Телевидение со смаком показывало выходки радикалов, но не объясняло, в чем проблема, почему встречи лидеров "восьмерки" и прочие мировые форумы проходят под аккомпанемент яростных молодежных протестов. В погоне за "картинкой" ТВ исказило суть дела. И понадобилось время, чтобы понять: с одной стороны, радикалы-антиглобалисты - это не случайная анархическая стихия, а видимый, наружный слой, отражающий массовое недовольство процессами глобализации; с другой стороны, сами эти глубинные процессы - сложное, противоречивое, но объективное явление современного мира. Все серьезные политики, экономисты сходятся во мнении, что глобализм - новый, исторически обусловленный этап развития мировых производительных сил, и речь должна идти о том, как сделать его более цивилизованным.
В начале ХХ века 95 процентов трудоспособного населения развитых стран было занято физическим трудом. Но "средневзвешенный" показатель такого рода для XXI века, по прогнозам специалистов, составит лишь 10 процентов. Девять из десяти работников будут трудиться за компьютерами. Столь грандиозных по масштабам и стремительных переворотов мировая экономика не знала. Поэтому на базе информационно-технологической интеграции мира по сути начинает складываться новая формация, идущая на смену классическому капитализму.
Этот процесс сегодня и принято называть глобализацией.
А в связи с его противоречиями напрашивается аналогия, широко распространенная в период "атомного бума": энергия расщепленного атома, направленная на мирные цели, несла благо; ядерные бомбы угрожали человечеству суицидом. Так и глобализация - споры вокруг нее отражают различные тенденции развития коммуникационного мира, несущие в себе и позитивные и негативные начала. Перед человечеством стоит задача использовать глобализацию во благо, не допустив раскола мира на богатеющие и беднеющие страны.
В этом плане России принадлежит особая роль. Наша страна - член "восьмерки", и по статусу входит в число государств, принимающих судьбоносные для развития глобализации решения. С другой стороны, Россия сама остро нуждается в том, чтобы условия глобализации не отбросили ее на обочину мирового прогресса, в ресурсную базу "золотого миллиарда". Таким образом, Россия (парадоксально, но факт!) - единственная страна, которая может и вправе сделать процесс глобализации более справедливым.
На этом фоне и возникает существенный вопрос: а сформулированы ли национальные интересы России применительно к процессу глобализации? Этот вопрос особенно актуален сейчас, поскольку реалии крупного российского бизнеса заметно опережают разработку теоретических и отчасти даже философских представлений о его значении для ближайшего будущего России.
I.
Не может не вызывать изумления тот факт, что молодой российский бизнес за десять лет прошел путь от абсолютного нуля до активной внешней экспансии. Транснационализация российских корпораций продвигается столь быстрыми темпами, что экономическое, политическое, юридическое, фискальное, наконец, осмысление этого процесса намного отстает от практических проблем, выдвигаемых выходом отечественных ТНК на зарубежные рынки. Это в свою очередь препятствует полноценному включению процесса транснационализации, нашего крупного бизнеса в общий комплекс вопросов, на основе которых вырабатывается и реализуется внешнеполитическая стратегия государства. Кроме того, отстает наработка законодательной и налоговой баз для ТНК, выходящих в плавание по бурным волнам мировой экономики, отсутствует стратегическое прогнозирование этих процессов. Все это ставит перед российским бизнес-сообществом насущную задачу формирования внятной идеологии транснационализации. Цель такой идеологии - не только способствовать решению практических задач, тесно увязывая интересы ТНК и национальные интересы России, но также объяснить государству и обществу, что мощный прорыв российского бизнеса на зарубежные рынки становится одним из магистральных путей к экономическому благополучию России.
Между тем в России пока даже не сформулировано четкое определение ТНК. Некоторые полагают, что ТНК - это корпорации, которые 20 процентов своего бизнеса размещают за рубежом. Другие главным критерием считают размещение АДР на мировых биржах. Третьи вообще ассоциируют ТНК только с экспортно-импортными операциями, не придавая значения экспорту капитала.
Кроме того, еще три-четыре года назад в России поддержка ТНК была явно недостаточной. Их экспансия на внешние рынки наталкивалась на противодействие некоторых политических сил, тормозилась неразвитым внутренним законодательством, особенно валютным. Многие из этих проблем сохраняются и поныне, хотя либерализация валютного законодательства существенно облегчила зарубежную экспансию наших ТНК.
