О некоторых аспектах этой важнейшей проблемы корреспондент "РГ" беседует с ученым секретарем Совета, директором РНЦ "Курчатовский институт" и Института кристаллографии РАН, членом-корреспондентом РАН Михаилом Ковальчуком.
Российская газета: Итоги недавнего Совета одни называют прорывными. Ведь заявлено, что бизнес, если он пойдет в инновационную сферу, получит целый пакет налоговых льгот. Скептики же уверены, что наш частный капитал не решится оторваться от сырьевой трубы. Его никакими пряниками не заманишь заняться высокими технологиями. Слишком большой риск. Отсюда и главная нынешняя проблема науки - на инновации нет спроса. Ваше мнение?
Михаил Ковальчук: Налоговые льготы - это все-таки вторично. Главное, чтобы "инновационное трио" - наука, образование и бизнес - действовали в унисон. И без дирижера - а им должно быть государство - ничего не получится. Не помогут никакие льготы для бизнеса.
Инновациям прежде всего необходим спрос. Лет 20 назад мне на пальцах объяснили, как работает экономика США. Тогда в СССР целый Госплан думал, как развивать, скажем, автотранспорт. А в США сидит один государственный чиновник, которому эксперты говорят: пора ужесточать нормы безопасности или делать автомобили более экологически чистыми. Он пишет директиву: ввести новые стандарты на безопасность и топливо. И тогда отсекается старое и появляется спрос на новое. Возникает установка на высокие технологии, которая дает стимул и науке, и бизнесу. В итоге создаются новые двигатели, автомобили, топливо. Это и есть суть государственной политики в области инноваций.
РГ: В США такая схема, может, и успешно работает, но мы в начале пути. И государству, и особенно бизнесу страшно рисковать, а вдруг проект окажется неэффективным. Тем более что наш рынок открыт для конкурентов. Как не ошибиться в выборе приоритетов?
Ковальчук: Так ведь речь и идет о налаживании частно-государственного партнерства. Предлагается примерно такая схема. Президентом России утверждены приоритетные направления развития науки: информационные технологии, нанотехнологии и новые материалы, технологии живых систем, комплексное использование природных ресурсов, энергетика и др. И бизнесу предлагается двигаться в тандеме. Понимая главные направления государственных вложений в науку, предприниматели должны сформулировать конкретные предложения о том, какой продукт будет востребован на рынке, и готовы ли они финансировать его создание совместно с государством? Это и будут заявки бизнеса на разработку высоких технологий.
И еще что касается приоритетов. Государство назвало четыре национальных проекта и выделило на их реализацию значительные средства. В каждом из этих проектов изначально заложен платежеспособный спрос на инновации. Вот, к примеру, ЖКХ, а конкретно освещение, на которое страна расходует более десяти процентов вырабатываемой энергии. И тем не менее у нас по-прежнему горят допотопные лампы накаливания, хотя ни в одной развитой стране их давно нет, а в основном люминесцентные. В этой революционной замене осветительных приборов мы отстали.
Сейчас новый этап - переход на экономичное и эффективное освещение на основе светодиодов. В России есть хорошие научные разработки, появились фирмы, которые начали выпускать такую осветительную технику. Но чтобы это стало масштабным высокотехнологическим проектом, свое слово должно сказать государство. Необходимо ввести новые стандарты на освещение. Что называется - светодиоды в каждый дом.
РГ: Многое из того, о чем вы говорите, давно обсуждается и учеными и чиновниками. Скажем, вопрос о налоговых льготах для инноваторов поднимался не раз на заседаниях правительства, но руководитель минфина был категорически против. И вдруг все словно прозрели...
Ковальчук: Проблема должна была созреть. Сегодня уже многие забыли, что было еще совсем недавно. Скажем, когда я в 1998 году стал директором Института кристаллографии, основной поток корреспонденции, поступавшей в институт, касался далеких от науки проблем. Писали об отключении за неуплату воды или тепла, предлагали купить подержанные товары... А сейчас в институте работают на оборудовании, о котором во времена СССР мы и мечтать не могли.
В науку пошли существенные средства. Так, на федеральную целевую программу "Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007-2012 годы" выделено 130 млрд. руб. За такие деньги уже можно решать серьезные задачи. Уже появилось около десяти центров коллективного пользования, куда суммарно вложены десятки миллионов долларов, и еще несколько десятков центров также получили очень солидные суммы на новое оборудование.
