В день 60-летия Дмитрия Шостаковича в его квартиру на улице Неждановой внесли рояль "Стейнвей" - подарок Ростроповича, ужасавшегося, что великий композитор работает на инструменте, взятом напрокат. Шостакович, увидев такой дорогой подарок, страшно разволновался: "Что же, в ответ я должен дачу подарить?"
* * *
Как-то Ростропович должен был ехать в одну из первых поездок за границу и хотел, чтобы с ним поехала Галина Павловна. Ему говорят: "Невозможно. Напиши заявление: "В связи с плохим состоянием здоровья прошу отправить в командировку мою супругу". Он написал: "В связи с отличным состоянием моего здоровья, прошу направить в командировку мою супругу". Посмеялись и разрешили.
* * *
Ростроповичу предстоит играть концерт Дворжака в Большом зале Консерватории. Он уже стоит у выхода на сцену и спокойно говорит кому-то из друзей, стоящих рядом: "Вот, там сидит такой-то, а там - такой-то. Давай после концерта соберемся, посидим, выпьем".Тот в шоке: "Ты, что, - говорит, - совсем не волнуешься?" "Старик, - отвечает Ростропович. - Я играю триста концертов в год и если бы перед каждым волновался, то давно бы уже был в желтом доме".
* * *
Коллега Ростроповича, занимавшая ответственный пост в консерватории, обратилась к нему как к зав. кафедрой виолончели с просьбой: "Мстислав Леопольдович, нельзя ли и мне преподавать на кафедре, получить сольный класс?" Ростропович отвел ее в сторону и громким шепотом сказал: "Лапочка, еще не все умерли, кто тебя слышал". Прошли годы: эта дама решила провести мастер-класс в Париже, а Ростропович пришел и записался первым в список на класс. Она, конечно, узнала об этом и не рискнула приехать.
* * *
В конце 60-х годов, когда Ростропович осваивал профессию дирижера, ему дали на пробу провести в Большом театре спектакль "Евгений Онегин". Ростропович дирижировал, но формально художественным руководителем спектакля был Борис Хайкин. На аплодисментах Ростроповичу показалось, что чуть-чуть овации не добирают, он побежал в ложу и вывел за ручки Хайкина, уже пожилого дяденьку. В зале начались такие овации, которых Хайкин никогда не слышал. "Очевидно, меня приняли за Чайковского", - подытожил он.
* * *
Однажды Ростропович решил, что пришла пора получить ему Ленинскую премию. С этой целью он утвердил себе огромный и совершенно беспримерный цикл концертов на сезон 1963-64 годов - 11 сольных виолончельных концертов с разными оркестрами. Цикл назвал "История виолончельного концерта" или - неофициально - "От Адама - до Арама" (имелся в виду Арам Хачатурян). Некоторые произведения исполнялись в Советском Союзе впервые: среди них концерт Дариюса Мийо. Музыканты, сидевшие в оркестре на первых пультах, рассказывали, что во время исполнения концерта, который записывали на радио, Ростропович вдруг забыл текст. Вдохновенно водя смычком и не открывая глаз, Ростропович шепотом сообщает дирижеру: "Старик, я забыл текст, скажи, где мы играем?" Дирижер быстро отвечает: "Ящик коньяку!" - "Меня Галька убъет!" - Дирижер: "Ну, я могу и так постоять. Смотри, ты уже пассажик пропустил!" Наконец дирижер говорит какие-то петушиные слова, по которым Ростропович понимает, где он находится в тексте и доигрывает концерт как ни в чем не бывало. Говорят, ни один человек в зале этого не заметил, а у оркестрантов эта история стала легендой со знаком плюс, потому что никто другой из этого положения не выпутался бы.