Нынешний спектакль поставил художественный руководитель театра Юрий Соломин. Когда-то, совсем молодым, он играл Хлестакова с Городничим - Игорем Ильинским. Сегодня он решил обозначить новые акценты в старой пьесе. Впрочем, идея интерпретации, перетолкования текста кажется ему настолько чуждой, что он формулирует ее самым прямодушным образом - мол, сыграй, как написано у гения, и дело в шляпе. Написанное у классика, правда, в разное время и совершенно по-разному ставили Всеволод Мейерхольд и Константин Станиславский, Матиас Лагхофф и Валерий Фокин, Владимир Клименко (Клим) и Владимир Мирзоев. Но блюститель традиций русского театра Юрий Соломин по сей день убежден, что любая интерпретация только вредит оригиналу и стоит внимательно прочесть пьесу, как вся она тут же раскроет свои несметные и очевидные дары.
Не будем вдаваться в теоретические споры, касающиеся того, что всякий великий текст хранит в себе целую вселенную и вместе с этим - несметные сокровища разнообразных прочтений. Иначе бы их не переделывал каждый во что горазд.
Аргументацию Юрия Соломина можно принять полностью, когда видишь переполненный зал Малого театра, целые семьи с детьми, которые в деталях - прямо по ходу спектакля - обсуждают все его повороты и коллизии. В этом простодушном, восторженном созерцании - дыхание такой же старины, которой дышит сам Малый театр, навеки застывший музейным остовом рухнувших цивилизаций. Но спектакль Юрия Соломина, до предела подробный, длившийся на премьере четыре часа, не так бесхитростен, как хочет казаться.
Прежде всего он доверил роль Хлестакова, которого в истории русского театра сыграл не один масштабный актер от Михаила Чехова до Максима Суханова, совсем молодому актеру Дмитрию Солодовнику. Никакой инфернальной силы не приписал этому вертопраху Соломин. Он нашел идеальный, почти кинематографический типаж для пустого вертопраха, легкомысленной модельной штучки. Чем-то этот юный красавчик похож на модельера Сергея Зверева. Кокетливый и вполне себе на уме, он вовсе не заблуждается относительно ситуации, в которую попал, и использует ее на все сто: там денег сгребет, там женские торсы потискает, но и вовремя убраться успевает. Для Соломина, как и для Гоголя, заметим, - главный ужас гнездится не в нем, а в том диком племени чиновников, которые неожиданно попали в настоящую "запендю" - не сориентировались, решили, что такие теперь нравы в столице, что посылают к ним для проверок кого ни попадя - инкогнито-вертопрахов.
Собственно, самая энергичная история, рассказанная в этом "Ревизоре", занимает последние 25 минут - ровно то время, чтобы сыграть последний акт комедии. Огромный шикарный бал, затеянный по случаю "воцарения" Городничего в петербургских пределах, танцующие пары, Анна Андреевна (Людмила Полякова) в царственных одеяниях а ля рюс (она уж точно себя как минимум русской царицею вообразила), полные раболепных целований чиновничьи подхалимажи - все это представляет разительный контраст к тому, что случится в следующую секунду. Ужас, с которым Городничий - Александр Потапов - узнает весть о том, что Хлестаков - никто, играется им почти как высокая трагедия. Точно во сне идет он по кругу, все вперед и вперед, в пространстве пошатнувшегося мифа, и, выпятив глаза, буквально вопиет. Секунду спустя этот внезапно завертевшийся мир замрет, и страшный в своем потрясении Городничий прохрипит в зал свою идиотскую, но такую трагическую для России исповедь: "Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду! Трех губернаторов обманул!.. Ну что было в этом вертопрахе похожего на ревизора? Ничего не было!" Зал едва ли не ревет от восторга, а игра Потапова в этот момент достигает того блистательного парадокса, на котором держатся все великие актерские достижения, - он страшен и смешон в одно и то же время: ведь это его - трезвого, циничного градоначальника - взял на прицел мальчишка, и он весь ему доверился. Потапов играет весь ужас сегодняшнего и всегдашнего политического устройства России, в котором раболепие достигает самых гомерических вершин, а никто может в один миг стать всем. Его страдание так велико, что над ним не смеяться - плакать хочется, как и над всеми нами.
Вместе с Потаповым так же блистателен в своем традиционном и великолепном актерстве Александр Клюквин, играющий Землянику, - циничный, изворотливый, умный.
Все остальное в нынешнем "Ревизоре" полно той добротной и точной выработки, которой славится Малый театр, за несколько часов скуки вознаграждая вас вспышками актерских, а порой и исторических озарений. И потому так восторженно аплодирует ему зрительный зал, как и полтора века назад жадно внимающий фантасмагории о фальшивом ревизоре.