Митинг и символический подъем флага перед зданием, где шестьдесят лет несет бессменную вахту реактор-долгожитель, достойный Книги рекордов Гиннесса, состоится в ближайший понедельник. А накануне за "круглым столом" в РНЦ "Курчатовский институт" собрались руководители и ведущие сотрудники alma-mater нашего реакторостроения.
Вице-президент центра, академик РАН Николай Пономарев-Степной напомнил главное: эксперименты на Ф-1 были не только прологом к созданию первой советской атомной бомбы, но и создали предпосылки для развития мирной ядерной энергетики.
Уже через восемь лет, в июне 1954 года, Москва известила своих друзей и недругов о пуске первой в мире атомной станции. За ней последовали первая подводная лодка с ядерной энергоустановкой, первый атомный ледокол, а там уже и промышленные энергоблоки АЭС, множество исследовательских реакторов различного назначения.
Была эйфория, оправданный (и не всегда) оптимизм, были тупиковые ответвления и сомнительные, даже рискованные идеи, вроде ядерного реактора на борту самолета. Что сейчас? Опустится ли атом, образно говоря, на бытовой уровень? Получим ли мы в обозримом будущем ядерную батарейку для карманного плейера и мобильного телефона?
- Мы отчетливо понимаем, что энерго- и теплообеспечение, бытовое и промышленное, сегодня и в обозримом будущем без атомной энергетики не смогут обойтись, - убежденно заявляет академик Пономарев-Степной. - Причем она будет использоваться во все больших масштабах, и не только в виде централизованной подачи электричества. Но на дачи, в загородные коттеджи атомная энергия напрямую, в виде миниатюрного ядерного реактора или какого-то изотопного источника, конечно, не придет. Но она придет туда в виде особых продуктов, которые будут получены с помощью атомной энергии в ядерных реакторах.
Российская газета | Что конкретно вы имеете в виду?
Пономарев-Степной | В свое время мы довольно глубоко прорабатывали проект так называемого хемотермического теплоснабжения. Для этого нужен ядерный источник энергии - централизованный, который производит, допустим, водород. Производит его в процессе паровой конверсии метана. Вы можете этот водород по трубопроводам в холодном состоянии распределить очень широко - как для промышленного, так и для бытового использования. У конечного потребителя запускается обратная реакция - водород соединяется с другими компонентами, и вы получаете энергию, электрическую или тепловую. Одно из явных преимуществ - холодные трассы. Даже при передаче на большие расстояния не происходит таких потерь энергии, как в случае с привычными трассами теплоснабжения.
Возможно и просто баллонное снабжение тем же водородом - подобно тому, как снабжают сжиженным газом в баллонах. У этого варианта помимо регионального может быть и широкий международный выход. Это вполне подходит для стран, которые по тем или иным причинам не могут развивать у себя атомную энергетику. А вот воспользоваться ее плодами в виде поставок того же водорода могут вполне.
РГ | А что подсказывает опыт использования компактных ядерных установок и радиоизотопных источников энергии в космической технике?
Пономарев-Степной | Рано или поздно люди полетят на Марс. Работы, которые в свое время проводились в нашей стране, позволяют создать установки с требуемыми характеристиками для освоения дальнего космоса. Это и так называемые двигатели большой тяги, где реакторы служат для нагрева водорода. И реакторы, которые будут вырабатывать энергию для электрических двигателей, для жизнеобеспечения на борту межпланетных кораблей. Для меня двух мнений быть не может: без атомной энергии полет на Марс невозможен.
РГ | А без российской атомной энергетики, без тех наработок, что вы упомянули, он возможен? Американцы без нас управятся?
Пономарев-Степной | Тут вот какая штука... Луна ближе Марса, но что происходит? И американцы, и китайцы хотят в одиночку создавать там свои базы. Их тоже не создать без атомной энергии. Там длинная лунная ночь, и придется доставить туда ядерный источник. Но ни китайцы, ни американцы не хотят вместе работать, хотят отдельно. Перед нами стоит вопрос: с кем мы будем?
РГ | Может, опыт сотрудничества в рамках международного проекта ИТЭР даст ответ?
Пономарев-Степной | ИТЭР - это пока реактор безо всего, что должно быть присуще энергогенерирующему объекту. Но если надежды на него оправдаются и вслед за экспериментальной установкой во французском Кадараше будет построена в Японии демонстрационная термоядерная станция, то к концу XXI века можно будет рассчитывать на 100 гигаватт энергии от термоядерного синтеза. Однако мировые потребности в ядерной энергии к 2100 году будут гораздо выше, по некоторым расчетам - до 5 тысяч гигаватт. И чтобы их обеспечить, надо уже сегодня позаботиться о топливных ресурсах и разработать новый тип реакторов. Полагаем, что ими могут стать так называемые бридеры или, по-другому, реакторы-размножители. Мы не видим другого выхода для человечества.
