Дмитрий Соболев работал специалистом по пожарным системам, поступил во ВГИК и в качестве диплома написал сценарий нашумевшего фильма "Остров". Эти истории становятся символом, если не моделью не только творческого, но и социального успеха. Как обычным молодым людям в наше время удается быть услышанными только на основании того, что у человека есть идеи и талант, - об этом наш разговор с автором сценария к фильму "Остров" 32-летним Дмитрием Соболевым.
Язык действия
Российская газета | Мы с вами первый раз встретились, когда вы были автором никому не известного сценария под названием "Остров". И я еще скептически подумала: нецерковный человек написал сценарий о монастырской жизни... А сегодня вопрос: "Нравится или не нравится вам фильм "Остров"?" звучит почти как тестовый для нас вопрос: "Вы кого больше любите - Толстого или Достоевского?" А ответ дает возможность типологизировать мировоззрение отвечающего. Огромное количество людей посмотрели его по телевизору, успех у фильма феноменальный. В сценаристы, как я помню по давним разговорам, вы попали почти случайно, чуть ли не по улице шли, купили книгу сценариев...
Дмитрий Соболев | Да, я болел, вышел из поликлиники и по дороге к автобусу увидел в киоске журнал киносценариев с Гариком Сукачевым на обложке (там был сценарий короткометражки, посвященной 100-летию кино, в котором он играл). Купил его и, пока болел, прочитал от корки до корки. А когда пошел в поликлинику закрывать бюллетень, купил еще два журнала сценариев и решил идти поступать на сценарный.
РГ | А кем вы тогда работали?
Соболев | Специалистом по пожарным системам. У меня техническое образование. С моими "тройками" - ну не с "тройками", конечно, c "четверками" - в институт после школы я вряд ли поступил бы. Так что пошел в Жуковский авиатехникум, поскольку в детстве, как и все, мечтал быть летчиком-испытателем. В техникуме самым интересным была практика в ЛИИ, там как раз "Русские витязи" тренировались перед Ле Бурже. Я всю практику провел, лежа в траве и глядя, как они готовят все эти фигуры высшего пилотажа. Но к самолетам с нашей квалификацией нас и близко не подпускали, кто ж стажера допустит что-то крутить на самолетах.
РГ | А где вы работали специалистом по пожарным системам?
Соболев | Не знаю, говорить не говорить.... В Управлении делами президента.
РГ | Как вы попали-то на работу в Кремль? Может, у вас родственники где-нибудь в заветном месте работают...
Соболев | Да нет... Просто знакомые предложили. Там, конечно, очень долго проверяют, но, проверив, берут. И работал я не в Кремле, а на Старой площади. В техническом объединении при Управлении делами президента, вы же понимаете, люди в костюмах отличаются от тех, что оборудование ремонтируют и лампочки меняют. Я там работал и все время на актерский поступал - в ГИТИС, Щепкинское, МХАТ, меня никуда не брали.
РГ | А на актерский с чего вдруг?
Соболев | Просто в какой-то момент стало скучно жить, и я стал искать что-то новое, так и оказался в театре. В школе (я учился в Подмосковье, в Люберецком районе) нас водили, конечно, в театр, но потом после школы сам я в театр никогда не ходил. Но приятель поступил на режиссуру в мастерскую Петра Фоменко, и мы как-то заразились от него, стали ходить в самодеятельную театральную студию, играть этюды и даже один любительский спектакль. Но я в какой-то момент понял, что мне совсем не нравится показывать этюды - волнуюсь на сцене, зато очень нравится придумывать. И когда журнал киносценариев попал мне в руки, решил, что буду этим заниматься. Это для большой литературы нужно что-то могучее - грандиозный жизненный опыт, большое образование, а сценарии - это простой "язык действия". И пошел поступать на сценарный, первый год меня не взяли, а на второй... набирал курс Юрий Арабов. Я боялся - люди годами ждут, чтобы именно к нему поступить, но рискнул. Мне досталось одно из 10 бесплатных мест. Это достаточно дорогое образование, я не смог бы платить за него.
РГ | Бросили работу?
Соболев | Да, хотя меня смущало, что жить совершенно не на что.
РГ | И как жили?
Соболев | Ну, сторожем работал по ночам. В офисе одном.
Запрос на катарсис
РГ | Сценарий "Острова" был вашим дипломом, ВГИК разогрел вас к серьезному творчеству?
