Публикации уверяют доверчивых читателей в том, что под Новый год мы остались без риса, то есть без плова, харчо, да и всего остального, что можно из него приготовить. Весьма охотно рассказывается и о том, что в импортируемом рисе обнаружена куча всякой дряни - от чужеродных генов до самой настоящей отравы в виде пестицидов.
Другой не менее популярной темой этих материалов был политический заказ - мол, запрет введен исключительно для того, чтобы поддержать отечественного рисовода. Для того, чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях фактов и домыслов, "РГ" обратилась за разъяснением к Татьяне Александровне Корзун, начальнику Управления по надзору в сфере качества и безопасности зерна и безопасности применения пестицидов Россельхознадзора.
Российская газета: Татьяна Александровна, так был ли запрет? Останемся ли мы без риса? И если да, то на какой срок?
Татьяна Корзун: Без риса мы не останемся. И запрета как такового в действительности не было.
РГ: Что же все-таки произошло? Ведь дыма, как известно, без огня не бывает...
Корзун: Было письмо руководителям территориальных управлений Россельхознадзора о сложившейся в стране ситуации с импортом риса. В нем мы информировали их о временной приостановке выдачи и отзыве ранее выданных импортных карантинных разрешений на ввоз в Российскую Федерацию рисовой крупы независимо от страны происхождения и поставки.
РГ: Но если вы перестали выдавать импортные карантинные сертификаты, то бишь знаменитые ИКаэРы, разве это не равнозначно запрету?
Корзун: Конечно же, нет. В уже упомянутом письме мы говорим и о том, что теперь оформление и выдача импортных карантинных разрешений на рисовую крупу осуществляется в центральном аппарате Россельхознадзора.
РГ: А как же те партии риса, которые уже направляются в Россию? Что же, теперь корабли должны вернуться в родные порты с неразгруженными трюмами? Или, теряя деньги, уныло стоять на рейде в наших портах, ожидая решения вашего центрального аппарата?
Корзун: И здесь тревоги беспочвенны. Те партии риса, что направлялись в Россию, благополучно прибывают. Действуют все ранее заключенные контракты. Мы проверяем документы по безопасности и качеству приходящего зерна, проводим соответствующие анализы и, если все в порядке и соответствует нашим законам и нормативам, выдаем новые импортные карантинные разрешения. Далее, после таможенной очистки, рис начинает свой путь к прилавкам магазинов.
РГ: Однако, судя по сообщениям из регионов, кое-где рис с прилавков все же исчез?
Корзун: Да, в некоторых городах и весях возник на него ажиотажный спрос. Точно так же, как это не так давно было с солью. Помните? Возник слух о перебоях с ее поставками, и народ бросился в магазины, сметая все с прилавков. А в случае с рисом на славу постарались и ваши коллеги - журналисты. Напугали людей... А между тем в Приморье, например, в этом году запасы риса куда больше прошлогодних.
РГ: А из-за чего вы собственно вдруг отменили старые ИКаэРы и стали выдавать новые? И, кстати, что еще изменилось?
Корзун: Мы уменьшили число пунктов пропуска через государственную границу Российской Федерации, оставив лишь те из них, которые оснащены надежным оборудованием для определения показателей безопасности и качества рисовой крупы...
РГ: Вероятно, потому, что не на всех, ранее задействованных пунктах, можно было определить качество и безопасность риса?
Корзун: Совершенно верно. Только на первое место я все же поставила бы слово "безопасность". В порядке приоритетности.
РГ: Неужели для этого есть серьезные основания?
Корзун: Есть. Только в этом году мы выявили около двух тысяч тонн некачественной и опасной крупы, которую пытались ввезти в Россию.
РГ: Откуда именно?
Корзун: Из Пакистана, Индии, Таиланда, Египта, Китая, Испании, Уругвая, Вьетнама...
РГ: Со всего мира!.. И чем же этот рис был опасен? Почему вы его не пропустили на наш внутренний рынок?
Корзун: Причины разные. Например, к нам пытались завезти рисовую крупу из Пакистана, Индии, Таиланда и Египта с плеснево-затхлым запахом; из Китая - со сверхнормативным содержанием испорченных, пожелтевших и меловых ядер; из Индии и Вьетнама - зараженную вредителями хлебных запасов; из Бельгии, Китая, Пакистана, Египта и Вьетнама - крупу с содержанием остаточных количеств пестицидов, превышающих максимально допустимые уровни. Кстати, были обнаружены и пестициды, вообще не разрешенные для применения в России. Они не должны содержаться в пищевых продуктах ни в каких количествах.
