В шестом классе на уроках труда я смастерил табуретку. Она мне тяжело далась. Все, за что я ни брался, ломалось или выходило из строя. Наш учитель Иван Романович часто орал на меня: "И откуда руки у тебя растут?! Нежнее нужно, спокойнее. Сколько досок перепортил!" В конце концов, когда я ее все-таки закончил, он буркнул: "Ничего, стоять будет. Твердую "четверку" заработал. Неси домой, хвастайся матери". И я понес. Мама обрадовалась: "Мы ее покроем лаком и поставим на нее наш фикус".
Старого дома, в котором я рос, давно нет. И фикуса уже нет, но табуретка осталась. Мама приспособила ее под большой глиняный горшок, где у нее круглый год стоят цветы: зимой сухие, остальное время - живые, из собственного сада. На уроках труда под незлобное ворчание нашего трудовика мы пилили, строгали, паяли, выжигали, точили. Именно тогда я понял, что значит сделать вещь - пусть самую простенькую - своими руками. Она становится для тебя родной, близкой. Для меня получить "пятерку" по труду было гораздо важнее, чем написать на "отлично" сочинение или без черновика решить сложную математическую задачу.
Трудовое обучение в советской школе ругали: мол, монотонное, не развивает творчество, направлено на формирование автоматических трудовых навыков. Таким оно и было, если учитель сам не был творческим человеком. Все мы делали табуретки. Но каждый свою, по своему собственному чертежу. Пусть моя табуретка была далека от идеала, зато не похожа ни на одну другую. Она была моей...
Я вспомнил свои уроки труда, когда однажды в Англии попал в крошечную деревеньку Бедалис. Там расположена одна из лучших британских школ. Не было ни ворот, ни привратника. Лишь красовалась табличка "Ходить разрешается где кому вздумается и когда угодно". Первым делом директор школы повел меня на выставку, которая действовала уже несколько недель. Рисунки, акварели, масло, коллажи. В соседнем зале - кованый металл, мебель, гобелены, вышивки, керамика, корзины. Каждый учащийся выставил свою лучшую работу. Были там и коллективные проекты. Директор, с гордостью показывая гарнитур для гостиной, сказал: "Это Один Бидолф сделал, тот самый, чьи автопортреты вас так потрясли в первом зале". Они действительно меня потрясли: казалось, что юноша пытается вывернуть себя наизнанку. "Талантливый парень, - заметил директор. - Собирается в Оксфорде учиться на ядерного физика".
Идеология этой школы крайне проста: три "Н". По-английски с этой буквы начинаются слова: голова, сердце и руки. Здесь стараются научить работать голову, сердце и руки ребенка. Поэтому в программе во всех классах отведено практически равное время на академические, творческие и технологические курсы. А кроме того, по субботам все ребята, независимо от вероисповедания, собираются вместе и слушают священника, который не службу правит, а беседует с ними о морали и этике, любви и ненависти, долге и совести. Эти непростые дети из богатых привилегированных семей возятся еще и со стариками из соседних деревень: убирают их дома, ездят за продуктами, копаются в садиках. Настоящие тимуровцы! Несколько лет назад они отремонтировали старую пекарню. И с тех пор по пятницам просыпаются в пять утра, замешивают тесто, ставят его в печь - и на завтрак хлеб готов. В этот день приезжают в школу за свежим хлебом даже жители окрестных деревень. Есть еще и собственная ферма, где подростки по очереди ухаживают за животными. А еще они устраивают в деревне дополнительный отпуск для тех, у кого маленькие дети. Каждое лето вместе с педагогами на две недели открывают бесплатный детский сад. "Только так можно почувствовать себя частью общества и понять, что нужно людям", - утверждают педагоги. Уходя из школы, ребята оставляют ей в подарок одну из своих работ, остальные увозят с собой. Их поделки становятся продолжением семейной истории.
Для меня получить "пятерку" по труду было гораздо важнее, чем написать на "отлично" сочинение или решить сложную математическую задачу
В начале девяностых труд в наших школах заменила технология. Посчитали, что детей нужно не просто учить пилить, строгать, точить, шить, вязать, варить, а давать им цельное представление о материальном мире вещей, показывать, как идея превращается в реальный продукт, какие используются технологии. И при этом научить их основам ремесел. Хорошо бы нескольким. Как сказал один из идеологов нового подхода к трудовому воспитанию, "надо, чтобы отвлеченные понятия прошли сквозь пальцы, руки детей". Когда работают руки, работает и голова.
Говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. С технологией так и получилось. Новые программы требовали нового оборудования, современных мастерских. У школ средств на них не было. Раньше большинство школьных мастерских содержалось за счет шефов. Но в начале девяностых промышленным предприятиям было не до школ. Поэтому в пятых-шестых классах уроки технологии постепенно превратились в домоводство, общий курс для девчонок и мальчишек обо всем и не о чем. А отведенное в старших классах время на технологию начали отдавать информатике. Это в лучшем случае. В худшем - уроки технологии заменяли математикой, химией, физикой, русским языком или историей - тем предметом, по которому ожидалась фронтальная проверка.
Все эти годы педагогические институты исправно выпускали учителей технологии. В школу из них мало кто попал. Как рассказывал мне недавно директор одной московской школы, за четыре года у него побывало на годичной предвыпускной практике четверо юношей. Получив дипломы, все они превратились в автослесарей.
Чтобы технология стала настоящей технологией, сегодня требуются три вещи: новое оборудование, свободные помещения и кадры. У большинства школ этого нет. В рамках приоритетного национального проекта "Образование" учебные заведения стали оборудовать новыми кабинетами физики, химии, биологии, географии. До кабинетов технологии и мастерских руки не дошли. Поговаривают, что среди чиновников зреет идея закончить изучение технологии в шестом классе: уж слишком дорогое это занятие, если относиться к нему серьезно. Нормативное финансирование, на которое переходит система образования, практически не учитывает стоимости необходимого оборудования для нормального изучения технологии.
К счастью, редкие исключения есть. Например, Московский центр образования N 293. Здесь семь мастерских, в том числе отдельная и для начальной школы. Через кузницу проходят все мальчишки с 7-го по 9-й класс. Здесь занимаются художественной резьбой и керамикой. Есть отдельная мастерская для девочек. Тут ни разу не снимали детей с уроков труда. Здесь каждый знает, что к труду надо относиться так же, как относишься к культуре и искусству. Директор этой замечательной школы Александр Глозман считает, что информационные технологии в школе не должны опережать технологии материальные, а уж тем более вытеснять их из школьного расписания.
Когда-то долго спорили: если ребенок умеет умножать на калькуляторе, надо ли ему учиться умножать в столбик. Теперь спорят: сможет ли компьютер заменить учителя. Выстоявшие трудовики, они же преподаватели технологии, считают компьютер своим помощником, но они уверены, что ничто не заменит ощущения счастья у ребенка, когда он возьмет в руку готовое изделие и поймет, что это он сам сделал, он смог... Создавая что-то материальное своими руками, ребенок не только познает окружающий мир. Он познает прежде всего самого себя.