Банковское сообщество торжествует: прямые филиалы иностранных банков не будут допущены в Россию, хотя при этом присутствие иностранного капитала в банковской системе страны будет увеличено до 50 процентов. Таков один из главных компромиссов, достигнутых при подписании соглашения с Америкой по вступлению России в ВТО.
Насколько наша финансовая система готова конкурировать с иностранцами, на "Деловом завтраке" в "РГ" рассказал заместитель председателя Комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам Анатолий Аксаков, который к тому же является президентом Ассоциации региональных банков "Россия" и членом Национального банковского совета Банка России.
Российская газета | Итак, Россия не допускает филиалы зарубежных банков, но активно растит их "дочек", присутствие иностранцев в банковском капитале страны активно растет. Что означает такая "экспансия" для российского банковского сектора?
Анатолий Аксаков | Напомню, что если доля иностранного капитала в начале года составляла 11,7 процента, то сейчас она уже превысила 14 процентов и довольно быстро увеличивается. Уже сегодня насчитывается 51 кредитная организация со стопроцентным участием иностранцев в капитале. Их "дочки" приносят нам новые финансовые технологии, которые уже давно отработаны на Западе, знания и опыт работы, существенно прибавляют конкуренции в банковском секторе. И пока доля иностранного участия не угрожающая, это положительное явление и его надо приветствовать. А вот в бывших соцстранах ситуация иная - в Чехии, например, почти 100 процентов иностранного банковского капитала, в Польше - больше 80 процентов.
РГ | Но хуже-то они, говорят, от этого не живут, верно?
Аксаков | Однако контроль за финансовыми потоками со стороны государства у них потерян, а это уже вопрос национальной безопасности. Сначала предлагалось ограничить присутствие иностранного капитала на российском рынке 25 процентами. В соглашении, достигнутом с американцами, Россия пошла на увеличение этой квоты вдвое - до 50 процентов. По моему личному мнению, это предельная величина присутствия зарубежного капитала, с которой мы смогли согласиться без ущерба для национальной банковской системы. Но только если мы будем идти к этому постепенно - в течение 10 лет.
Интерес же к нашим банкам на Западе огромный. Например, две недели назад я был в Германии, встречался с представителями крупнейших западных банков. Они просто рвутся на встречи, хотят узнать об условиях, заручиться какой-то минимальной поддержкой.
РГ | Не планируется в связи с этим отменить двухлетнее ограничение на работу со средствами физических лиц?
Аксаков | Вы имеете в виду для инобанков? В России любой банк, в том числе и с иностранным участием, может войти в систему страхования вкладов и работать с физлицами, никаких ограничений тут нет. Но для этого он должен пройти все процедуры по отбору системы страхования. А для тех, которые не прошли отбор в систему страхования, ограничение пока действует.
РГ | Насколько активно будет продолжаться процесс ликвидации "нехороших" банков после покушения на заместителя председателя Центробанка Андрея Козлова? Сейчас лицензий лишаются почти два банка в неделю.
Аксаков | Но это же нормальный, естественный процесс, он ускорился после отбора банков в систему страхования вкладов - появились те, кто попал, скажем так, на заметку, стало понятно, что эти банки проводят не те операции, которые должны осуществлять. То есть специализируются на одном виде банковских операций - на обналичке и отмывании денег. Естественно, это будет пресекаться и банков станет меньше.
РГ | Как вы относитесь к предложению о дисквалификации банкиров, то есть лишению их права работать по профессии, если они будут замечены в неблаговидных операциях. Будет ли принята эта норма?
Аксаков | Я считаю, что это предложение больше носит популистский характер, поскольку Центральный банк и сейчас фактически утверждает руководителей кредитных организаций - начиная от банка и заканчивая его филиалами. А так как Центробанк очень хорошо владеет информацией - кто из банкиров, где и как работал, то он может спокойно не утвердить любую кандидатуру, если этот банкир был замечен в отмывании в другом банке, который обанкротился.