РГ | Разговоры о новом поколении реакторов и принципиально новых подходах к организации ядерно-топливного цикла идут не первый год и даже не первое десятилетие. А мы и сейчас, убеждая себя и других в ренессансе атомной энергетики, предлагаем строить реакторы, разработанные 20-30 лет назад. И называем это "АЭС-2006" - почему? Нет других достойных проектов или состояние дел в нашем атомном машиностроении таково, что некому за них браться?
- Ситуация на заводах, где производят основное оборудование для АЭС, действительно сложная, - подключился к диалогу заместитель директора РНЦ "Курчатовский институт" Ярослав Штромбах. - В том числе и по этой причине в проекте "АЭС-2006" мы идем по пути минимальных доработок, минимального изменения конструкции, отталкиваясь от реактора ВВЭР-1000, который себя неплохо зарекомендовал. Актуальная задача - поднять мощность до 1200 мегаватт. Сразу же встает вопрос о безопасности. Надо анализировать и уточнять многие параметры, пересматривать критерии надежности оборудования. Все это приходится делать в условиях, когда Росатом поставил условие: минимизировать объем НИОКР.
РГ | И призвал использовать те заделы, что созданы в предыдущих проектах?
Штромбах | Да. В конце концов мы должны выйти на лучшее из всего, что можем сделать в настоящий момент - на уровне сегодняшнего понимания, развития техники и реальных возможностей нашей промышленности. Именно такой подход будет практиковаться в ближайшие годы при строительстве первой серии реакторов.
Пономарев-Степной | АЭС-2006 - это планы примерно до 2030 года. То есть строить реакторы усовершенствованной конструкции, но по существующим проектам. А дальше эстафету должны принять инновационные проекты. Россия, как вы знаете, согласилась войти в международную коллаборацию Generation IV, цель которой - объединить усилия и возможности развитых разных для разработки реакторов четвертого поколения. Здесь рассматривается шесть разных проектов. Их отбор производился без участия России. И тем приятнее сознавать, что пять из шести перспективных направлений совпадают с российскими приоритетами и находятся в русле наших интересов.
РГ | Научных или национальных?
Пономарев-Степной | И научных, и национальных. Они тут совпадают. Среди проектов из списка "Поколения-4" первым я бы назвал высокотемпературный реактор для производства водорода. Об этой технологии я уже упоминал. Затем - реактор на расплавленных солях. Здесь мы имеем хорошее продвижение и опыт, можем поучаствовать.
Особый разговор о реакторах-бридерах. В "Поколении-4" рассматривается несколько их вариантов. Во-первых, гелиевый бридер. Мы над ним работали в 70-х годах. Есть реакторы на тяжелых расплавах металлов, это свинец, свинец-висмут и другие. И, конечно, натриевый бридер. Здесь Россия впереди планеты всей - я имею в виду действующий энергоблок БН-600 Белоярской АЭС, который безаварийно работает уже четверть века, и строящийся там же более мощный реактор БН-800.
Шестое направление - реакторы со сверхкритическими параметрами. Мы занимались этим и готовы к самому широкому сотрудничеству.
РГ | Кооперация под лозунгом "Поколение-4" - это, как я понимаю, еще только намерения и перспективы. А тем временем французская AREVA заключает альянс с японской фирмой Toshiba, и цели своей они не скрывают - реактор нового поколения, с которым собираются сообща завоевывать новые рынки. Чем ответит Россия? У Курчатовского центра есть подобные партнеры и конкурентные идеи?
Пономарев-Степной | Наш институт в кооперации с ОКБМ им. Африкантова, что находится в Нижнем Новгороде, участвует в международном проекте под названием "Газотурбинный модульный гелиевый реактор". На наш взгляд, это реактор будущего, который может оказаться в первых рядах той самой водородной энергетики, о которой так много говорят в последнее время. Он будет производить электричество с очень высоким коэффициентом полезного действия - около 50 процентов, а это существенно выше, чем в нынешних реакторах. Помимо этого те высокие температуры, до которых нагревается гелий в этих реакторах, позволяют использовать их для других целей - например, для производства водорода. Такие процессы мы тоже разрабатываем.
Досье "РГ"
За шесть десятилетий жизни Ф-1 по соседству с ним на территории РНЦ "Курчатовский институт" появилось одиннадцать младших собратьев - исследовательских и экспериментальных реакторов различного назначения. Шесть из них остановлены, шесть - действующие. В ближайшее время предполагается заглушить седьмой реактор, а пять будут и дальше работать по намеченным программам. На трех остановленных реакторах начаты процедуры по выводу их из эксплуатации, включая удаление ядерного топлива и реабилитацию территории.