Предложение смелое: Россия в массовом сознании числится скорее среди стран, которой эти технологии нужны самой. Тем не менее бизнес не только России, но и стран СНГ и даже бывшего СЭВ (в лице Международного союза промышленников и предпринимателей) выказал горячее участие снабдить страны Африки чем богаты. А вот богаты ли? Об этом в интервью "Российской газете" рассказал главный гость форума, президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин.
Российская газета | От некоторых губернаторов приходится слышать, что особые внедренческие зоны вредны. В вашем выступлении на форуме мне тоже почудился скепсис. В чем тут логика?
Александр Шохин | Я не думаю, что губернаторы против. Иначе как объяснить, что они сами создают в своих регионах зоны инновационного роста. Другое дело, что трудно понять, почему количество создаваемых зон ограничено, хотя в некоторых видах зон и льгот-то мало. Многие губернаторы, видя, что они не пробьются со своими проектами, выступают за универсальную технологию поощрения инноваций.
В принципе я сторонник тезиса "превратим страну в зону" - в том смысле, что для коммерциализации инноваций необходим универсальный режим.
Надо ориентироваться на поощрение инноваций через налоговые механизмы и национальные институты развития, будь то государственная венчурная компания или Инвестиционный фонд. Поощрять - не по принципу жестких критериев по объемам инвестиций, напротив, открывать дверь для всех, кто соответствует неким универсальным критериям. Скажем, планка попадания в программы Инвестфонда - 200 миллиардов рублей. Она чересчур высока для инновационных проектов. Конечно, для них созданы венчурные механизмы, но не все инновации - венчурные.
Главное, что нам необходимо стимулировать инновации на действующих производствах, а не через создание непременно новых производств, тем более в особых зонах. Нужны приростные налоговые льготы, увязанные на инновационные инвестиции.
Многие опасаются, что особые зоны внедренческого типа могут притормозить процесс предоставления более универсальных льгот. Надо отдать должное минэкономразвития, там это понимают. Но министерству приходится пробивать преференции через барьер многочисленных согласований, и если пробьют одно - значит, притормозится другое. Поэтому особые зоны внедренческого типа - вещь, может, и неплохая, но универсальные механизмы как минимум не менее привлекательны.
РГ | Накануне масштабной выставки Китая в России в ход пошла формула "соединить российские технологии с китайскими деньгами". Но есть ли у нас технологии, которых нет у них, и не иссякнут ли деньги, как только китайцы эти технологии получат?
Шохин | Надо сказать, что китайцы идут на эту выставку с интересным сюжетом: создать возможность экспорта российских промышленных товаров и технологий в КНР. В некотором смысле они делают жест доброй воли. Давно стоял вопрос, как облагородить структуру российско-китайской торговли. Китайский экспорт облагородился: КНР поставляет нам теперь не только ширпотреб, но и технологии, и комплексное оборудование. А вот Россия продолжает разбазаривать свои технологии по дешевке. В частности, китайские компании часто приглашают к себе инженеров и ученых из России, чтобы чему-то научиться, не покупая лицензии.
Поэтому тезис "объединим российские технологии с китайскими деньгами" не в полной мере отражает реальность: и деньги, и технологии есть на самом деле у обеих сторон. Более правильная формула заключается в разработке механизмов коммерционализации технологий и в создании совместных проектов для производства товаров, нужных третьим странам.
РГ | Может ли Россия реально заниматься трансфертом своих технологий в страны третьего мира?
Шохин | Сейчас наконец-то появился финансовый ресурс, в том числе для поддержки экспорта, чего не было в 90-е годы и что мешало нам побеждать в различных тендерах. Теперь нам важно найти ниши, из которых нас еще не полностью вытеснили. Взять, например, офшорное программирование, которое дает Индии 50 миллиардов долларов в год. При этом индусы работают на стандартных задачах, а российские - на эксклюзивных.
Трансферт технологий безусловно возможен, но без специальных механизмов продвижения технологий конкурировать очень сложно. Скажем, важно, чтобы российские компании, приобретая высокотехнологичные активы за рубежом, формировали заказ на поставку услуг, технологий и комплектующих из России. Государство поддерживает российский бизнес за пределами России, но и бизнес должен думать о том, что одна из задач такой экспансии - подтянуть высокотехнологичные отрасли российской экономики.
А простого трансферта не получится. Ну не продавать же Бразилии технологию производства самолетов, которая у них лучше, чем у нас, или Латинской Америке - технологию выработки биотоплива, которая у них опять же выше. Конкуренция настолько велика, что говорить о простых механизмах передачи технологий не приходится. В мире новые технологии коммерциализируются достаточно быстро. Поэтому режим, в том числе налоговый, внутри России должен быть как минимум не менее благоприятным, чем в мире. Иначе наши технологии будут, образно говоря, высасываться, словно пылесосом.
РГ | Кстати, о финансовом ресурсе для поддержки инноваций. Не кажется ли вам, что после разъединения Стабфонда он станет менее управляемым, меньше приспособленным для поощрения хай-тек, да и "стрижка" производителей углеводородов - более глубокой?
Шохин | Я не думаю, что это опасно. Наоборот, появляется возможность использования Стабфонда и для целей реформирования налоговой системы, и для запуска реальной накопительной части пенсионной системы. Еще год назад я предложил использовать Стабфонд как большой "эндаумент", то есть пустить проценты от его размещения на проекты типа накопительной пенсионной системы или модернизации системы образования. Деление на Резервный фонд и Фонд будущих поколений позволяет двинуть проекты, связанные действительно с будущими поколениями, в режиме "эндаумента". Не надо тратить эти деньги, хотя надо, может быть, управлять ими в более агрессивном режиме, получая больший доход.
Это позволит реализовать идею "народного капитализма", которая заключается не только в "народных" IPO, но главным образом в том, чтобы пенсионеры защищали интересы крупных компаний. Это случится, когда средства Пенсионного фонда будут размещаться в акциях российских компаний. Если произойдет смычка интересов предпринимательского сообщества и простого гражданина-инвестора, это создаст социальную устойчивость в обществе. Не мелкий лавочник должен быть основой российского капитализма, а массовый инвестор.