Именно во времена патефонов и шифоньеров, в конце 60-х, Камбурова внезапно возникла и заворожила своим талантом первого советского шансонье. Она пела Окуджаву, Пушкина, Маяковского, Ахматову, Мандельштама, народные песни и так называемые комсомольские с той неподражаемой интонацией, которая заставляла вслушиваться в текст завороженно. "Редкое сочетание вокала, таланта и ума", - скажет о Камбуровой Булат Окуджава.
- Елена Антоновна, так к чему все-таки в театральной передней поношенные чемоданы? Вы ностальгируете по тем временам, которые вас открыли, и переживаете, что в нынешние не раскручены, на экранах не появляетесь?
- Это не ностальгия. Это мое время - та система ценностей, которая мне гораздо более близка. Я в ней чувствую гораздо больше тепла, чем в нынешней "раскрученности". Нет, ностальгии нет никакой...
- Так как вы себя сегодня ощущаете?
- Нормально. Ведь и тогда мне многое противостояло. Дело в том, что я была известна в основном в студенческих аудиториях. И, мягко говоря, испытывала недоумение, когда после концертов в клубе МГУ на Ленгорах попадала в Москонцерт. И тогда не все понимали, что в песенном жанре можно говорить на языке поэзии.
- А кто открыл певицу Елену Камбурову?
- Радиостанция "Юность", тогда ее слушали по всей стране. Я только сейчас поняла, как они меня вынянчивали. Но это продолжалось недолго. Я ведь попала в самый конец оттепели, и все закончилось в 68-м году с вводом наших войск в Чехословакию. Доходило до абсурда. Например, "Маленький принц" Таривердиева и Добронравова звучал всего два года. Протест вызывала уже первая строчка: "Где же вы, где же вы счастья острова?" В минкультуре серьезно спрашивали: как где? Да разве мы в нашей стране не на основе счастья живем?
- Неужели даже так называемые комсомольские песни - "Орленок", "Гренада" - вызывали протест?
- Все дело в том, что они вовсе не были комсомольскими. По сути эти песни были антисоветскими. Возьмите хотя бы финальную строчку в "Гренаде": "Отряд не заметил потери бойца"... Власти винили меня в моих интонациях, говорили, что я везде "хожу по трупам", оплакиваю своих героев.
- Но ведь в то же время вы получили премию Московского комсомола!
- Спасибо Ролану Быкову, который собирался делать со мной мюзикл и умел со всеми дружить. Каким-то образом он позвонил "большим" комсомольцам и сказал, что нужно спасать человека.
- А сейчас кто вас спасает?
- Зритель. Я много езжу и вижу, как ко мне приходят.
- Что это за зритель?
- Мои единомышленники, люди, которым во многом трудно, как и мне сегодня. Ведь у нас дети перестали петь детскими голосами. В культуре наступила эпоха сорняков - вся ее территория заражена.
- Где же спасение?
- Важно иметь даже небольшое окошечко на не завоеванной другими территории, чтобы тебя видели и слышали. Когда человек к чему-нибудь начинает тянуться, к нему все и приходит.
- А как к вам приходят ваши молодые союзники по театру?
- Мне их дарит жизнь. Кто-то из них предлагал мне свои песни, кого-то просто отмечала. Появился ряд актеров, разделяющих мое мировоззрение. Постоянно выступают Елена Фролова, Вера Девушкина, Татьяна Алешина, Ирина Евдокимова, Андрей Крамаренко.
- А что в жизни значили наставники для вас, скажем, тот же Булат Окуджава, который назвал вас первым шансонье в нашей стране?
- Для меня это самый большой учитель жизни, потому что в его песнях есть все основы того, как следует жить. "Совесть, благородство и достоинство - вот оно, святое наше воинство". Я - пожизненный ученик Булата.
- Как вы познакомились?
- Я впервые записала "Балладу о Леньке Королеве", и Булат услышал запись по радио. Потом заметил, как я пела ахматовский "Реквием" и цикл на стихи Маяковского. Мы подружились. Я часто бывала у Окуджавы в гостях. Мне было очень приятно приехать к Булату, когда он только что написал песню "Музыкант играл на скрипке", посвященную Исааку Шварцу. У него было состояние: "Ай да Пушкин!" А я испытала чувство счастья от рождения песни, которую потом много раз пела.