РГ | Тем не менее Федеральная налоговая служба уже вывесила на своем сайте список топ-менеджеров, с которыми не рекомендуется иметь дело, поскольку они фактически специализировались на сомнительных операциях с фирмами-однодневками...
Аксаков | И Центральный банк также мог бы на своем сайте размещать информацию о руководителях, может быть, даже о руководителях среднего звена тех банков, которые вели недобросовестную деятельность на рынке.
РГ | Сейчас активно обсуждается возвращение в Уголовный кодекс такого наказания, как конфискация имущества. Как вы относитесь к привлечению к личной материальной ответственности менеджеров и владельцев банков, например, за преднамеренное банкротство?
Аксаков | Положительно, я считаю, что это правильно. Если ты ведешь деятельность не в соответствии с законодательством, то должен отвечать, в том числе личным капиталом и имуществом, а также нести уголовную ответственность, если был нанесен существенный ущерб клиентам банка. Сейчас мы к этому начали возвращаться. Подписали Международную конвенцию о коррупции, где уже прописаны нормы, предусматривающие конфискацию, в том числе и имущества, которое находится за рубежом. Считаю, что надо приходить к этому, поскольку часто бывает так, что недобросовестный руководитель или владелец сбрасывает все активы на родственников, на подставных лиц, для того чтобы не нести имущественную ответственность за обанкроченное им предприятие.
РГ | И когда этот вопрос будет решен, как вы думаете?
Аксаков | Довольно быстро, думаю, год-два - и все вопросы будут решены.
РГ | В последнее время ходят упорные слухи о продаже госпакетов акций Сбербанка и ВТБ со ссылками на решение Национального банковского совета и некий доклад минфина. А как на самом деле обстоят дела с приватизацией госбанков, можете рассказать?
Аксаков | Я могу пояснить процедуру. Была создана рабочая группа Национального банковского совета, которая должна была подготовить предложения. Я входил в эту группу. Сейчас рабочая группа сформировала свои предложения, и они, наверное, будут утверждены на следующем заседании совета. Но по положению о Национальном банковском совете мы не можем комментировать решения до их принятия. Однако я могу высказать свою точку зрения как депутат: считаю, что государству надо выходить из капитала Сбербанка, Внешторгбанка и других госбанков, но постепенно, не сразу. Это необходимо для того, чтобы банки находились в равных конкурентных условиях на рынке.
РГ | И насколько "постепенно"?
Аксаков | Возьмем для примера Внешторгбанк - там сейчас почти 100 процентов акций у государства. Сначала нужно снизить долю госучастия до 75, 60, 51 процента. И когда банк окрепнет настолько, что сможет достойно конкурировать с западными банками, можно продать и оставшийся 51 процент государственных акций на рынке. То есть для начала оставить блокирующий госпакет, для того чтобы можно было все-таки вмешиваться в ситуацию, а уже потом полностью продать.
РГ | Скажите, а население как-то учитывается в ваших планах продажи госпакетов? Пока есть только один прецедент - "Роснефть", акции которой граждане могли купить. Насколько известно, цена одной акции Сбербанка 3 тысячи рублей, считается, что это все-таки дороговато для частного инвестора.
Аксаков | Думаю, когда будет происходить процесс размещения акций, и Сбербанк, и Внешторгбанк учтут возможности российского населения. К тому же сейчас рыночная тенденция такова, что уже устанавливаются номиналы акций стоимостью даже в 100 рублей - раньше таких номиналов вообще не существовало на российской бирже. Но сейчас практически все компании, и частные в том числе, уже ориентируются на широкого инвестора, поскольку понимают, что рассчитывать только на крупного инвестора неправильно. О том же говорит и мировая рыночная практика. Так что я не сомневаюсь, что программа размещения будет учитывать доходы населения и вовлечение максимального числа людей в этот процесс. Ведь это выгодно для самой кредитной организации, поскольку люди, которые являются собственниками данного банка, хотя бы номинально, естественно, больше ему доверяют и стараются нести туда деньги.