Сегодня ситуация изменилась в корне, и мы видим, что дело продвижения наших ТНК на зарубежные рынки стало поистине государственным. Это, в частности, проявилось при разработке соглашения о сооружении Трансбалтийского газопровода, в стремлении "Газпрома" войти в зарубежные распределительные сети, в справедливом требовании компенсировать Энергетическую хартию допуском наших ТНК в высокотехнологичные отрасли европейской экономики и т.д.
Но, увы, нормальная для западной экономики, абсолютно рыночная модель экспансии наших ТНК наталкивается на определенные трудности. Достаточно вспомнить неудачу объединения "Северстали" с люксембургской сталелитейной компанией Arcelor. Или невероятный шум, поднятый на Западе после покупки ВТБ 6% (всего-то 6 процентов!) акций европейского авиационно-космического холдинга EADS. Примеры можно множить. Однако на данном этапе представляется более конструктивным привлечь внимание к внутренним проблемам российских ТНК.
К нефтяным корпорациям уже присоединились металлургические и телекоммуникационные, выводящие свои акции на мировые биржи. Быстро прогрессируют компании пищевой отрасли, а также работающие в сфере строительства объектов атомной энергетики. Но по-настоящему оценить транснациональный потенциал российской экономики можно будет по завершении отраслевой реструктуризации, идущей при поддержке государства.
Это создание Объединенной авиастроительной корпорации (OAK), которая одной из своих целей ставит борьбу за мировой рынок авиатехники. Объединение крупнейших алюминиевых компаний РУСАЛa и СУАЛа в "Российский алюминий" - кстати, уже с долевым участием швейцарской группы Glinkor, внесшей свою долю глиноземными активами, - превращает российский холдинг в крупнейшего мирового производителя первичного алюминия - 4 млн. тонн в год плюс 11 млн. тонн глинозема, а это соответственно 12,5 и 16 процентов мирового производства. Объединение нескольких солидных российских банков в единую корпорацию с капитализацией, по словам Г. Грефа, - около 3 млрд. долларов. Эти и прочие факты свидетельствуют о том, что государство, чутко уловив мировые тенденции, пошло по пути одобрения крупнейших сделок, позволяющих создать корпорации мирового уровня.
Процесс отраслевой реструктуризации, как сказано, идет весьма быстрыми темпами. И ко времени его завершения необходимо создать в стране благоприятную для ТНК атмосферу. Помимо законодательного обеспечения, надо последовательно внедрять в общественное сознание понимание особой роли ТНК на современном этапе развития России. Ибо ведущие ТНК можно уподобить знаменитым восточно-азиатским промышленным "молодым тиграм", которые в свое время обеспечили прорыв стран АТР на мировой рынок. В политическом плане этот процесс весьма образно охарактеризовал один из высокопоставленных чиновников администрации Дж. Буша. Он сказал: "Россия снова в седле, крепко как никогда со времен распада Советского Союза".
Кстати, скупку производственных активов через ТНК сегодня широко практикует Китай, вкладывающий миллиарды долларов в приобретение нефтяных компаний, морских портов, других объектов инфраструктуры. Делается это, как известно, зачастую за государственный счет, открыто. В России система иная. Но позволительно задать вопрос: а почему бы в помощь ТНК не использовать часть средств Стабфонда? Ведь это уж никак не повлечет за собой всплеск инфляции. Известно, что у Алексея Мордашова был шанс взять верх над индийским стальным магнатом Лакшми Митталом. Поддержку "Северстали" был готов оказать Р. Абрамович, изъявивший готовность привлечь для покупки Arcelor 30 млрд. евро. Однако Мордашов, все тщательно обдумав, отказался от такой комбинации. Но, возможно, помощь "Северстали" на определенных условиях могла бы прийти от государства? Наподобие того, как используют для таких целей госкапиталы в Китае. Этот весьма интересный вопрос нуждается в особом обсуждении, поскольку процесс создания крупнейших российских корпораций продолжается: на повестке дня консолидация сталелитейной отрасли, о чем свидетельствуют планы "Евраз-Холдинга".
II.