Соболев | Во ВГИКе кто-то сказал, не помню кто, что здесь ничего не дают, все нужно брать самому. Тебе, конечно, скажут, что нужно прочитать, посмотреть, узнать, а будешь ты это делать или нет - твое дело. Но на сценарный и режиссуру приходят все-таки люди старше 25 лет- я как раз в 25 поступил, поэтому в этом возрасте все обычно уже сами знают, чего хотят в этой жизни. Юрий Николаевич Арабов читал нам фантастические лекции - с разбором картин, показом, все раскладывая по темам. Я очень надеюсь, что он когда-нибудь напишет книгу по теории драматургии.
РГ | Вы писали в студенческие годы немые этюды, короткометражки, потом "полные метры" и вдруг - "Остров". Почему вы решили, что надо писать об этом?
Соболев | Во многом, конечно, под влиянием Юрия Николаевича. В кино координаты добра и зла во многом очень христианские. Мне кажется, что вся культура - и европейская, и российская - стоит на христианстве. В России даже приход коммунизма ничего не испортил в христианских координатах, люди считали добром после революции то же, что и до революции. Мир не перевернулся.
Кажется, у Аристотеля есть определение, чем искусство отличается от неискусства? Тем, что искусство соприкасается с Богом. Катарсис, очищение - в принципе религиозное чувство, оно пришло в искусство из религии. Если в финале фильма возникает это ощущение очищения, то значит, получилось что-то настоящее. При этом фильм не обязательно должен быть на религиозную тему. Например "Крестный отец" - кино про бандитов, но никто не скажет, что оно проповедует насилие.
РГ | Но вы-то сняли про монахов... Я читала где-то, что сценарий появился чуть ли не потому, что надо было диплом сдавать.
Соболев | Нет, у меня был период в жизни, когда я много читал Библию и христианскую литературу. И хотел написать сценарий именно про монаха. На втором курсе еще до "Острова" я начал писать сценарий о священнике, где герой священник сомневается в том, есть Бог или нет, а его отец, всю жизнь грешивший, удивительно спокойно умирает. Герой молит Бога о том, чтобы он остался жив, но отец умирает...
Это фильм про то, что Бог есть
РГ | Сюжет "Острова" прототипичен?
Соболев | Саму историю с грехом и искуплением я придумал, а вот чем наполнить... Если бы я и это придумал, боюсь, что получился бы очень постмодернистский сценарий. В монастыре все живут по уставу, и любая ошибка привела бы здесь к разрушению реальности. Поэтому я опирался на прототипические истории. В принципе у моего героя были два прототипа - преподобные старцы Феофил Печерский и Севастиан Карагандинский. Феофил жил в ХIХ веке, Севастиан - в ХХ.
РГ | Почему вы выбрали именно их?
Соболев | Меня, конечно, интересовало монашество ХХ века. Севастиан Карагандинский был келейником одного из оптинских старцев, после разгрома Оптиной пустыни попавшим в карагандинские лагеря. Освободившись, он так в Караганде и остался, организовал молельный дом - о нем осталась книга воспоминаний. В сценарии был кусок - его нет в фильме, - списанный с воспоминаний: как приходил к Севастиану молодой батюшка, которого пригласили в Москву, в Патриархию служить в библиотеке. А Севастиан ему сказал: не надо тебе в Москву, поезжай служить в захолустное место. Батюшка очень расстроился, но не ослушался.
РГ | Он юродствовал, как ваш герой?
Соболев | Нет, это Феофил Печерский юродствовал. Он-то достаточно известен, жил в ХIХ веке в Киево-Печерской лавре, к нему со всей округи киевской народ ездил. Он был прозорлив, обличал братию... Из сплава этих образов и получился отец Анатолий.
РГ | После выхода "Острова" на экраны последовала резонансная буря. Фильм породил массу рецензий и споров... Атеисты отстаивали свою позицию, рафинированные эстеты - свою. Про что этот фильм для вас?
Соболев | Он про то, что Бог есть. И это самое главное. Значит, есть ради чего жить. Все мы живем в каких-то тревогах, чего-то боимся. А Бог - опора, он задает другую систему координат - не успеха, не денег... Главное для меня в этом фильме и в жизни - покаяние. Мы все совершаем ошибки, все грешим. Ты живешь, у тебя накапливается что-то, что невозможно избыть. Мне кажется, что главное для человека - это стремление к свободе. Свобода по-христиански достигается через покаяние. Сегодня люди пытаются гнаться за успехом, зарабатывать деньги - это тоже путь к свободе. Если есть деньги, ты можешь жить где угодно, поехать куда угодно... Вопрос в том, какую цену ты готов за это платить. Мне кажется, все, что делает человек, он делает прежде всего ради свободы.
