РГ | Радикализм - обязательное свойство молодежи?
Сергей Туманов | У молодежного радикализма есть две составляющие - сам радикализм, заложенный в социокультурном коде общества, и исторический контекст, в котором он реализуется.
В нормальном обществе молодежь всегда радикальнее других возрастных групп. Ей хочется уже сегодня получить все то, что она может получить лишь завтра или послезавтра. И если молодые люди не пытаются походя решить мировые проблемы, то у общества нет будущего. Потом, с возрастом, молодежь набьет себе шишек, научится соизмерять свои потребности и возможности и станет такой, как все.
Проблема с молодежным радикализмом начинается тогда, когда его не ждут и не хотят. Долгие годы в России не было и речи о политическом радикализме молодежи. Ей ли было конкурировать с такими радикалами, как Ельцин, Руцкой, Собчак? Молодежь борется с окостеневшими общественными устоями, а у нас полтора десятилетия вообще никаких устоев не было. Принято считать, что студенты все эти годы были аполитичны. Это не совсем точно. Мы изучали три поколения студентов Московского университета 1993-2001 годов, и я могу сказать, что они были информированы о политических событиях в стране и за рубежом не хуже, чем пенсионеры. У многих была своя политическая позиция - приверженность свободе слова, политическим свободам вообще. Но рационально настроенное студенчество стояло вне политики, потому что не видело места приложения своих сил. И это, в общем-то, резонное отношение. Вы, может быть, помните, что когда-то на всю страну были известны имена действительно молодых радикалов - Заславский, Болдырев - и где они теперь?
РГ | Радикализм молодежи сейчас нарастает?
Туманов | В 1997 году мы вместе с нашими американскими коллегами проводили исследование российской молодежи. И тогда политический радикализм для молодежи был нехарактерен. А в последние годы все исследователи обнаруживают его рост. Это естественно, потому что в стране сейчас обозначился достаточно сильно бюрократизированный режим, то есть появился естественный объект для критики со стороны молодежи. С другой стороны, сложился статистически значимый слой зажиточных людей, поведение которых не обусловлено напрямую необходимостью борьбы за существование. А история показывает, что люди обзаводятся политическими принципами, когда у них появляется досуг, чтобы критически оценить действительность и познакомиться с альтернативными политическими проектами. Эти принципы могут быть в том числе и довольно радикальными. Недаром многие русские революционеры происходили из правящих слоев Российской империи.
Но студенты сегодня не самая радикальная группа. Я даже полагаю, что они менее радикальны, потому что более рациональны. Я говорю о том, что неплохо знаю, то есть об МГУ. Но думаю, что все это можно распространить и на остальные вузы с небольшим повышающим коэффициентом. Просто в университете люди более подготовленные и в этом смысле менее политизированные. Они осознают, что это им не нужно, этим мало чего добьешься. А где-то в других местах, может быть, более распространены иллюзии.
Судя по нашим опросам, радикалов среди студентов МГУ немного, не более 4 процентов. Но эти 4 процента составляют более тысячи человек. Как мы выясняли, радикал или нет? Мы предлагали им вопросы вроде:
- как вы думаете, акции протеста совершенно бесполезны
- в каких-то условиях полезны, в каких-то нет
- всегда полезны, даже если не ведут ни к каким практическим результатам?
Если человек считает, что акции протеста всегда полезны, то это уже более серьезное проявление радикализма, чем высказанная готовность участвовать в акциях. Ну, и кроме того, мы спрашивали, участвовали ли они в акциях на самом деле.
Четыре процента - это очень мало, но в абсолютном исчислении - уже прилично. Но сегодня они разрознены, и очаги организованности лежат за пределами университета. Как известно, студенты "засветились" во многих громких акциях, но я не слышал ни об одной чисто студенческой радикальной организации. Основная масса студентов МГУ - это москвичи. В отличие от иногородних они сохранили сегодня прочные доуниверситетские связи, которые даже прочнее университетских. Это школьные друзья, дворовая команда и так далее. Поэтому реже всего человек черпает информацию о возможных акциях протеста в самом университете.
РГ | Если подтвердится, что взрывы в МГУ планировали сами студенты, как это будет соотноситься с вашими словами о том, что студенты не слишком радикальны?
Туманов | Университет - это минимум 30 тысяч студентов. Это средний город, и в этом городе всегда будет полный спектр разных настроений, взглядов, убеждений. То, что в университете может найтись даже не один человек, а десятки людей, способных на подобные действия, еще не характеризует студенчество как особо радикальную группу.