Сегодня, когда процесс транснационализации российских корпораций пошел весьма активно, становится очевидным, что государственная поддержка наших ТНК на международной арене не может ограничиваться дипломатическим подкреплением лишь выборочных проектов. Эта поддержка должна стать составной частью целостной внешнеэкономической стратегии России. И более того, она должна быть вписана в общую внешнеполитическую доктрину государства.
С этой целью было бы полезнее создать - то ли в рамках МИДа, то ли отдельное - агентство, задачей которого стал бы внешнеполитический анализ, систематизация, а отчасти и перспективное прогнозирование (боюсь слова "планирование") зарубежных проектов THК. Такое функциональное подразделение, работающее в постоянном контакте с ТНК, способно было бы разработать единую систему мер государственной поддержки (!) внешней экспансии российского бизнеса. Вполне очевидно, что эта система мер не может сводиться только к действиям на уровне тех стран, куда нацелен тот или иной проект ТНК. Мировая экономическая ситуация очень многосложна и переплетена, решающее значение на развитие какой-то конкретной комбинации могут оказать контакты с третьими странами.
В качестве классического примера можно привести события, связанные с нефтепроводом Одесса-Броды, который Украина желала бы продлить до Плоцка и Гданьска, перекрыв путь в Восточную Европу "ЛУКОЙЛу". Надежда по части заполнения трубы Украина возлагала на каспийскую нефть, примечательно, что этот проект активно лоббировали и США, хотя, казалось бы, они делали ставку на нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан. Но шла сложная геополитическая игра, и активизация Россией внешнеполитической деятельности на азербайджанском направлении помогла "ЛУКОЙЛу" на направлении польском.
Иначе говоря, зарубежные проекты российских ТНК во многом зависят oт интегрированной внешней политики. Они требуют тщательной координации дипломатических и финансовых усилий. Кроме того, такая координация поможет избежать вредного для отечественных ТНК пересечения их интересов.
О том, сколь успешным может быть взаимодействие внешнеполитических органов Российской Федерации и наших ТНК, свидетельствует успешное решение проблемы раздела дна Каспийского моря. И наоборот, неудачная попытка прорыва "ЮКОСа" на американский рынок нефти говорит об отсутствии стратегического мышления. Завышенные ожидания базировались на чрезмерном увлечении самостоятельной политикой (как же! Руководителя компании принял сам президент США!).
Эти примеры - и позитивный, и негативный - показывают, сколь насущной является задача гармонизации отношений крупного транснационального бизнеса и внешнеполитических органов государства. Можно даже говорить о том, что эта проблема нуждается в немедленной регламентации. Ведь ТНК, создавая анклавы зарубежной собственности, в целом укрепляют позиции России. И надо использовать преимущества этого внешнеэкономического процесса. Любое государство кровно заинтересовано в том, чтобы как можно больше их компаний становилось транснациональными.
III.
Учитывая, что транснациональный потенциал компаний машиностроительной, энергетической, нефтехимической и некоторых других отраслей в России пока лишь формируется, было бы целесообразно на первоначальном этапе ориентировать их в сторону проникновения на рынки стран ближнего зарубежья, стимулируя этот процесс активной господдержкой. Удачный опыт здесь дает развитие отношений с Арменией, которая передала российским акционерам несколько предприятий в оплату государственного долга. При этом несомненная российская выгода идет рука об руку с подъемом армянской экономики. И не случайно российские инвестиции в Армению, по словам президента В. Путина, сейчас резко возрастают.
Проникновение российских компаний в страны СНГ может стать началом восстановления технологических цепочек, порванных при распаде СССР. Это, в свою очередь, способствует экономической интеграции постсоветского пространства. Естественно, срабатывают здесь и внешнеполитические факторы. Поэтому было бы целесообразно разработать специальную программу экспансии российских компаний машиностроительного комплекса на рынки стран СНГ.
Другим приоритетным направлением транснационализации могло бы стать трансграничное сотрудничество, которое в мировой практике именуют регионально-экономической интеграцией, а иногда и "экономическим конфедератизмом". Примером служит ситуация в США, где штаты Новой Англии в хозяйственном отношении тяготеет к связям с южными провинциями Канады, а Калифорния - с Мексикой.