РГ: И что же это за такие особо страшные пестициды? Откуда они к нам приплыли, с каким рисом?
Корзун: В рисовой крупе из Китая мы нашли ртуть и хлорорганические соединения, в крупе из Индии - диметоат.
РГ: Чем опасны для человека пестициды в пище?
Корзун: Прежде всего тем, что это - ксенобиотики, вещества, абсолютно чуждые живому организму. Собственно, поэтому они и используются в качестве отравы для вредителей посевов. А оставшись в том же рисе, травят нас с вами.
РГ: Выходит, что, отведав приправленного пестицидами риса, можно отправиться в мир иной?
Корзун: Ну, для этого вам придется съесть очень много такого риса. Но... Эти яды, не вызывая острого отравления от тех количеств, которые содержатся в пище, способны накапливаться в организме человека, исподволь отравляя печень, почки, селезенку, мозг, половые железы. В результате могут появиться предпосылки к сокращению срока жизни и ухудшению ее, скажем так, качества. Помимо прочего возможен рост аллергических реакций, а у детей возникновение диатеза...
РГ: Но ведь кроме рисовой крупы мы импортируем и продукты из нее изготовленные. Европейцы, например, проверили рисовую лапшу и пришли в ужас - в ней обнаружены чужеродные гены.
Корзун: Да, мы знаем об этом. И готовим наши лаборатории для проверки риса на содержание инородных генетических конструкций. Что же касается продуктов, изготовленных из риса, замечу: совсем недавно, например, мы задержали партию китайского рисового глютена в 32 тонны, в которой имелись металлические включения игольчатой формы, причем в большой концентрации - до 500 мг/кг.
РГ: Рисовый глютен? А где он используется?
Корзун: Его применяют в производстве суповых концентратов. Если не язвенная болезнь, то гастрит от такого супа человеку с течением времени гарантирован.
РГ: Между тем, в некоторых публикациях по этой проблематике отмечалось, что речь идет о долях процента от общего количества импортируемого риса, и в этой связи он не представляет ни малейшей опасности. Так ли это?
Корзун: К сожалению, не так. Ведь рис поступает в страну отдельными партиями, и именно они могут быть недоброкачественными и опасными. А бракуем мы действительно "лишь" 0,75 процента всего поступающего в Россию риса. Но вас ведь не успокоит и, конечно же, не порадует то обстоятельство, что в страну импортируются многие сотни тонн крупы, а вы отравились всего одним килограммом, купленным в ближайшем супермаркете?
РГ: Вы правы: не успокоит и не порадует. Удивляет лишь то, что все партии риса, импортируемые нами, приходят в Россию с сопроводительными документами, выданными в стране-отправителе. Что же там-то ничего не проверяют?
Корзун: Зачастую неприемлемый груз приходит к нам с поддельными документами. Бывает и так, что "независимые" международные сюрвейерские компании дают свое заключение о доброкачественности явно недоброкачественного груза. После прибытия в Санкт-Петербургский порт из Бельгии партии риса, загрязненного пестицидами, нам пришлось проинформировать ее власти о том, что мы уже не доверяем сертификатам, выдаваемым сюрвейерской фирмой SGS.
РГ: Понятно, что с недобросовестными поставками вам приходится бороться по факту, то есть когда груз уже приходит в наши порты. А не пробовали ли вы обратиться за содействием к коллегам в странах-поставщиках? Они ведь тоже заинтересованы в развитии международной торговли...
Корзун: С нашими коллегами мы общаемся постоянно. Даже сейчас, в предновогодние дни, запланировали поездку в Таиланд.
Там мы хотели бы познакомиться с тем, как выглядит их "рисовая цепочка" на всех этапах - выращивание риса, его переработка, анализ в лабораториях, отгрузка... Мы должны быть уверены, что в дальнейшем система не даст сбоя. И, уж конечно, мы не должны сомневаться в том, что та организация, которая дает заключение по качеству и безопасности риса, продаваемого в Россию, не только способна проводить необходимые анализы, но знает и учитывает требования нашего фитосанитарного законодательства.
Разумеется, поездкой в Таиланд все не ограничится, ведь есть и другие крупные поставщики риса, и мы работаем с ними. Чуть позже состоятся командировки наших инспекторов в Индию, Китай, Пакистан... Словом, борьбу с недобросовестными поставщиками на наш рынок мы ведем не только целенаправленно, но и планомерно.
