Российская газета | Общественной палате как институту приходится конкретными делами формировать свой авторитет в гражданском обществе. Защита алтайского водителя Олега Щербинского, помощь жителям Южного Бутова, Кондапога, дело Андрея Сычева - во всех этих делах Общественная палата принимала активное участие. Но произошло еще одно событие, которое дало понять, какая польза может быть от Общественной палаты. Вы только что направили президенту предложения, какие общественные организации, по мнению Общественной палаты, достойны государственной финансовой поддержки. И тут же вам досталась масса упреков. Например, в том, что сами члены Общественной палаты получили гранты. Или что наиболее известные правозащитники эти гранты не получили, или что Маша Гайдар осталась без гранта, потому что у ее папы "неправильная" позиция. Прокомментируйте, по каким принципам вы распределяли гранты?
Евгений Велихов | У нас была создана специальная комиссия, и мой основной принцип был - не вмешиваться в ее работу. Все критерии были опубликованы на нашем сайте. Вы знаете, что заявки подали более двух тысяч организаций. Поэтому была проведена довольно большая работа по их проверке, и в результате были даны рекомендации, о которых вы говорите. Это ведь не окончательное решение. Общественной палате было поручено дать рекомендации, и мы их дали.
Мы старались максимально позаботиться о том, чтобы не было конфликта интересов. Но если есть хорошая крупная организация, а в ней участвуют члены Общественной палаты, то это не может ей отрезать пути к получению гранта. У каждой организации есть право на получение финансовой поддержки. В нашем списке около четырех процентов организаций, в которые входят члены Общественной палаты. Если есть к нам претензии, давайте рассматривать каждый конкретный случай. У нас все открыто и прозрачно. Что касается Марии Гайдар, то ее "Фонд поддержки молодежных программ" также есть в этом списке.
РГ | Есть и другая проблема, о ней, в частности, говорила в недавнем интервью нашей газете руководитель фонда "Право матери" Вероника Марченко. Не секрет, что сегодня зарубежные грантодатели активно работают на российском рынке, в российском гражданском обществе. С одной стороны, считается, что они вмешиваются таким образом в политику России, с другой стороны, делают благое дело. А российский капитал до сих пор не финансирует некоммерческие организации. Почему?
Велихов | У нас сейчас большую работу проводит комиссия по благотворительности для того, чтобы появился первый закон, который позволяет легализовать благотворительную деятельность. Создание эндаументов (финансовых фондов, прибыль от коммерческой и инвестиционной деятельности которых идет исключительно на благотворительные цели) и управление капиталами некоммерческих организаций - это очень важная задача. У нас, к сожалению, с самого начала была допущена ошибка в том, что этот вид собственности не был нигде прописан в законодательстве. Это одна сторона. Другая сторона: очень немногие российские организации, российские бизнесмены реально рассматривают поддержку общественных организаций как свою социальную обязанность. Они больше это рассматривают как пиар. Если вы посмотрите на крупных бизнесменов, то увидите, что каждый поддерживает свое направление и свое имя. Так что здесь важны обе составляющие - и законодательная база, и уровень культуры - некая потребность в альтруизме, которая воспитывается с детства.
Полный отчет с "Делового завтрака" читайте в ближайших номерах "Российской газеты".