Для России региональная интеграция может стать хорошим рычагом, подспорьем не только для развития транснациональных корпораций, но и для решения внутренних проблем. Очевидно, что Дальневосточному региону выгодно ориентироваться на Китай, Японию, страны АТР. Отчасти так и происходит. Но, к сожалению, пока это улица с односторонним движением: идет примитивный вывоз сырья и биоресурсов, а Россию рассматривают как рынок сбыта ширпотреба и подержанных авто. Между тем этот регион может стать хорошим трамплином для российских ТНК, причем не только нефтегазовой сферы.
Что же касается наших территорий, прилегающих к центральноазиатскому поясу государств, то здесь речь вообще должна идти о долгосрочных геополитических привязках на основе транснационализации. Мне уже приходилось писать об этом: ведь Россия и Центральная Азия обладают взаимодополняемыми и возобновляемыми природными ресурсами. У России товарный лес, в котором остро нуждаются безлесые страны Центральной Азии. С другой стороны, горы Памира - источник вечной и дешевой электроэнергии. Такой геоэкономический "расклад" дает хорошую возможность для геополитической связки на все времена. Тот же Памир является прекрасным рынком для российских строительных и энергомашиностроительных корпораций, которые могли бы продолжить возведение на горных реках каскада ГЭС с продажей энергии на рынках Индии, Пакистана, Китая. С приятным чувством можно упомянуть, что наши строители уже взялись за доделку Рогунской ГЭС, о чем я писал несколько лет назад.
Особо хотелось бы сказать еще об одной специфической черте расширения деятельности российских ТНК. По оценке правительства, активы российских граждан за рубежом перевалили за 300 млрд. долларов. Но в целом доход на этот капитал гораздо ниже среднего. Между тем одним из альтернативных способов амнистии вывезенных капиталов (наряду с принятым недавно федеральным законом) может стать привлечение российских инвесторов в зарубежные проекты наших ТНК. В том числе путем покупки акций на мировых фондовых биржах. Этот вопрос нуждается в дополнительном изучении.
Но рассматривая бурный рост российских ТНК и активизацию их зарубежной экспансии, невозможно обойти один из главнейших вопросов транснационализации да и глобализации вообще: частичный перевод мощностей и капиталов за рубеж ставит серьезные проблемы перед материнской страной.
IV.
Уже сегодня экспорт капитала нашими ведущими ТНК начинает достигать масштабов, которые способны оказывать влияние на бюджетные и социальные показатели, а потому нуждается в четком прогнозировании. (Помнится, "ЮКОС" вдруг объявил, что намерен до двух третей своего инвестиционного потенциала - 9 млрд. долларов - вложить за рубежом.)
Далее, например, "ЛУКОЙЛ" купил в США 1300 бензоколонок сети "Гетти" общей стоимостью 1,5 млрд. долларов. И снова вопрос: не снижается ли инвестиционный потенциал внутри страны?
Однозначно на подобные вопросы ответить невозможно, каждый случай конкретно-индивидуален. Скажем, "Норильский никель" приобрел в США рудник, благодаря чему стал практически мировым монополистом производства никеля. Да и вообще однажды на царскосельской встрече президентов России и США неожиданно выяснилось, что наши ТНК вкладывают в США в десять (!) раз больше капиталов, чем американские в Россию.
Хорошо это или плохо?
Чтобы ответить на этот важнейший вопрос, сперва необходимо честно признать, что процесс экспорта капитала ставит перед материнской страной новые социальные проблемы, связанные прежде всего с сохранением налогооблагаемой базы, с недопущением роста безработицы и т.д. В этой связи первоочередным и становится вопрос законодательства, регламентирующего процесс транснационализации.
Однако, рассматривая вызовы и угрозы, какие может нести с собой транснационализация для внутренней российской экономики, надо оценить и то, безусловно, позитивное влияние, какое она оказывает на развитие национальных производительных сил, на общую социально-экономическую ситуацию в стране. Здесь есть как минимум три аспекта.
Первый. ТНК в силу имиджевых соображений вынуждены обеспечивать высокие стандарты для своих работников, приближая условия труда и оплаты к мировому уровню. Например, упомянутый "Норникель" помимо высоких зарплат (рабочие получают свыше тысячи долларов в месяц) по сути взял на себя обеспечение Норильска, который в целях поддержания высокого уровня жизни по просьбе жителей снова сделали "закрытым".
