Редакция и читатели "РГ" поздравляют эту уникальную женщину с днем рождения и желают ей здоровья и "фирменного", эталонного "антоновского" духа энергии, мудрости и силы.
Ирина Александровна накануне пригласила читателей нашей газеты, авторов самых интересных вопросов, в музей и открыла его "тайные комнаты".
Осторожно! Картина!
В будний день зал голландского искусства полон запахов столетий и степенно расхаживающих посетителей. Молодой человек пристально вглядывается в "Суету сует". Подружки-пенсионерки наслаждаются пышным голландским натюрмортом.
Знаменитую "Вакханалию", которую Рубенс писал для украшения собственного дома, может посмотреть любой...
- Очень тихо заходим в зал, где вешается фламандское искусство, - строго говорит сопровождающая нас ученый секретарь музея Надежда Рейн, открывая читателям массивную дверь с табличкой "извините, зал закрыт".
- Сначала все выстраивается на полу, - объясняет Надежда Викторовна принцип оформления выставочного зала.
- А есть ли общие правила экспозиции или полотна развешаны на вкус экспозиционера? - интересуется социолог Юлия Епихина.
- Конечно, есть правила, но главное все-таки чувство гармонии и пропорции у экспозиционера, - улыбается ученый секретарь и ведет читателей к следующей запретной двери.
- Как в церкви, - замечают экскурсанты, уловив запах ладана, и неловко входят в музейную "операционную" - реставрационную мастерскую. Огромный стол прикрыт пергаментом, сверху - лист бумаги с выведенным от руки предупреждением: "ОСТОРОЖНО! КАРТИНА!".
На первый взгляд кажется, что здесь царит безнадежный беспорядок: шкафы, шкафчики, тумбочки, холсты, кисти, краски, склянки. Читатели то и дело вздрагивают от предупреждений: "Осторожно!! Аккуратно!!". Заведующая мастерской Галина Михайловна Ерхова, ведущий реставратор музея, работает здесь уже 35 лет, "лечит" картины, написанные маслом на холсте. Читатели интересуются, что нужно для того, чтобы быть хорошим реставратором.
- Хорошо знать историю искусств, - отвечает Галина Михайловна, - эти знания очень влияют на качество нашей "хирургической" работы.
- А мне кажется, вашу работу можно сравнить и с работой сапера, - замечает диктор иновещания Елена Бойко, - а случается так, что одно неточное движение - и взрыв?
- Неточных движений у нас не бывает, - говорит мастер, - разве что при расчистке лака можно лишнее соскоблить. Вот, например, здесь, - показывает она висящий без рамы холст, - такой толстый слой лака, что не видно трещинок, которые появляются с возрастом.
- А почему в лондонской галерее очень яркие краски на картинах? - спросила фотограф Ирина Лебедева.
- Это реставраторы так портят картины, - объясняет музейный "хирург". - Главный реставратор лондонской галереи борется против этого и даже книги пишет. С ней наконец стали соглашаться, перевели книги на разные языки, стали приглашать на аукцион "Кристи". Теперь, когда картину приносят на продажу, а она говорит, что реставрация плохая, картина падает в цене.
- А зачем вам утюг?! - спрашивает изумленная юрист Ольга Пучкова, заметив вполне современный аппарат, примостившийся на старом стуле.
- Картины гладить, отвечает реставратор. - Например, видите, в каком состоянии поступила эта работа - вся "залаченная", -показывает она на чрезмерно блестящее полотно на столе. - Живопись этого художника всегда отличает ровная матовая поверхность, а какой-то реставратор закрыл лаком - блестит и красиво.
Теперь она вся жёваная, ее надо вытягивать, выглаживать, наклеивать на новый холст. А за границей так не делают. Там используют вакуумные столы и получается очень гладкая, неестественная поверхность. Ужасный вид. Плохая реставрация придает картине гламурность, а гламур в изобразительном искусстве все обезличивает, исчезает патина времени.
Наконец, Галина Михайловна приоткрывает тот самый лист пергамента, под которым полуистлевшие от тысячелетий останки ткани, напоминающей лен с застывшим на нем нежным женским лицом.
- Нам принесли уникальную египетскую пелену, - рассказывает она, - поскольку это водная краска, клеем на водной основе пользоваться нельзя, поэтому будем применять синтетику. Сначала попробуем на маленьких кусочках. Но вообще современными материалами мы стараемся не пользоваться.
- А какими же? - интересуется бизнесмен Валерий Шаренац.
- Мы используем синтетику только для "лечения" живописи ХХ века, когда художники нарушали технологию. Например, если наложен мазок на мазок, клей уже держать не будет (и там, и там - масло). В России же в основном используется рыбий клей, например, осетровый.
- Деликатесный клей! - воодушевленно уточнила Елена Бойко.
110 запретных ступенек
- Сто десять! -выдохнула социолог Евгения Голубева. Белый зал был запроектирован как зал Славы, где должна была стоять статуя Александра III. Хоры, куда попали наши читатели, когда-то предназначались для музыкантов и певчих.
