Николай Леонов был первым русским переводчиком Кастро и сопровождал команданте в его триумфальном турне по СССР в 1963 году.
Никто в России не знает о Фиделе больше, чем Николай Леонов. Вот уже более полувека он напрямую общается с кубинскими руководителями. И совсем недавно в очередной раз побывал на Кубе. О некоторых неизвестных эпизодах из жизни Фиделя Николай Леонов рассказал специально для "Российской газеты".
Леонов Николай Сергеевич
Генерал-лейтенант госбезопасности в отставке, бывший начальник Аналитического управления КГБ СССР. Родился в 1928 г. в Рязанской области. В 1952 г. окончил МГИМО. В 1953-1956 гг. учился в Национальном университете Мексики. С 1958 по 1991 год работал в Первом главном управлении КГБ СССР. С 2003 г. - депутат Госдумы (фракция "Родина").
Российская газета | Месяц назад президент Боливии Эво Моралес объявил, что Фидель вернет себе полномочия президента Кубы 28 апреля. Насколько реально возвращение Фиделя, находящегося на больничной койке с 31 июля 2006 года, к исполнению обязанностей главы Кубы?
Николай Леонов | Я считаю, возвращение Фиделя более чем реально. Специфика кубинской революции в том, чтобы никогда не лгать. Сам Фидель говорил: "Я лучше предпочту умолчать, чем скажу то, что потом окажется ложью". Это, если хотите, один из его главных постулатов. И если его союзники говорят, что к концу апреля Фидель приступит к исполнению своих обязанностей, я по опыту прошедших лет могу сказать, что они говорят правду.
РГ | Удалось ли вам встретиться с Раулем, исполняющим обязанности президента Кубы, на этот раз?
Леонов | Да. Напрямую из этических соображений я не задавал вопрос о состоянии здоровья Фиделя, но сам Рауль сказал, что его старший брат выздоравливает, активно интересуется основными параметрами экономики страны, принимает руководителей государства.
РГ | Вам удавалось убеждаться в исключительности его личности?
Фидель невероятно азартен во всем, он всему отдается с неукротимой энергией и даже яростью, что бы ни делал. Он самый читающий из известных мне политических деятелей. Главной материальной ценностью считает книгу. Читает бесконечно много. Когда я был у него дома в его скромном доме в Гаване, то ничего, кроме книг и гимнастических снарядов, не увидел. В свое время советское правительство подарило Фиделю роскошный по тем временам автомобиль ЗИС, "членовоз", как их тогда называли в народе. Первое, что сделал Фидель на Кубе, - установил в машине на заднем сиденье освещение, чтобы читать во время поездок. Врачи пришли в ужас. Ни в коем случае нельзя, говорили ему, вибрация в машине неизбежно скажется на зрении. С трудом уговорили отказаться.
Фидель все время что-то читает. Этим, в частности, объясняется его прекрасная натренированная память. И только последние лет пять он пользуется бумагами, когда произносит речи. Упаси бог думать, что Фидель читает по бумажке. Он использует только справочные материалы в качестве подспорья. Обратите внимание - он же вообще ничего не пишет. У него нет ни книг, ни статей. То, что мы читаем, это расшифровка его речей. Основа их - это его беседы. Не важно, с епископом, журналистом или с почти миллионной аудиторией. Все его речи подчас сплошная импровизация.
В этой связи вспоминаю любопытный случай во время знаменитого турне Кастро по СССР в 1963 году. Венцом поездки должен был стать митинг на стадионе в Лужниках перед стотысячной аудиторией. Кастро предложил Хрущеву: "А слабо ли, Никита Сергеевич, позволить людям находиться не только на трибунах стадиона, но и на футбольном поле? У меня есть ощущение какой-то пустоты и оторванности от аудитории". И поле Лужников в первый и последний раз, я не беру в расчет концерты, оказалось заполнено людьми. Они пришли посмотреть на своего кумира Кастро. В ответ на пожелание Фиделя Хрущев выдвинул свое условие: речи, которые они будут произносить перед публикой, должны быть написаны на бумаге. "Вот ты, Фидель, все время импровизируешь, а давай просто напишем речи и зачитаем их перед народом?" - предложил Хрущев. Фидель нехотя согласился, приехал в свой гостевой дом на Ленинских Горах. Для него началась мучительная работа. Он маялся, ходил по комнате, пытаясь надиктовать абзацы стенографистке. Для него это было совершенно необычное дело. Еле надиктовав один лист и приступив к следующему, он вдруг остановился и сказал, заулыбавшись: "Все, с меня хватит... Пусть как было раньше, так и будет".
