Премьера партитуры "Всадника" на фестивале в 1975 году стала вехой не только для фестиваля Савонлинна, но и для всей современной финской оперы, в одно мгновение перешагнувшей границу, разделяющую эксперименты местного значения от шедевров мирового искусства.
За тридцать с лишним лет с момента того беспрецедентного успеха "Всадника" фестиваль Савонлинна показал десять мировых оперных премьер, среди которых были и две новых партитуры Саллинена - "Красная линия" и "Король отправляется во Францию". Но судьба первого его шедевра оказалась неповторимой: "Всадник" обрел статус "национальной" оперы. Подобно русскому "Борису Годунову", которого Большой театр повезет в Финляндию на следующий савонлиннский фестиваль (в связке с самым своим модерновым спектаклем - "Дети Розенталя" Леонида Десятникова и Эймунтаса Някрошюса).
Можно представить впечатляющие масштабы и нетеатральные ландшафты постановки "Всадника", повествующего о Мужчине и Женщине, о свободе и власти, о человеческой ностальгии по утраченной гармонии и рае природы. Все это разворачивается на территории крепости Олавинлинна в Финляндии, на каменистом острове, окруженном со всех сторон ледяной водой северных озер. Безусловно, адаптация фестивальной постановки (в новой версии 2005/2006 годов) для сцены Большого театра потребовала компромиссов, но, как оказалось, внесенные изменения не лишили выигрышных сторон это необычное и монументальное зрелище.
Сюжет "Всадника" имеет отношение и к реальной истории Российской империи двухсотлетней давности, и к вымыслу, повествуя о некоем финском воине Антти, который попал вместе со своей женой Анной в батраки к богатому новгородскому купцу, совершал преступления и страстно жаждал воли в мифическом Лесном государстве, в будущей "стране счастливых", которая возникнет между разбойничьими государствами - Швецией и Россией.
Режиссер Вилппу Кильюнен и художник Киммо Вискари изначально развернули оперный сюжет в сторону мифа, и на сцене возник мир, полный знаков и намеков, говорящий на языке аллегорий и поэзии. Очертания огромной ладьи с надутыми парусами, превращающими стены русского купеческого дома в бастионы финского города или непроходимые лесные чащи, огромные звериные шкуры, расстеленные на камнях, отсылающие к архаике северных мифов, к вагнеровскому духу, абстрактные костюмы, не имеющие сходства ни с одной конкретной исторической эпохой, - все это язык символических обобщений, на котором привычно строится театральный миф. Музыка Саллинена создавала тревожные эффекты своими контрастами духовных песнопений и погребального колокольного звона "за стеной купеческого дома", где совершалось убийство: Антти скручивал конской сбруей нарядных и злых новгородских хозяев и поджигал стены-паруса, полыхавшие холодным пламенем потустороннего света. Застылые созвучия, барабанная дробь и тремоло оркестра сопровождали мрачную картину "леса", где убийца Антти, в беспамятстве окунающий лицо в холодную талую воду, видел только тьму от летучих мышей. Юха Ууситало, обладающий не только ярким, сильным баритоном, но и выраженной мужской харизмой, жестко и властно вел своего всадника Антти по линии смерти, пока не прорывал в финале "звериным" звуком: "Хочу проснуться!" всю накопившуюся в спектакле энергию: и стенания его супруги Анны - экспрессивной Йоханны Русанен, пытавшейся вытащить его из мира мертвых - из страны снов, завершались Колыбельной - вечным плачем Женщины о своем Мужчине, потерянном навсегда.
Медленно и неторопливо на сцене разворачивалась настоящая музыкальная сага, захватывающая своей страстностью и архаической силой, яркими персонажами, исполнители которых оказались способными передать те таинственные и непостижимые бездны духа, которые человечество хранит в глубинах своей прапамяти. И оркестр Большого театра под руководством Ари Расилайнена смог на равных участвовать в этом прекрасном и безграничном по смыслу представлении "Всадника", попавшего к нам из Савонлинна.