РГ | Еще о гражданах. На заседании Госсовета принято решение пустить в банковский оборот пенсионные деньги - на приобретение ипотечных ценных бумаг. Не поставит ли это под угрозу накопления на старость?
Аксаков | Судите сами, инфляция у нас составляла в прошлом году 10,9 процента, а рост стоимости жилья по самым скромным оценкам - 30 процентов. Соответственно, деньги, вложенные в ипотечные программы, не обесценились. Так почему же этот актив не открыть для вложений пенсионных денег. Ведь Внешэкономбанк сегодня по закону имеет право вкладывать пенсионные деньги только в госбумаги, доходность по которым ниже уровня инфляции. Причем значительно ниже. Соответственно, пенсионные деньги обесцениваются. А это неправильно - что потом люди скажут власти? Куда дели наши деньги. Поэтому нужно расширить перечень инструментов. Конечно, это можно доверять только профессионалам, которые правильно распределят эти деньги по разным активам - где-то они дадут минус, но в целом будет плюс. К тому же, учитывая рост нашей экономики, я уверен, что скоро произойдет массовое обновление капитала российских компаний и стоимость всех ценных бумаг будет расти.
РГ | Должно ли государство как-то гарантировать сохранность этих денег?
Аксаков | Во-первых, размещаться пенсионные деньги в управляющих компаниях должны на конкурсной основе. Во-вторых, государство должно гарантировать возврат номинала вложенных средств - при любых условиях.
РГ | И еще о пенсионерах. На заседании вашего комитета обсуждался законопроект об обеспечении прав граждан на профессиональную пенсию. В чем здесь дело? Ведь подобный закон у нас уже существует.
Аксаков | Да, есть подобный закон о профессиональных пенсионных системах. Дело в том, что лица, которые выйдут на пенсию после 2012 года (женщины с 55 лет, а мужчины - с 60 лет) уже сегодня накапливают пенсионные накопления. Но для вредных производств пенсионный возраст на 5 и 10 лет ниже, а это значит, что данным лицам накопительная часть пенсии будет выплачиваться на 5-10 лет раньше. Эта выплата будет обеспечена профессиональной пенсионной системой. А пенсионные накопления они все равно могут использовать по закону только с 60 и 55 лет. В результате люди, работавшие во вредных условиях, оказались в менее выгодном положении. Вот для того чтобы устранить эту несправедливость, как раз и предлагается наш законопроект. Он давно разработан, но еще не принят и лежит в Госдуме, мы ждем предложений правительства ко второму чтению.
РГ | На съезде Ассоциации региональных банков обсуждалось предложение - Закон о защите прав потребителей не защищал получателей банковских кредитов. Зачем это нужно банкирам, и чем это грозит заемщикам?
Аксаков | Закон о защите прав потребителей направлен на защиту гражданина, который покупает товар. Там, например, содержится норма, что в течение 14 дней он может вернуть покупку без всякого объяснения причин, если та в надлежащем состоянии. Теперь представьте себе ситуацию, что ему дали этот товар в кредит, а он через несколько дней принес его обратно... В итоге продавец вынужден будет нести неоправданные издержки по возврату кредита.
РГ | Кстати, товар, взятый в кредит, это товар или услуга?
Аксаков | Кредитная услуга и покупка товара. Естественно, кредитная организация берет на себя риск, поскольку оплата товара происходит не сразу. Соответственно, кредитная организация должна быть защищена. И распространять Закон о защите прав потребителей на сделку, где фактически присутствует только одна сторона - покупатель товара, и нет другой стороны, неправильно. Для того чтобы устранить разночтения, надо быстрее принимать законопроект о потребительском кредитовании, где есть соответствующая поправка.
РГ | Сейчас много разговоров, что индивидуальные заемщики могут спровоцировать кризис банковской системы, "объявив дефолт" банкирам. Слишком много потребительских кредитов, которые не возвращаются. Вас не беспокоит эта ситуация?