На следующий день он выступил перед 120 тысячами человек в Лужниках, и никто, в первую очередь Хрущев, не заметил, что Фидель, держа перед собою чистые листы бумаги, на самом деле не читал по ним. А снова импровизировал без всякой "писаной речи".
РГ | Чем объясняется такой ярко выраженный антиамериканизм Фиделя?
Леонов | Его ненависть к США - реакция обратная. Ведь свой первый официальный визит в качестве главы Кубы он начал в США, предлагая сотрудничество властям этой страны. Но натолкнулся на хамство, наглость, высокомерие. Затем началась унизительная блокада Штатами Кубы, которая продолжается по сей день. Если бы не эта враждебность, ход истории мог бы быть иным.
РГ | В 1963 году во время турне Кастро по СССР вы полтора месяца работали в качестве личного переводчика Фиделя. Наверняка знаете интересные истории, которые неизвестны нашему читателю?
Леонов | В Кремле ему была выделена одна из комнат. Помню: однажды вечером, около 11 часов, он говорит мне: "Пошли погуляем по Москве". Я в шоке, мы же без охраны. Он уперся. Хочу, говорит, гулять по Москве. Успеваю предупредить дежурного офицера. Тот в не меньшем шоке, а Фидель уже готов. Выходим втроем через Боровицкие ворота. Двенадцатый час ночи. Проходим первую троллейбусную остановку. Прохожие в изумлении, не верят, что перед ними живой Фидель. Спустя минуту на улице раздаются радостные крики, метр за метром нас окружает все больше людей. На подходе к Манежной площади их уже десятки, сотни, толпа напирает, все возбуждены. Для советских людей было настоящим откровением, как под боком США, без всякой помощи извне, могла победить социалистическая революция. Всех интересует, как долго продержится кубинская революция? Продержимся и будем жить, уверяет Фидель. На подходе к гостинице "Москва" людей уже тысячи, они все бегут и бегут. Офицер охраны в ужасе. Кажется, публика готова разорвать Фиделя на части. Офицер через окно влезает в гостиницу, успевает по телефону вызвать подкрепление. Фиделя вот-вот разорвут на сувениры, нам с трудом удается прорваться в гостиницу и укрыться от восторженной толпы.
РГ | Испытывал ли он дискомфорт от узости протокольных рамок визита? Как он, свободолюбивый революционер, воспринимал советскую бюрократию?
Леонов | Натура Фиделя такова, что если он решил что-то сделать, то доведет до конца. Он привык быть первым и побеждать. Во время партизанской борьбы в горах в 50-х он всегда был на передовой и шел в первой цепи, не раз рискуя жизнью. И лишь после того как командиры революционных отрядов обратились к нему с коллективным письмом - "Команданте, вы нужны нам живым", только тогда Фидель прекратил непосредственное участие в боевых действиях.
Помню, как в Сибири он попросил остановить поезд и дать ему возможность посмотреть на тайгу, пройтись по ней. Мы в недоумении, а он настаивает. Пришлось пойти с ним. А сибирская тайга - не подмосковный лесочек, это сваленные деревья, непроходимые кустарники, пни и кочки. Мы спотыкались, чертыхались, а Фидель упорно шел вперед, казалось, не замечая никаких преград...
А что до бюрократии, был эпизод в Ленинграде. Как всегда строго расписанная программа, рамки которой были тесны Фиделю, привыкшему к живому общению. Во время одной из встреч к нему подбежала маленькая девочка подарить цветы. Фидель незаметно для других узнал номер ее детского садика и говорит изумленным организаторам - мол, хочу посетить такой-то детский сад. Партработники отнекиваются - давайте завтра, надеясь, что он забудет. Нет, на следующий день Кастро стоит на своем: поехали в детсад. Поездку оттягивают. Наконец, привозят в садик, тот самый номер на фасаде. Его встречает та самая девочка, дарившая цветы. Фидель ей говорит: пойдем, покажешь, где у вас что находится, где твоя кроватка, где столовая. А девочка отвечает, дяденька, я тут еще ничего не запомнила, я здесь всего второй день.
