Личный опыт свидетельствует, что с возрастом время ускоряет свой бег. И вот вслед за именитыми ровесниками - Фиделем Кастро, королевой Елизаветой и бывшим председателем КНР Цзян Цзэминем настал черед и мне переступить труднопроизносимый рубеж. Свое 75-летие я маскировал как "полвека в журналистике", куда пришел 25-летним лейтенантом после Военного института иностранных языков.
Нынешнюю дату предпочитал считать "пятидесятилетием первой книги". Она называлась "Путешествие в Тибет" и вышла в 1956 году. С тех пор мне удалось издать двадцать книг. Они разошлись общим тиражом в семь миллионов экземпляров (из которых пять дала "Ветка сакуры", переиздававшаяся более тридцати раз).
Еженедельные газетные колонки под рубрикой "Путешествие" послужили основой для моей девятнадцатой книги: "Калейдоскоп жизни". Это экзотические, драматические и комические эпизоды личной судьбы ветерана журналистики. Надеюсь, что они позволят читателям ощутить и многообразие мира, и дух времени, и личность автора. В первом издании книги таких эпизодов было восемьдесят, а в новом, вышедшем в нынешнем году - уже сто двадцать.
В колонках, как и в созданной на их основе книге, автобиографические элементы сочетаются с тем, что можно считать моим творческим кредо в российской публицистике. Я имею в виду свое главное стремление: исследовать "грамматику жизни" другого народа, искать в национальном характере ключи к пониманию зарубежной жизни.
Кроме призыва постигать неведомые страны через души людей, есть еще одна причина, которая делает колонки "Путешествие" актуальными в наши дни. Чем быстрее идет глобализация, тем острее становится проблема национальной самобытности. А в своих еженедельных публикациях я настойчиво подчеркиваю мысль: становясь единой семьей, человечество должно избрать не путь унификации, то есть принудительного навязывания западных стандартов. Оно должно избрать принцип симфонизма, когда культура каждого народа сохраняет собственное неповторимое звучание, словно музыкальный инструмент в гармонично слаженном оркестре.
В заключение напомню, что я принадлежу к поколению шестидесятников. И потому склонен трактовать слова Евтушенко "поэт в России больше, чем поэт" применительно к журналистике, считать ее не профессией, а призванием. Как китаист, ставший потом японистом, я использовал свою компетентность, чтобы расширять кругозор соотечественников, помогать им смотреть на окружающий мир без идеологических шор.
Убежден, что профессиональный долг журналиста состоит в том, чтобы тянуть вверх планку духовных запросов людей, делать их мудрее, просвещеннее, добрее. Хотя, к сожалению, делать ставку на низменные стороны человеческой натуры, спекулировать на них гораздо проще. Мне не по душе рассуждения воротил "желтой" прессы, что наш продукт, как и всякий другой, должен приносить прибыль. Ибо если идти по этому пути, "вторая древнейшая профессия" неизбежно превратится в первую.