РГ | Ценность свободы сегодня не удивительна, она обозначилась как главная в 90-е, в вашем как раз поколении. Удивительно, что путь к свободе для вас лежит через покаяние.
Соболев | Мой герой отмолил свой грех и освобождается. У Бердяева есть замечательная работа о свободе в христианстве. Только Богу, наверное, понятна драматургия жизни. Никто же не знает, что с человеком на самом деле происходит...
РГ | Сколько часов в день вы пишете?
Соболев | От 2 до 6, поскольку очень быстро устаю. Раньше я больше работал, заставлял себя писать по 5 страниц в день - и так 4 дня в неделю обязательно. Сценарии на самом деле тяжело дописывать, к концу уже настолько все надоедает, воротит от героев, а финал в картине должен быть самым сильным куском.
РГ | И это вы тоже ради свободы от 2 до 6 часов ежедневно сидите и мучаетесь над сценариями?
Соболев | Ну в какой-то мере это моя свобода - придумывать, создавать миры.
Рецепт успеха
РГ | А как ваш сценарий попал к Лунгину?
Соболев | Ирина Смолко (агент Дм. Соболева и продюсер. - Прим. ред.) передала. Они общались, и он пригласил ее посмотреть только что сделанных "Бедных родственников". Ирина передала ему два сценария. "Остров" ему понравился.
РГ | Ваши впечатления, когда вы увидели фильм первый раз.
Соболев | Вообще-то очень сложно смотреть свое. Если бы "про свое" все было так же понятно, как про чужое, все бы снимали только гениальные фильмы и писали гениальные сценарии. Я только на третьем просмотре понял, что все получилось.
РГ | Сейчас что-нибудь еще снимается по вашим сценариям?
Соболев | У меня есть один сценарий - про один день из жизни менеджера. В этот день на него сваливается куча проблем, которые он должен разрешить и остаться человеком. Сейчас снимается по этому сценарию фильм "Двадцать сигарет", он уже почти готов, идет озвучание. И там еще три сценариста прибавилось.
РГ | Ну вот, сначала "Бог задает другую систему координат - неденежного успеха", а потом - один день из жизни менеджера.
Соболев | Успех, деньги, везение - координаты системы по имени бизнес. Бизнес - это очень серьезно и достойно уважения. А люди, которые в этой системе координат оказываются, такие же, как и мы, также чего-то боятся, что-то преодолевают, в чем-то каются.
РГ | Но успех безуспешного в этой системе координат "Острова", который восприняли так, как будто давно его ждали, не свидетельствует ли о том, что мы немного пережали с безоговорочной апологией денег и успеха - при всем уважении к бизнесу.
Соболев | В 90-х, действительно, на первый план вышло зарабатывание денег. И все так быстро менялось, что люди не могли понять что происходит. Каждый день приносил что-то новое, 31 декабря президент мог нам сказать по телевизору, что уходит. Война в Чечне, заказные убийства, дефолт - новости больше походили на сводки с фронтов... Сейчас все постепенно оттаивает и появляется свободная от злобы дня мысль: как дальше жить? А когда каждый день пожар, его надо тушить, а не оценивать, что происходит. В 90-е нас просто всех выбросило в открытый океан...
РГ | А сейчас мы прибились к острову?
Соболев | Да нет, мы же корабль все время строили. Построили и начали думать, как его обживать. Сейчас кинематограф, вот увидите, начнет делать интересные фильмы.
РГ | Ну давайте рецепт жизненного успеха для иных специалистов по пожарным системам - от автора сценария "Острова".
Соболев | Какой там рецепт?! Сценарий - полуфабрикат, незаконченное произведение. Из хорошего сценария всегда можно сделать плохой фильм.
РГ | Ну я имею в виду успех не только в кино... История специалиста по пожарным приборам, написавшего сценарий "Острова", как истории Дениса Гуцко или Алексея Иванова, перечеркивает разговоры на тему, что публичное пространство не выстроено, мы друг друга не слышим, настоящая литература не имеет значения. И по комплексу всех этих причин человеку творческому невероятно сложно состояться.
Соболев | Если человек хочет чего-то добиться, он может добиться чего угодно, вопрос только в том, готов ли он потратить на это свою жизнь.