Обеспечение социальной стабильности, продуманная социальная политика становятся для ТНК необходимым условием укрепления имиджа. Кроме того, ТНК кровно заинтересованы в стабильном развитии экономики материнской страны, поскольку глубоко укоренены в ней. Основные их силы всегда остаются в материнской стране, отсюда и только отсюда исходит политическая поддержка в борьбе с конкурентами. Любые потрясения национальной экономики негативно сказываются на авторитете ТНК. А кризис в экономической "метрополии" может обернуться крахом на международной арене. Эта особая заинтересованность наших ТНК в процветании России должна лечь в основу идеологии транснационализации.
Второй аспект. ТНК активно вводят на российских предприятиях международные стандарты корпоративного управления, обучают персонал передовым технологиям, первыми переходят на принятые в мире формы отчетности - все это позитивно влияет на саму атмосферу российского бизнеса. ТНК - это каналы, по которым на внутрироссийский рынок проникают современные методы ведения дел. Через них идет приобщение к культуре бизнеса, повышается качество корпоративного управления и бизнес-среды в целом.
Теперь третий аспект. В самой России "внутренние" предприятия и сети ТНК создаются по лучшим мировым образцам (вспомните хотя бы недавно открытый новейший алюминиевый завод в Хакасии!) с использованием передовых технологий и формируют в стране производственную инфраструктуру нового типа. В целом влияние ТНК на становление российской экономики можно уподобить тому процессу, который в свое время прошел в Южной Корее, только в иных масштабах. Ведь начало "корейскому чуду" было положено периодом так называемой "желтой сборки", когда западные автогиганты перенесли в эту страну свои сборочные производства. В ходе первоначального этапа была осуществлена компьютеризация страны, проведено обучение персонала и создана современная инфраструктура. Это и позволило совершить стремительный технологический рывок.
Российская специфика переходного периода к рынку привела к тому, что в стране возник любопытный феномен: процесс вывоза капитала через ТНК наложился на острую потребность в иностранных инвестициях. Между тем дефицит иностранных инвестиций был обоснован несоответствием делового климата России мировым стандартам, что отпугивало потенциальных инвесторов. Но благодаря стремительному развитию процессов транснационализации в стране быстро формируется новая бизнес-среда. К тому же активизация легальной внешней экспансии ТНК свидетельствует о снижении инвестиционных рисков в самой России. В результате возник новый парадокс: регулируемый экспорт капиталов из России через ТНК заметно подхлестнул приток прямых иностранных инвестиций в Россию. Этот факт впечатляюще проявился в ходе одной из встреч президента РФ В. Путина с руководителем "ЛУКОЙЛа" В. Алекперовым. Нефтяник доложил президенту о том, что по сути почти весь бензиновый производственно-сбытовой комплекс стран Восточной Европы сейчас вошел в орбиту "ЛУКОЙЛа". А президент напомнил, что в 2006 году объем внешних инвестиций в Россию достиг невиданной ранее цифры - 40 млрд. долларов. Иначе говоря, возник эффект взаимного инвестирования, который способствует переходу российской экономики на инновационную основу.
Неудивительно, что российских "молодых тигров" начали уже опасаться на Западе. Провоцируются различные крупные и мелкие скандалы, вроде небезызвестной шумихи вокруг Бэнк оф Нью-Йорк - вскоре лопнувший как мыльный пузырь. Да и "дело Литвиненко", безусловно, имеет не только политический, но и транснациональный привкус. Становится все яснее, что транснационализация российского бизнеса должна сопровождаться соответствующим пропагандистским обеспечением. Нужны новые структуры, которые помогали бы нашим ТНК врастать в мировое бизнес-сообщество.
В 1913 году экспортная квота России, иными словами, процентное отношение товарного экспорта к ВВП составляла 10,4 процента. В советские годы, когда СССР практически самоизолировался, она упала до 0,5 процента. А сегодня поднялась почти до 15 процентов. Импортная квота в свою очередь достигла почти 12 процентов. Это означает, что через товарообмен с внешним миром проходит почти треть российского ВВП. Соответствующий показатель для развитых стран - 42 процента, для стран с переходной экономикой - 32 процента. Таким образом, по степени открытости в экономике Россия соответствует мировым стандартам.