-К сожалению, мы не можем водить сюда посетителей, - говорит заведующая сектором античного искусства Ольга Тугушева, - мало места. Мы пускаем только студентов и специалистов.
Сегодня хоры используются как запасник. Запасников у музея много. У ГМИИ имени Пушкина есть собственные археологические экспедиции, а раскопки он ведет уже более полувека.
Строгие черные шкафы со стеклянными дверцами оказались собственностью известного русского египтолога Владимира Голенищева. На полках аккуратные ряды ваз и вазочек с незатейливым орнаментом, бюстов и бюстиков с отколотыми носами, осколков и осколочков мраморных тел. Кругляшки бирок привязаны даже к черепкам бывших тарелок и кувшинов.
- Я и не думала, что в музеях хранятся все эти черепушечки! - разглядывая экспонаты, воскликнула Ольга Пучкова.
- Как же ухаживать за всем этим? - интересуется Валерий Шаренац.
-У нас регулярно проводятся реставрационные осмотры, - объясняет хранитель.- Живопись, металл и органику смотрят чаще. А керамика - материал пассивный, поэтому ее можно смотреть раз в год и даже реже.
-А вы их пылесосите? - допытывается читатель "РГ".
- Слепки в залах обрабатываются с помощью пылесосов. С мелкими деталями реставраторы работают кисточками. Керамика проходит влажную обработку дистиллированной водой. Вещи могут болеть. На керамике могут проступить мелкие кристаллические образования соли.
- У вас столько всего хранится в запасниках, почему вы не показываете это публике? - спрашивает социолог Наталья Демина.
-Вы же видите, какого рода эти памятники - не экспозиционные, сильно фрагментированные, с большим количеством повреждений, зареставрированные. Вот очень хороший бюст, - показывает Ольга Виленовна голову молодого человека в кудрях и с отколотым носом, - но в нем уже очень много элементов XVIII-XIX веков. Есть вещи однотипные, - продолжает она, - которые интересны специалистам с точки зрения исторического периода. Для широкой публики они сливаются в безликую массу, от которой она быстро устает.
- Не лучше ли продать все это и купить, например, современную систему сигнализации? - интересуется художник Вадим Алексеев.
- Так рассуждают те, кто не понимает сути нашей работы. Мы работаем с этим материалом. Шедевры всегда на виду, а понять, откуда берутся эти шедевры, позволяет вот этот массовый материал.
Бутыль на четыре вина
Из главного корпуса читатели отправились в Музей личных коллекций. Этот музей в музее появился благодаря Илье Зильберштейну, мечтавшему создать музей, куда любой коллекционер мог бы передать свою коллекцию.
- Илья Самойлович был коллекционером от Бога, - рассказывает ведущий сотрудник Музея личных коллекций Алексей Савинов. - Он никогда ничего не просил, он требовал. Не интересовался ничем, кроме искусства. Ходил в заношенном костюме, купленном лет десять назад, и, цепляясь к какому-нибудь чиновнику, громогласно вопрошал: "Где музей?! Где музей?!" Ему очень не хотелось, чтобы его коллекция распалась. Наследников у него не было. Вся его жизнь была посвящена собирательству. Так рождаются хорошие коллекции.
В музей он передал более двух тысяч экспонатов. Зильберштейн собирал в основном графику. Поэтому сегодня у нас есть уникальная возможность увидеть лица всех, а не только известных по учебнику истории декабристов. Этими портретами коллекционер очень гордился, потому что больше их не было ни у кого.
Наш экскурсовод обращает внимание читателей на то, что это музей не частных, а личных коллекций. Лучшую в Союзе коллекцию стекла передали музею Федор и Екатерина Лемкули - грубоватые русские квадратные штофы, стройные английские бокалы для эля, хрупкий французский флакончик для розовой воды и прочие бьющиеся мелочи.
Читатели задержались возле удивительной бутыли на четыре горла для вина, со стеклянной перегородкой-крестом посередине.
- Очень красиво, если наливать, - замечает Алексей Савинов, - но выливать неудобно, все четыре вида вина льются одновременно.
А вот женская коллекция Елены Макасеевой, поступившая в музей полтора года назад.
В небольшой уютной комнате все прибрано, расставлено по местам. Круглый обеденный стол XVIII века осталось накрыть белой скатертью и расставить тарелки. По ящикам и ящичкам туалета - разложить пуховки, шпильки, брошки, гребни, веера.
- Женщины в отличие от мужчин собирают для того, чтобы жить в неком оформленном пространстве, - говорит Савинов. - Если коллекционирует женщина, то 90 процентов, что она втянет в это дело мужа, детей и следующие поколения.
Строгие, без роскошных окладов, иконы из коллекции старообрядца Михаила Чуванова, который собирал иконы, чтобы молиться (как все старообрядцы), а потом отдал их в светский музей.
- Сейчас вы увидите "Дуэль", которую больше нигде в Москве не увидите, - объявил наш экскурсовод как настоящий конферансье, и читатели "РГ" собрались перед огромным мрачно-синим полотном с белыми пятнами лиц дуэлянтов. Раненый почти сотню лет лежит с протянутой к зрителям рукой, врач прижимает к телу окровавленный бинт, победитель горько рыдает.