Оказалось, девочка была из захудалого детдома, а организаторы сняли табличку с его номером и приколотили на фасад образцового детского сада. Он все понял, но промолчал.
Ох, и досталось от него нашим партийцам на заключительном банкете в Ленинграде. Фидель попросил, чтобы собрался узкий круг людей, и суть его речи была примерно такой: "Я хочу выступить с критикой с позиции друга. Зачем вы устраиваете показуху, встречая меня, вашего искреннего товарища и гостя? Вы много вещей делаете в приказном порядке. Вы прокладываете метро, а приостановили столь важные работы из-за меня, лишь бы проехал кортеж. Я не гордый и мог бы поехать в объезд. Зачем устраивать бутафорию, тем более я понимаю, что Ленинград - город-мученик, только-только восстанавливающийся после ран, нанесенных войной. Вы принимаете меня как арабского шейха. Так друзей не принимают". Этот эпизод стал настоящей пощечиной для ленинградского обкома партии. Слух об этой импровизации Фиделя сразу дошел до Хрущева.
Следующим пунктом в турне значилась Украина. Никита Сергеевич позвонил тогдашнему первому секретарю украинской компартии Подгорному и сказал: "Не надо никакого официоза, пусть куда скажет, туда и едет". Приезжаем в кабинет Подгорного. На столе - огромная карта Украины. "Ткни, куда хочешь", - улыбается Подгорный. Фидель тыкает в пригород Киева. Отъезжаем 40-50 километров от столицы. Обычное село, Фидель просит остановить у свинофермы. Партийцы в костюмах и галстуках в изумлении. Фидель в своих знаменитых армейских сапогах перемахивает через заборчик и направляется к свинарке. Я за ним. Знакомимся. Свинарка Мария, обычная украинская женщина, вдова, потеряла мужа на войне. Фидель спрашивает ее о работе, благо с сельским хозяйством знаком не понаслышке, сказывается детство в семейной усадьбе отца в Биране. Потом говорит: а пошли, Мария, посмотрим на твой дом, угостишь чем-нибудь? Да нет у меня особо ничего, отвечает та. И все же пошли. В хате, как в обычном крестьянском доме, все просто и скромно. Мария достает хлеб, моченые яблоки, яйца, сало, картошку. Борщ теплый в печи. Фидель улыбается. Мария, смущаясь начальников, не решается достать самогон. Но ее уговаривают, хотя обслуга уже сбегала и принесла коньяк с рюмками. Нехитрая трапеза заканчивается задушевной беседой Фиделя и Марии за жизнь. Фидель сияет: "Мне не надо никаких сухих докладов по экономике. Я счастлив увидеть, что простые люди живут в достатке".
РГ | Как Фидель относится к нашим соотечественникам, к России?
Леонов | Он всегда был самого высокого мнения о нашей стране и восторженного - о простых людях. Говорят, что он железный и непрошибаемый. А я сразу вспоминаю эпизод, произошедший во время той же поездки по СССР в 1963 году. Дело было на сибирской станции Зима, родине Евгения Евтушенко. Узнав, что по одноколейке проезжает поезд с Фиделем, дорогу ему перегородили лесорубы. Состав окружила целая толпа сибирских мужиков, которые отказывались уйти, пока не увидят живого Фиделя Кастро. Тот услышал шум и вышел в тамбур, на мороз - в одной гимнастерке. Толпа встретила его ревом. "Хотим слышать тебя, Фидель", - крикнул кто-то из толпы. Он обратился ко мне: "Пока я переоденусь, потеряем время, буду выступать так". Никаких условий для митинга, ни трибуны, ничего. И он начал говорить прямо с подножки вагона. Мороз леденящий. Вдруг по рукам в толпе к нему буквально плывет телогрейка. Он надевает ее. "У меня же ничего нет взамен", - говорит, роясь в карманах. Вдруг находит три сигары в кармане брюк и передает их в толпу. Мужики берут сигары, подкуривают их и, делая каждый по одной затяжке, передают друг другу. Как трубку мира. Я вижу, как в глазах железного Фиделя появляются слезы: "Никто бы на Западе так себя не повел. Все, кому бы достались сигары, спрятали бы их в карман. Зажали бы. Теперь я понимаю, почему непобедим русский народ". Лишь спустя несколько часов наш поезд тронулся с места.