Вступление в ВТО ускорит процессы транснационализации. Но не следует забывать, что в ВТО состоят практически все страны, однако это не мешает искривлению процессов глобализации, делающих бедных еще беднее. Само членство в ВТО не гарантирует нашу страну от бед неправедной глобализации. Более того, еще не изучен вопрос: не является ли сама ВТО инструментом нынешней несправедливой модели глобализации? Проблема "ВТО и глобализация" не сформулирована.
Да, российские транснациональные корпорации, получив наконец поддержку государства, развиваются столь стремительно, что уже сегодня нужен некий "перспективный центр", который рассматривал бы сегодняшние и завтрашние проблемы, загодя готовил законодательные и регулирующие инструменты.
Кстати, именно РСПП вышел с предложением ужесточить участие иностранных госкомпаний в капиталах российских стратегических отраслей (законопроект по этому вопросу уже готовится в правительстве). Президент А.Н. Шохин, на наш взгляд, справедливо объясняет новые подходы РСПП тем, что такие компании "могут реализовывать не только экономические задачи, но и геополитические, идущие вразрез с национальными интересами России".
Этот вопрос волнует сейчас многие страны, в том числе США и Китай, где создали специальные регулирующие комитеты, отсеивающие "вредные" инвестиции из-за рубежа. Примеры запретов на крупные сделки множатся. Провалилась попытка компании из Дубая купить британского портового оператора, обслуживающего шесть крупнейших портов США, - конгресс США наложил вето на сделку. США запретили покупку своей нефтяной компании китайцам, потеряв на этом 2 млрд. долларов. А во Франции "стратегическим" оказался концерн "Данон".
Перед американцами стоит острейшая проблема бюджетного дефицита: в 2005 году он составил 318 млрд. долларов, и запреты на иностранные инвестиции резко усложняют сведение финансового баланса. У нас проблемы иные.
И чтобы обострить постановку задачи, сформулирую, казалось бы, фантастический с сегодняшних позиций, но на деле реальный вопрос: а что делать, если "ЛУКОЙЛ", "Норникель" или другая крупная ТНК задумает перенести свою штаб-квартиру поближе к Трафальгарской площади?
Сегодня проблема "выведения" головных офисов ТНК из материнской основы в океан мирового рынка для России кажется чем-то марсиански далеким. Однако для глобальной экономики она не нова. Солидные ТНК хотят быть ближе к главным финансовым центрам мира, где идет переток капиталов, где облегчен доступ к кредитным ресурсам. Они хотят участвовать в экономическом переделе мира, демонстрировать конкурентам свое финансовое могущество, войти в высшую лигу мирового бизнеса. Не случайно 80 процентов ТНК основали свои штаб-квартиры лишь в семи странах - США, Англии, Японии, Германии, Франции, Нидерландах и Швейцарии. Индийские ТНК, рвущиеся к могуществу, уже основали свои головные офисы на Западе.
Но переезд головных офисов за рубеж тоже ставит перед экономикой материнских стран новые проблемы. Нуждается в ином законодательном обеспечении логика налогообложения, нельзя игнорировать вопрос занятости. Но цель таких "переездов" - усилить влияние ТНК, а значит, и влияние своей материнской страны, что в итоге приносит пользу. Правда, для России эта проблема менее велика, т.к. в обозримом будущем она сама претендует на звание одного из мировых финансовых центров.
В целом позитивное влияние ТНК на развитие внутренней экономики не подлежит сомнению. И на практике дело сводится к тому, чтобы нейтрализовать возможные негативные последствия транснационализации. Пришло время четко выстроить Концепцию развития ТНК, которая должна дать ответы как минимум на следующие вопросы:
1. Нужно ли регламентировать долю корпоративных инвестиций, направляемых на внешнеэкономическую деятельность?
2. Нужно ли возвращать в Россию всю прибыль, полученную от зарубежных проектов?
3. Какие финансовые и социальные обязательства должны взять на себя ТНК применительно к российской экономике?
4. В каких случаях на внешнеэкономическую деятельность ТНК должна распространяться система мер государственного протекционизма?