РГ: Неликвиды мирового рынка, фальшивые документы, соучастие сюрвейеров, фирмы-поставщики и покупатели... Наверное, это выгодный бизнес?
Корзун: Выдавать некондиционный товар за качественный? Мошенничество процветало во все века, только теперь оно приобрело транснациональный, международный характер.
РГ: А вы не боитесь открыто выступать против этих сил? Ведь, судя по всему, оно хорошо организовано...
Корзун: Это наша задача. Россельхознадзор должен обеспечивать продовольственную безопасность страны. А попытки ошельмовать и сам Россельхознадзор, и его сотрудников не прекращаются с момента его организации: наведение порядка всегда задевает чьи-то узкокорыстные интересы - и в стране, и за рубежом. Тем более что речь идет о многих десятках миллионов долларов...
РГ: Кстати, о порядке. Хорошо, что он наводится на нашей границе и что вы отбираете в других странах надежных поставщиков и проверяете национальные системы контроля безопасности и качества покупаемой нами продукции. Мы действительно должны импортировать только высококачественные продукты. Но не стоит ли заняться и внутренним рынком России? Неужели все наши производители выпускают только доброкачественную продукцию? Почему бы Россельхознадзору не проверять и их?
Корзун: Что мы, кстати, и делаем. Причем постоянно. Просто на это в СМИ обращается куда меньше внимания, чем на то, что мы делаем в направлении упорядочения импорта. Мы проверяем всю зерновую продукцию, поступающую извне или выращенную в самой России. И это вполне резонно: люди должны потреблять только качественную и безопасную продукцию независимо от того, где она произведена.
В ноябре, например, специалисты Россельхознадзора выявили остаточное содержание пестицидов сверх допустимых уровней в некоторых партиях рисовой крупы, гороха, пшена, произведенных в Ростовской области. В Магаданской области найдены токсичные партии комбикормов, в Тульской - партия пшеничного глютена с повышенным содержанием микотоксинов. В Краснодарском крае в зерне подсолнечника обнаружено повышенное остаточное содержание глифосата.
РГ: И каким был алгоритм ваших действий в этих случаях?
Корзун: Мы изымали опасную продукцию и проводили инспекцию предприятий, допустивших ее появление на рынке. Теперь они находятся под нашим особым контролем. Наверное, я повторюсь, но в магазинах должны быть только доброкачественные продукты - независимо от того, в самой России они производятся или приходят по импорту.
РГ: Татьяна Александровна, некоторые авторы статей уверяют читательскую аудиторию, что вы лоббируете интересы отечественного бизнеса. Называют даже компании, которые якобы получают выгоду от любых ваших ограничительных мер...
Корзун: Оставим это на совести авторов подобных публикаций. Мы не даем ни преференции отдельным участникам рынка, ни индульгенции отечественным компаниям, выпускающим недоброкачественную продукцию. За девять месяцев этого года мы забраковали более 45 тысяч тонн зернопродуктов, произведенных для внутреннего потребления в самой России, и 63 тысячи тонн импортируемых зернопродуктов.
Эти цифры красноречиво говорят о нашей беспристрастности в отношении отдельных участников рынка. А то, что мы задеваем крупные интересы недобросовестных поставщиков, - что есть, то есть. Но это - важная составляющая обеспечения продовольственной безопасности страны. А последняя, согласитесь, не ограничивается сиюминутным контролем безопасности и качества пищевой продукции. Мы контролируем и поставки зерна в государственный резерв, и условия его хранения...
РГ: Похоже, это тоже не всем по душе?
Корзун: Разумеется. Времена послеперестроечной эйфории давно прошли, и все увидели, что по-прежнему свои интересы есть и у отдельных стран, и у геополитических блоков. Наверное, не случайно на нас подали жалобу в Федеральную антимонопольную службу четыре западные сюрвейерские компании, желающие сами контролировать российский зерновой рынок. Не случайно организуются и публикации в деловых газетах, "Форбсе"... Кому-то государственный контроль над продовольственным рынком - как кость в горле. Но вспомните, что в 1990 годы мы уже наблюдали, к чему привела практически полная свобода импорта. Не стоит второй раз наступать на одни и те же грабли.
РГ: Спасибо, Татьяна Александровна. С наступающим Новым годом, удачи и новых свершений - и вам, и всему Россельхознадзору.