Аксаков | Если говорить о проблеме невозвратов, то у нас они составляют сейчас 2,6 процента от общего объема выданных кредитов. Для сравнения: в Польше - 20 процентов, в Таиланде - 10 процентов, и в Корее банковский кризис, вызванный "плохими долгами", произошел после того, как объем невозвратов вырос до 14 процентов. Поэтому говорить о кризисе при 2,6 процента невозвратов пока рано, критической мы считаем цифру в 10 процентов. Но с учетом того, что просрочка по кредитам у нас растет - за первые полгода увеличилась где-то на 66,5 процента, Центробанк уже сейчас дает жесткие указания, чтобы банки внимательнее относились к выдаче потребительских кредитов, управляли своей кредиторской задолженностью.
Здесь есть и еще один момент. Порой сами банки стимулируют невозвраты, когда устанавливают ставку чуть не по 100 процентов годовых по выдаваемым потребительским кредитам. Тем самым они страхуются от просроченных кредитов, но такой высокий процент сам по себе увеличивает возможность невозврата. Получается замкнутый круг. Поэтому наша Ассоциация активно работает по просвещению банкиров, учит использованию новых скоринговых схем, дает навыки анализа заемщика.
РГ | Тем не менее банкиры предлагают банкротить граждан, не возвращающих кредиты. Чем это грозит людям?
Аксаков | Во-первых, уже существует закон о банкротстве, где описана процедура банкротства физического лица, которое выступает в двух ипостасях: предприниматель без образования юридического лица и гражданин. Для предпринимателя процедура обычная, такая же, как для любого предприятия. Но для того чтобы гражданин, который взял потребительский кредит, был признан банкротом, нужно внести изменения в существующий закон о банкротстве и в Гражданский процессуальный кодекс. Сейчас такие поправки подготовлены минэкономразвития, но есть одна проблема.
Дело в том, что этот вопрос социальный и политический, и я сомневаюсь, что в ближайшее время этот закон будет принят. Хотя его следует быстрее принимать, для того чтобы кредиторы могли что-то получить с тех, кто недобросовестно выполняет свои обязательства по полученному кредиту.
РГ | Но все же, если закон будет принят, что грозит человеку, который признан банкротом? Отнимут имущество?
Аксаков | Пока эти процедуры не прописаны. Мы только приблизились к тому, чтобы реализовать норму о банкротстве физического лица. Хотя я полагаю, что многие вопросы можно было бы снять с помощью законопроекта о потребительском кредитовании, где описаны основные нормы. Документ подготовлен минфином, он находится в стадии согласования. В нем также учитывается и ответственность кредитной организации за предоставление недостоверной информации об условиях кредита. Ведь получатель потребительского кредита должен точно знать, сколько он будет платить за него и какая ответственность на нем лежит, если он кредит не вернет. С другой стороны, ответственность заемщика предполагает возможность обращения взыскания на его заработную плату по месту работы. Сейчас этого нельзя сделать.
РГ | Кстати, сейчас уже есть структуры, которые специализируются на возврате долгов. Их деятельность пытаются ввести в законное русло. В законопроекте такие фирмы именуются "коллекторскими агентствами". Не превратятся ли они в полукриминальные структуры по вышибанию долгов?
Аксаков | Факты вхождения криминальных структур в кредитный бизнес тоже есть, но это не массовое явление. Когда бандиты выбивают "плохие долги" - это возврат к 90-м годам, которого мы должны избежать. Вот для этого как раз и предлагается принять закон о коллекторских агентствах, где нужно установить профессиональные требования к тем, кто работает в этих фирмах.
Чтобы наши коллекторские агентства стали вполне профессиональными организациями, работающими по очень эффективным схемам, которые используются на Западе. Я бывал в подобных агентствах в Германии, в Швейцарии и видел, как они работают - часто одного звонка достаточно, чтобы человек погасил свой долг.