Наряду с поисками научно обоснованных ответов на эти узловые вопросы необходимо сформулировать главный принцип согласования зарубежной деятельности ТНК с государственными интересами России.
V.
Главным принципом, на мой взгляд, должна стать тесная взаимоувязка транснационализации крупного российского бизнеса с развитием среднего и малого бизнеса в России. На практике речь идет о том, чтобы то место в российской экономике (в производстве, а также суммарном налогообложении и занятости населения), которое высвобождается в связи с экспортом капитала корпорациями, полноценно заместил бы средний и малый бизнес.
Сейчас в России наблюдается явный перекос в сторону формирования крупных корпораций. По сути - это объективно обусловленный этап в экономическом становлении нашей страны. Государство, лично президент России В.В. Путин, правительство в последнее время уделяют огромное внимание созданию мощных отраслевых холдингов. Те времена, когда младореформаторы с подачи зарубежных консультантов ставили задачу дробления крупного бизнеса, в том числе даже "Газпрома", к счастью, миновали. Теперь в повестке дня укрупнение корпораций, банков - процесс, который идет в мире.
Но в отличие от развитых стран, средний и малый бизнес в нашей стране дает лишь 12 процентов ВВП, что явно ненормально. Поэтому ТНК обязаны взять на себя определенную долю ответственности и даже обязательств по развитию "каботажной" сферы нашей экономики. Говоря обобщенно, для ТНК это и есть высшая степень социальной ответственности крупного бизнеса, некий "контракт" с обществом и государством, который должен снять подозрения в недостаточном патриотизме и практически содействовать развитию национальной экономики.
По сути речь идет о задаче национального масштаба. Прорываясь на мировые рынки, возлагая на себя миссию локомотива отечественной экономики и даже истории, ТНК обязаны озаботиться тем, чтобы вакантные места на внутреннем рынке занял высокоразвитый средний и малый бизнес. Только в этом случае можно успешно согласовать интересы корпоративные, интересы государства и личные интересы граждан. Проблема тесной взаимоувязки транснационализации крупного бизнеса с взрывным развитием среднего и малого бизнеса для современной России является поистине эпохальной. И она требует отдельного рассмотрения на государственном уровне. Проблема столь масштабная и судьбоносная, что на передний план тут должно выйти само государство, создающее внятные и удобные условия для ее решения.
Размышляя о роли государства на современном этапе развития российской экономики, полезно вновь обратиться к промышленной истории человечества. Известно, что индустриализация на Западе базировалась прежде всего на акционерном капитале, на частной инициативе. Однако развитие информационной цивилизации зависит не только от притока капиталов. Решающую роль "в деле информатизации" играют образование и наука - а это важнейшие государственные функции социальной практики.
Это блестяще доказали США, где технологический коммуникационный прорыв был осуществлен на основе исследовательских программ Пентагона, т.е. на основе бюджетных средств. Именно оттуда родом и Интернет. И приятно сознавать, что этот сигнал принят! Об этом свидетельствует открытие высших бизнес-школ мирового уровня. А также проект ГЛОНАСС, реализуемый ВПК в интересах "гражданки".
На встрече с послами России за рубежом в МИДе президент России В.В. Путин заявил, что "дипломатическое сопровождение национального бизнеса обязано приобрести системный и долговременный характер". По словам президента, в лице России видят "набирающего силу экономического конкурента". Президент призвал "не стесняться" защищать интересы отечественного бизнеса.
Эти заявления свидетельствуют: на вершинах власти хорошо осознают важную роль продвижения российского бизнеса на мировые рынки, что дает нам не только экономический рост, но и дополнительные ресурсы влияния в мире.
В заключение вновь хочется повторить, что взятый Россией курс на создание крупнейших, мирового уровня корпораций, способных занять достойное место в мировой экономике, по сути своей является стратегией прорыва для всей российской экономики. ТНК могут и должны сыграть роль локомотива для нашего, по Горчакову, "сосредоточения сил". В то же время широкий выход российских ТНК на просторы глобализованного мира поможет подкорректировать и сам процесс глобализации, смягчив его негативные последствия не только для России, но и для других развивающихся стран.
Наши "молодые тигры" готовы к прыжку. И речь идет о том, чтобы поскорее создать для них соответствующие законодательные условия, а также благоприятный климат - в государстве и обществе.