, в нем работает не разум, а натура драматурга и актера и в целом - медиума, который должен слушателя заворожить, приковать к стулу, к креслу, к дивану, а если это не получается, значит, дело проиграно.
Но хороших артистов много. Одним артистизмом сегодня не проймешь. Время шумное, информационно насыщенное. Это не конец 70-х-начало 80-х годов, когда спектакли Радзинского "Беседы с Сократом", "Театр времен Нерона и Сенеки" и другие смотрелись вдумчиво, неторопливо осмыслялись, обсуждались. Никогда не забуду, как Сократ - Джигарханян на сцене Театра имени Маяковского долго-долго не пил приготовленную чашу с цикутой, произнося философские монологи, заговаривая смерть и одновременно издеваясь над ней.
В конце того вечера я подошел к нему и задал вопрос как автору книги о Сталине.
- Эдвард Станиславович, Сталин убил Горького?
- Конечно, убил, - не задумываясь, сказал Радзинский.
Признаться, я слегка опешил. Биографией Горького занимаюсь давно, но ответа на этот вопрос до сих пор не знаю. Больше того, не знает этого ответа и весь Горьковский сектор Института мировой литературы РАН.
"Конечно, убил!"
Потом я понял: это - ответ драматурга. В тот момент драматург в нем среагировал быстрее историка. Если Сталин Горького не убивал, если Горький умер от банальной пневмонии (как, скорее всего, было на самом деле), то в этой смерти нет драматургии, "театра времен Нерона и Сенеки". Такая смерть не интересна ни Радзинскому, ни его благодарным читателям и слушателям.
Время Радзинского наступает, когда скучен реальный политический театр, когда жизнь вокруг кажется слишком пресной. Между тем в самом простом человеке, вовсе не театрале и даже, может быть, никогда в жизни не посещавшем театр, живет тяга к драматургии, сильным страстям, роковым персонажам, законченным сюжетам. Античный и средневековый театры были народными, а не для эстетов. Просто Радзинский понимает это лучше других. Он не боится сильных эффектов, которые, оказывается, вполне способны заменить спецэффекты. Он не боится рассказывать об истории просто, если хотите, "коммунально", как о событиях, которые касаются лично тебя. На мой взгляд, самое ценное место в его передаче о гибели Николая II и его семьи было вот это: "Понимаете, он был человеком прошлого века. И как человек прошлого века он был уверен, что большевики убьют его, но не тронут его жену и детей". Теперь ясно, почему домохозяйки застывают перед экраном, когда выступает Радзинский?
Плюс, конечно, большой писательский талант. И плюс технология успеха, без которой ни один талант сегодня, увы, не реализуется. Такое уж время.
| прямая речь |
Накануне юбилея мы позвонили Эдварду Радзинскому.
Российская газета | Как собираетесь праздновать ваш юбилей?
Эдвард Радзинский | Улетаю из Москвы, вернусь в начале октября.
РГ | А юбилейные торжества, вечера?
Радзинский | Пусть юбилеи отмечают пароходы, корабли. Никогда не понимал этих пышных юбилеев еще с советских времен. Чему радоваться? Возрасту? Меня он не радует.
РГ | Как расходится ваша последняя книга "Александр II"?
Радзинский | Признаться, сам удивлен ее успехом. Откуда в современных людях интерес к столь давней истории? И цены на книгу ставят какие-то немыслимые!
"Российской газете" хочу передать большую благодарность. Я ее читаю, люблю. Вы всегда тонко обо мне пишете.
Ссылки: Крики и шепоты Эдварда Радзинского;