РГ | А граждане будут как-то защищены от психологического давления? Ведь можно вернуть долги банку, пригрозив, например, выкрасть ребенка или что-то с женой сделать. Может быть, это у них называется "эффективные приемы работы с клиентурой"?
Аксаков | Наказание за эти методы, связанные с угрозами и так далее, уже есть в нашем уголовном законодательстве в отношении физических лиц. А в законе о коллекторских агентствах должно быть установлено, что и сама организация отвечает за "силовые" методы работы с клиентами организации, и в первую очередь - материально. Руководитель этой организации и то лицо, которое работает, используя незаконные методы, должны нести уголовную и административную ответственность за подобные угрозы.
РГ | По данным Агентства по страхованию вкладов, сейчас система страхования покрывает более 98 процентов количества вкладов. В то же время по стоимости - всего 40 процентов. А остальные 60 процентов - что это за вклады такие?
Аксаков | Большинство нашего населения имеет доходы не очень высокие, соответственно и банковские вклады невелики. Статистика показывает, что их вклады не превышают 100 - 200 тысяч рублей. Однако есть небольшая группа людей, чьи депозиты превышают 200 тысяч рублей - около 10 процентов вкладчиков владеют вкладами 60 процентов в сумме. И если они держат такие деньги в банках, то слава Богу. Значит, они заработали их честно и не боятся хранить открыто, в банке. Это лучше, чем если бы они их под подушкой прятали.
РГ | Уже два года действует принятый вами закон о бюро кредитных историй, на который возлагались большие надежды: банки должны были обмениваться досье на "плохих" заемщиков. Но этого не произошло. Значит, по-прежнему можно взять кредит в одном банке, не вернуть его, а потом взять в другом и так далее. В чем тут дело?
Аксаков | Когда принимался этот закон, одним из авторов которого был я, говорилось о том, что реально эффект от его реализации появится лишь через три-пять лет. Естественно, мы понимали, что на первых порах многие, прежде всего такие крупные кредитные организации, как Сбербанк, будут стремиться к тому, чтобы сформировать свои кредитные бюро. Тогда я предлагал норму, по которой доля каждого участника не должна превышать 10 процентов в капитале кредитного бюро. К сожалению, эту норму не поддержали. И теперь Сбербанк создал свое бюро с большой базой данных на физических и юридических лиц. Сделан первый шаг: Сбербанк и Национальное бюро кредитных историй уже подписали соглашение об обмене негативной информацией.
Примерно такой же процесс происходил и в других странах - в США, Англии, Германии - сначала создавалось много кредитных бюро. Но потом в ходе конкуренции их оставалось два-три на всю страну. И я уверен, что у нас то же самое будет происходить.
РГ | Недавно глава ФСФР Олег Вьюгин озвучил инициативу, что нам нужно создать на фондовом рынке систему страхования для пайщиков ПИФов, такую же, как АСВ для банковских вкладов. Как вы относитесь к такой идее?
Аксаков | Это не совсем корректное сравнение. Потому что АСВ для банков - это защита средств вкладчиков. А здесь предлагается застраховать средства инвесторов или клиентов - физических лиц, которые хотят работать на фондовом рынке, от брокеров, которые недобросовестно работают на этом рынке. Это разные вещи. Если сказать просто, это страховка от мошенничества брокеров, с которым, к сожалению, сталкиваются наши граждане, вкладывающие деньги в ПИФы. В мировой практике существуют такие страховые гарантийные фонды, которые работают, например, в Англии на Лондонской фондовой бирже, но думаю, что мы еще к этому не подошли.
РГ | Некоторые банкиры предлагают разрешить им самим решать, открывать или не открывать "подозрительному" клиенту счет в банке. Пока по закону они не могут отказать. Что в этом направлении можно ожидать?