Начавшиеся несколько лет назад реформы в сфере науки и образования позволили активизировать интеграционные процессы. Научные институты и университеты совместно работают на общую цель, и уже видны положительные сдвиги. Крайне важно, что формируются элементы инновационной системы: технопарки, венчурные фонды, центры трансфера технологий и т.д.
Что касается налогообложения в сфере высоких технологий, о которой вы говорите, то здесь ситуация тоже изменилась. Появились крупные серьезные фирмы, производящие высокотехнологичную продукцию, укрепились различные государственные институты, уже действует жесткая система контроля налогообложения.
Если же говорить в целом, то государство своими действиями в научно-технической сфере, начиная с 2002 года, когда Совет при президенте принял программу развития науки, осуществило ряд мер, которые обеспечивают переход к инновационной экономике. Словом, пришло время инноваций.
РГ: Когда планы глобальны, важно правильно начать. Каков должен быть первый шаг?
Ковальчук: Сегодня научные проекты у нас ведут разные министерства. Но государственная координация НИОКР явно недостаточна, не налажен учет и анализ результатов научно-технической деятельности. Когда денег на науку выделялось немного, разобщенность была не очень важна. Но сейчас, когда финансирование резко растет, такое положение дел недопустимо. Поэтому президент страны на последнем заседании Совета поручил разработать на базе минобрнауки систему для координации научных исследований и разработок.
РГ: Инновационная цепочка начинается с науки, которая сегодня подвергается серьезной критике, в частности и со стороны министра Фурсенко. Якобы в академии осталось 50, максимум 100 институтов мирового уровня, остальные превратились в балласт, который надо сокращать. Что вы думаете по этому поводу?
Ковальчук: Наука, речь, конечно, о фундаментальной, очень специфическая вещь. Почему, к примеру, ее нет на должном уровне в Корее, хотя эта страна имеет прекрасные высокие технологии? А посмотрите на арабские страны. И деньги вкладывают, и учат студентов в США, но глубоко наука не прививается. Нет традиций, своего рода гумуса, без которого ничего не растет. А у нас такие традиции есть. Это культура научного мышления, которая формировалась много лет, всемирно признанные научные школы.
Когда в России все разваливалось в начале 90-х годов, власть, может быть, вследствие своей пассивности в этом вопросе, выбрала весьма разумный вариант отношений с наукой. Ее не трогали, предоставили самой себе, дали идти естественным процессам самоорганизации. И произошло то, что должно было случиться. Сравним это с осенним листопадом. Из множества институтов часть захирела, выжили наиболее жизнеспособные, востребованные. Как бы листы упали, а стволы остались.
РГ: Но в РАН осталось около 450 институтов, многие из которых чиновники минобрнауки и хотят сократить...
Ковальчук: Я противник простых "лобовых" решений. Что значит сократить? Для этого надо понять, кто есть кто, то есть провести инвентаризацию всех научных институтов. В принципе дать такое конкретное поручение - дело государства. Ведь оно выделяет науке большие средства налогоплательщиков, а значит, вправе знать, куда они идут и насколько эффективно расходуются.
РГ: А в институтах, которые вы возглавляете, научный листопад тоже идет?
Ковальчук: Безусловно. Мы выбрали те направления, которые жизненно необходимы, что востребовано, где сильные кадры, уникальное оборудование. И это пестуем, а также развиваем перспективные, инновационные направления, привлекаем молодежь.
РГ: Сейчас в Думе бурно обсуждаются поправки в закон о науке. Больше всего копий ломается вокруг вопроса об утверждении Устава РАН - правительством и президента РАН - президентом страны. Многие известные ученые против этих предложений. Как вы к ним относитесь?
Ковальчук: Академия во времена СССР была, с одной стороны, демократичной организацией, где проводились выборы руководства, но с другой - существовал отдел науки ЦК КПСС, который, по сути, решал, кто и куда будет избран.
Сейчас у нас демократия, но она не означает бесконтрольность. Руководство академий получает от государства право распоряжаться огромными материальными ресурсами. И государство должно иметь рычаги управления и возможность участвовать в этом процессе.