- Это Репин 13-го года, - поясняет Алексей Савинов. - Его беда в том, что он норовил всегда доделывать свои вещи. Это третий вариант картины. В роли раненого - Корней Чуковский, правда, таких ужасных усиков он не носил.
Читателям "РГ" попутно удалось узнать некоторые секреты грамотного коллекционирования. Оказалось, что коллекционеры редко бывают святыми, а самые крупные коллекции собираются в условиях кризиса, войн и революций. И что ни один коллекционер русского искусства не мог обойтись без Шишкина, хотя любить его считалось моветоном.
- А чтобы собрать хорошую коллекцию, нужно обладать тонким вкусом? - интересуется социолог Наталья Демина.
- Коллекционирование - это прежде всего потребность души, - отвечает специалист по личным коллекциям. - Вы думаете, что у Ивана или Михаила Морозовых со вкусом было хорошо? Хорошо было у Сергея Щукина. А что было со вкусом у Николая Рябушинского - все просто отдыхают, но это не помешало ему создать журнал "Золотое руно".
- А назовите имя одного из современных дарителей, - попросили журналисты "РГ".
-Имя последнего не имею права назвать, потому что еще не прошло полгода с момента завещания,- строго ответил Савинов. - Очень часто бывает, что человек завещал коллекцию музею, мы приезжаем, а нас встречают родственники и сообщают, что знать ничего не знают. "У дедушки был Левитан? Да что вы?!". Доказать в таких случаях почти ничего невозможно.
Из музея личных коллекций читатели отправились в детский центр "Мусейон" при ГМИИ имени Пушкина. С трудом удержавшись от желания примоститься за стол и своими руками слепить, вырезать, нарисовать, они с нескрываемой завистью разглядывали яркие детские коллажи, маски, поделки. Сегодня, купив абонемент за 500 рублей, на этот островок творчества может попасть любая семья. Вместе с детьми родители учатся лепить, рисовать, любить искусство.
Как найти контакт с жизнью
Юлия Епихина | Ирина Александровна, вы пришли в музей аспиранткой, каких только выставок не было за это время, а какая оказалась самой знаменитой, самой популярной?
Ирина Антонова | Может быть, вам покажется это прискорбным, но самая знаменитая, конечно, выставка подарков Сталину. Вы не поверите, но до сих пор есть таксисты, которые, услышав: "До музея Пушкина", уточняют: "Это где была выставка сталинских подарков?" А сколько было звонков с вопросом, куда делись все эти вещи. Выставка ведь закрылась буквально через несколько дней после смерти Сталина. Некоторые вещи остались у нас, а остальное разошлось по назначению: игрушки, ковры в детские дома, книги в Ленинскую библиотеку, часть пошла в Кремль, мебель - в детские учреждения. Сейчас часть этой коллекции хранится в Музее современной истории. Почему-то эта выставка безумно нравилась публике.
А в 1955 году, когда советское правительство вернуло Германии 536 спасенных и отреставрированных шедевров из собрания Дрезденской галереи, к нам приезжали люди чуть ли не со всего Союза. Они стояли по трое суток, чтобы попрощаться с "Сикстинской мадонной" Рафаэля, "Венерой" Джорджоне и другими сокровищами. Это были веселые толпы, которые писали на заборе музея: "Мы из Волгограда", из Томска, оттуда, отсюда... Они входили сюда как в ГУМ, такое было нашествие. Мы работали с 7 утра каждый день, без выходных. Тогда прошли один миллион 200 тысяч человек. И все безумно гордились своим гуманизмом: тем что вернули сокровища, да еще безвозмездно.
РГ | Какая была самая крупная из последних покупок музея?
Антонова | Потрясающая коллекция старых книг Шульца. Там есть издание Эразма Роттердамского, сделанное при его жизни в 1516 году, представляете? И таких ценных книг там много.
РГ | Ирина Александровна, вы ездите за рулем с 1964 года, каждую неделю бываете в театре, руководите знаменитым музеем - где берете энергию, чтобы жить?
Антонова | Только из интереса к жизни. К сожалению, многие с годами утрачивают этот живой интерес и воспринимают жизнь максимум через окошко телевизора. Мне кажется, нельзя терять этого живого контакта с непосредственным течением жизни. Если что-то новое, интересное - надо идти и смотреть. Сохранять интерес к новой книге, музыке, искусству, жизни вообще. Если вам интересно жить, то и энергия сохраняется. Вот звоню своей давней приятельнице, предлагаю сходить в театр. "Нет, - говорит, - погода плохая, трудно выйти". - "Я заеду на машине и назад привезу. Ты только спустишься, доедешь, посидишь в театре и вернешься". - "Нет, погода, давление, снег выпал". И это я вижу не только в своем возрастном окружении, но и в людях, которые на 20-30 лет младше. А недавно я услышала с восторгом о том, как женщина в 89 лет впервые прыгнула с парашютом. Это великолепно! Молодчина! Я мужу уже сказала, что мне тоже очень хочется. И самое главное - работать. Столько, сколько возможно.