- Рядом с вашей гримерной висит портрет Фаины Раневской. Вы ведь с ней были дружны?
- Свел нас случай. Мне бы в голову никогда не пришло добиваться встречи с Раневской. А произошло так, что Фаина Григорьевна была на гастролях в Ленинграде, включила радио, а по радиостанции "Юность" как раз передавали мое чтение "Сказок об Италии" Горького. И после этого Раневская написала мне письмо, в котором советовала быть в театре. Когда мы встретились, она, узнав, что это я читала "Сказки", произнесла: "Я вас благословляю". И добавила: "У вас такой же недостаток, как и у меня. Нет, не нос. Скромность". Я часто пела на ее днях рождения. В том числе и "Шумел камыш".
- Кто первый поддержал вас?
- Цецилия Львовна Мансурова - первая наша Турандот. Она очень хотела, чтобы меня приняли в Щукинское училище. Но меня не приняли: сказали, что я подражаю Мансуровой, хотя я ее никогда даже и не слышала. Вообще не взяли меня из-за роста: курс набирали очень рослый, а я росточком не вышла.
- Как Камбуровой в течение 40 с лишним лет удается оставаться самой - с только ей свойственным интеллектуальным репертуаром и только ей свойственной интеллектуальной аудиторией?
- Я просто не меняю систему своих ценностей.
- Вы - член Союза театральных деятелей. Как себе представляете нынешнее отечественное театральное пространство?
- Меня нельзя учитывать в его обустройстве. Я - скорее некий заповедник, "красная книга". Театр всегда был интересен тем, что чувства добрые он лирой пробуждал. Для многих такие чувства сегодня похоронены. Для меня они живут. Да, кафе, шантаны были всегда, всегда развлекали людей. Но когда сегодня только все развлекают тех, кто хочет развлекаться, это страшно.
- Как к вам приходит ваш зритель?
- Многие пожизненно, с юности со мной, я много знаю таких людей.
- А молодежь?
- Это - дети-внуки моих зрителей, которые умеют влиять на своих потомков. Ведь очень часто в семье люди не могут влиять: настолько сильно другое влияние - на огромное число децибел. А я много езжу по России и вижу, что в городах у меня много молодых зрителей - не думаю, что это только чьи-то дети и внуки. Очень молодой зал вижу и когда приезжаю в Америку.
- Знаю, в свое время вы часто ездили в Беларусь.
- Очень любила туда ездить. В Минске сложилось ядро моих зрителей. Есть и друг - Дина Птецюк, которая преподает в театральной школе, уже сложилось поколение артистов - ее воспитанников. Вообще мне кажется, что нашим народам хорошо бы объединиться. Когда я приезжаю в Беларусь, то чувствую: для меня - это Россия.
- Ваш голос за кадром звучит более чем в ста кинофильмах. Вы поете за взрослых и детей, за лирических и характерных персонажей, за сказочных существ. Среди ваших работ в кино - "Раба любви", "Дульсинея Тобосская", "Небеса обетованные", "Нас венчали не в церкви", "Приключения Электроника". Нет желания сняться в кино?
- Я точно знаю, что в кино могла бы существовать интересно. Шли разговоры обо мне в роли Марины Цветаевой, но, к сожалению, они заглохли.
- Елена Антоновна, и все-таки скажите, как в наши прагматичные времена, в которые невозможно существовать без компромиссов, вам удается оставаться бескомпромиссной?
- Есть вечная система координат. Есть дипломатические пути, благодаря которым можно сохранить свой внутренний мир, не всем его показывая. Что мне помогает выстоять? Просто я ощущаю себя канатоходцем, балансирующим над пропастью. Но это все равно лучше, чем ничего не делать. Стараюсь жить по календарю вечности. В наше время низких вкусов и культа насилия единственным убежищем для человеческой души остаются только истинные, вечные ценности.