Аксаков | После того как начался процесс отзывов лицензии у банков, занимающихся неблаговидной деятельностью, начались обращения лиц, стремящихся обналичить крупную сумму, в другие банки. Формальных оснований для того, чтобы отказать этим клиентам, у банков нет. Поступает, к примеру, 100 миллионов долларов на счет какого-нибудь гражданина "икс", который приходит и говорит: "Я хочу эти деньги обналичить и забрать". Банкирам ясно, что это сомнительная операция, но никаких причин для отказа нет - это его деньги, они лежат на его счете. Естественно, соответствующая информация поступает в надзорный орган и Центробанк, но пока ее обработают, примут меры, клиент уже давно снял деньги и скрылся. В связи с этим появилось предложение: представить банкам право отказать в открытии либо закрыть в одностороннем порядке счет сомнительного клиента. Оно было подготовлено Ассоциацией российских банков, направлено в Федеральную службу по финансовым рынкам в Центральный банк, в правительство, для того чтобы они сделали экспертизу законопроекта. Ожидаем ответ.
РГ | А нынешнее увлечение наших банков иностранными займами не опасно? Если вдруг цена на нефть упадет, чем они тогда будут рассчитываться по долларовым кредитам?
Аксаков | Банки ищут деньги там, где дешевле. Пока что за рубежом можно привлечь кредит под 6 процентов годовых, а у нас гораздо дороже. При этом, учитывая, что рубль укрепляется по отношению к доллару, еще больше выигрываешь. Пока опасности в этом нет - в ближайшей перспективе ожидать, что цены на нефть упадут, не приходится. Растет экономика Китая, Индия бурно начинает развиваться, а это все "не нефтяные" страны, соответственно, они будут потреблять больше нефтепродуктов. И цены будут расти. Замещающие технологии появятся не раньше чем через 5 лет. Возможно, они обрушат нефтяной рынок - в этом есть риск. Поэтому Центральный банк и правительство должны управлять процессом, чтобы зарубежный долг наших кредитных организаций держался в определенных объемах - это вопрос о национальной безопасности страны. Надо находить механизмы, для того чтобы управлять этим процессом. Для госбанков такие механизмы уже есть - в их совет директоров входят представители правительства, которые могут повлиять на решение о кредите. А для коммерческих банков надо создавать условия, чтобы они могли найти деньги внутри страны, и здесь я здорово рассчитываю на Банк развития.
РГ | Традиционный вопрос читателей: в чем хранить сбережения - рублях или валюте? И еще: как вы думаете, почему население по-прежнему предпочитает банковские депозиты, а, скажем, не акции каких-нибудь успешных предприятий?
Аксаков | Прежде всего, я думаю, причиной является финансовая неграмотность. Люди пока еще очень плохо знают о новых инструментах, в которые можно вкладывать свои денежные средства, поэтому объемы депозитов растут - уже к 3 триллионам рублей приближаются. Но все больше "продвинутых" людей, в том числе многие мои знакомые, уже ищут другие сферы вложения, потому что вклады не спасают от инфляции. Сейчас очень быстро растут паевые инвестиционные фонды, но пока их доля в общем объеме сбережений населения мала - если она 5 процентов составляет, то хорошо. Я думаю, меньше.
Поэтому надо развивать финансовую грамотность населения. Я считаю, что для банковского сообщества это направление будет одним из ключевых. Мы будем поддерживать разные программы, направленные на то, чтобы повышать грамотность населения. Чтобы люди держали деньги на пластиковых карточках, платежи проводили безналично, а не наличными. Чтобы они вкладывали деньги в различные финансовые инструменты, в том числе в паевые инвестиционные фонды, в облигации. Нужно учить их, как это грамотно делать, чтобы они все деньги в одном инструменте не держали, а вкладывали в разные активы.
Что касается сбережений: в рублях или долларах - думаю, все же в рублях. Потому что в этом году укрепление рубля будет не меньше чем на 9 процентов. На следующий год Центробанк предусматривает возможное укрепление рубля до 10 процентов по отношению к доллару. А если посчитать еще и проценты, то в рублевом активе вы выиграете намного больше, чем в долларовом.
Продолжение "Делового завтрака" читайте в ближайшем номере "Российской бизнес-газеты".