Болезнь эту, принявшую в России масштабы эпидемии, давно пытаются диагностировать и описать в количественных показателях. Так, Александр Буксман, занявший недавно пост первого заместителя Генпрокурора, в интервью "Российской газете" привел следующие цифры: "По некоторым экспертным оценкам, объем рынка коррупции в нашей стране сопоставим по доходам с федеральным бюджетом и оценивается в 240 с лишним миллиардов долларов. Размеры взяток доходят до такого уровня, что за год "средний" продажный чиновник может купить себе квартиру площадью в 200 метров". А международная организация Transparency International в начале месяца опубликовала очередной "Индекс восприятия коррупции", в котором Россия оказалась на 127-м месте из 163. Особенно обидно, что нашими соседями по этому рейтингу стали отнюдь не страны "большой восьмерки", где Россия является полноправным членом, а Гондурас, Непал, Филиппины, Руанда, Свазиленд...
За этими общими цифрами скрывается хорошо (почти идеально) отстроенная система коррупционных связей, в которой "торговля влиянием" (так называют взяточничество политкорректные французы) осуществляется по детально расписанным прейскурантам для каждого уровня государственной власти. К примеру, попала ко мне в руки недавно бумага с расценками на услуги одного ведомства. Так там фигурировали даже такие строки, как "частичная утеря документа" и "окончательная утеря документа", каждая из которых заканчивалась цифрой с пятью нулями...
В итоге мы получаем доморощенную версию товарно-денежных отношений, которые складываются между властью (конкретнее - чиновничеством) и бизнесом. Вот как их описывает профессор Александр Волков: "Чиновничество получает от бизнесменов деньги за то, что как бы делится с ними своими полномочиями или их продуктом - конкретными решениями, бизнес же делится частью своих доходов, получая возможность увеличить их за счет тех самых решений. Для бизнеса это выглядит как известная классическая формула: Деньги-Товар-Деньги (Д-Т-Д). Для чиновничества вроде бы изначально как Т-Д, но вопрос только в том, использует ли чиновник полученные Д для продвижения по карьерной лестнице и обретения специфического Т (власти) в большем количестве и лучшего качества".
О том, что коррупция устраивает обе стороны, откровенно говорят и другие эксперты. По словам Владимира Римского из Фонда "ИНДЕМ", "все больше бизнесменов считает, что коррупция - это благо для России, что без коррупции невозможно реально работать в нашей экономике. Есть даже такая метафора: коррупция - это некая смазка между бизнесом и бюрократией. Без этой смазки просто ничего не будет крутиться".
Для такого восприятия коррупции есть объективная основа. Не секрет, что приватизация в нашей стране проводилась "сверху", и те, кто даровал собственность, считают, что люди, получившие ее, теперь по гроб жизни обязаны своим благодетелям из властных структур. Пусть даже вовсе не сегодняшние правители награждали собственностью кого хотели, назначали миллиардеров и олигархов, власть считает бизнес в целом себе обязанным.
Что из этого следует?
Во-первых, власть считает себя вправе произвольно устанавливать "правила игры" и так же произвольно их менять. Выглядит это так, как если бы двое сели играть в шахматы, а потом неожиданно один игрок объявил другому: теперь мы играем в шашки. Любой бизнесмен назовет не один пример подобного произвола, скажем, при регистрации предприятий, уплате налогов, не говоря уже о таких потрясениях, как объявление дефолта... При этом под произвол подводится теоретическая база: мол, это функция любого государства - устанавливать "правила игры" в экономике. Однако "правила игры" в нормальной экономике складываются на протяжении длительного опыта общения самих "игроков", факторов экономического процесса, в числе которых и производители, и потребители, а также и само государство, которое должно лишь через законы реализовывать их общую волю, результат сложившихся договоренностей.
Монопольное же регулирование государством экономических процессов заставляет бизнес искать "взаимопонимания" с властью, то ли заигрывая с ней, то ли расплачиваясь с чиновничеством. Причем в самых различных формах. Так, один из коррупционных сценариев выглядит следующим образом: взамен, скажем, за предоставление площадки для строительства и за соответствующие разрешения от бессчетного количества государственных органов компания обязуется решать социальные проблемы данного населенного пункта, что вполне устраивает местное начальство, овладевшее умением снимать ренту с финансовых потоков, направляемых на социальные нужды.
Увы, в диагностике болезни, именуемой "хроническая коррупция", мы продвинулись много дальше, чем в ее лечении. Собственно говоря, рецепты в основном сводятся то ли к ужесточению мер против взяточников, то ли к повышению зарплаты чиновникам, которые, мол, будут тогда дорожить своим местом и не пойдут на нарушения законов.
Что касается "непримиримой борьбы" с коррупционерами, весьма показателен опыт Китая, где "торговля влиянием", несмотря на жесткую вертикаль партийной власти, также приняла немалые размеры. В результате широкомасштабной кампании против коррупции наказаниям и судебным преследованиям подверглись почти 50 тысяч человек. Более того, закон предусматривает ни много ни мало смертную казнь за особо крупные взятки, и многие уже поплатились жизнью за неуемную страсть к деньгам. А в результате, по данным все той же Transparency International, Китай по количеству взяток занимает второе место в мире (впереди только Индия).
Не более эффективен и такой способ, как повышение зарплаты чиновников. Что, кстати, уже произошло в последнее время, но никак не отразилось на уровне коррупции. Просто с увеличением доходов растут и аппетиты: те суммы, которые вчера казались достаточными, сегодня, как только они попали в карман и семейный бюджет, представляются обычными, нормальными, а желание заработать больше - чувство постоянное, требующее перманентного удовлетворения. Да и пример вышестоящих начальников, не очень-то скрывающих очевидный разрыв между уровнем доходов и уровнем жизни, еще активнее подогревает это чувство.
Так есть ли действенный рецепт против коррупции?
По мнению Георгия Сатарова, президента Фонда "ИНДЕМ", рецепт этот прост: контроль над бюрократией. Контроль, который сейчас, увы, полностью потерян. Политического контроля нет, поскольку практически ликвидирована реальная политконкуренция, общественный же контроль исчез вместе с расширением госконтроля над средствами массовой информации.
Говоря коротко, только режим реальной демократии, предполагающий отчетность всех уровней власти перед гражданами, может быть основой для реальной же борьбы с коррупцией. А до тех пор с чиновников все взятки будут гладки.