Несколько лет назад, в жару, новостные ленты уже передали: "На гастролях в Киеве умер Кирилл Лавров". Два часа слез, ужаса и звонков в Киев обнаружили ошибку - и все мы радостно решили, что теперь Кирилл Юрьевич будет жить долго и счастливо.
Он и жил долго и счастливо. В последние годы судьба послала ему сюжет, сыгранный до этого в спектакле "Перед заходом солнца". Когда репетировали, семидесятипятилетний Кирилл Юрьевич страшно робел играть любовь к простой молоденькой девушке. Кто бы знал, что через пару лет овдовевшему Лаврову Бог пошлет то самое, сыгранное - Настю, молодую костюмершу БДТ. Он помолодел, стал бодр, весел, сыграл последнюю роль в спектакле "Квартет", снимался, ходил на футбол, ездил, помогал сотням людей. Боже мой, сколько бумаг - от телефонной станции до правительства - он подписывал не для себя! И каждую прочитывал.
Дворянин, он был настоящим интеллигентом. Если кому-то помогал с больницей, то не просто звонил главврачу (а лавровский голос открывал все двери и сердца). Стоило войти в больницу - уже гардеробщик гордо сообщал тебе: "Звонил Лавров, мы с ним говорили, проходите..."
Умел молчать. Умел хранить тайну. Умел вмешаться и отстоять. Умел дать по морде. Умел презирать.
Когда умер Михаил Александрович Ульянов, Лавров нашел силы поехать на похороны. Два "брата Карамазовых", они часто шутили - кто уйдет первым. Ушли с разницей в месяц. И - всё, некому противостоять тому "торгово-промышленному" направлению в нашем театре, к которому так брезгливо относился Кирилл Юрьевич, горестно понимая, что не может этому противостоять, может только презирать. "Мы отстояли Дом ветеранов!" - звонила я ему в больницу. - "Дай Бог, если так, но не радуйся раньше времени, у меня другая информация", - говорил он...
Несколько лет назад Андрей Толубеев предлагал ввести в искусстве единицу порядочности - 1 лавр. А теперь нечем мерить. Не стало единицы измерения. Мы банкроты. И все позволено.
Кирилл Юрьевич был великий актер, но главное - великий человек. Лучше его я не знаю. Да и много ли надо, чтобы узнать? Может быть, нужен только один случай.
Мой отец, крупный признанный ученый, в последние годы своей жизни не раз говорил мне, что хотел бы пожать Лаврову руку. Как раз в то время я помогала в работе над спектаклем по Гауптману, то есть была довольно близко к Кириллу Юрьевичу и говорила ему о папином желании, но то репетиции, то суматошная премьера, когда неловко тащить папу в сутолоку гримерки, ведь будет второй спектакль, пятый... Какие проблемы? Да никаких. Все - завтра. Время шло, и папа умер.
И когда в Географическом обществе шла панихида, вошел... Лавров. То есть он не спрашивал меня, где и что будет, не обещал приехать, а я не просила. Придя, он не говорил речей о незнакомом человеке, слушал других. Он просто пришел. Рукопожатие состоялось.
Нынче, когда все приватизируют свое и не свое, Кирилл Юрьевич получил от президента личный подарок: Владимир Путин подарил ему на 80-летие театральное здание на Каменном острове - владейте! А он, смеясь ("Ну что я буду с этим делать? Я в этом ничего не понимаю..."), подарил его Большому драматическому. Надеюсь, когда этот театр откроют, он будет носить его имя, а полтора месяца назад, казалось, спасенный, Кирилл Юрьевич показывал нам с Резо Габриадзе проект реконструкции и обсуждал, где приладить кафе и какой репертуар играть: "Вот, Резо, приедешь со своим театром на месяц!" К тому времени он уже вышел из больницы, страшная зима миновала, это казалось чудом. Выпивая рюмку за дружеским столом, я говорила: "Удивительно, как вся Россия не спилась, выпивая всю зиму за ваше здоровье!" - а он опять смеялся, хотя я говорила чистую правду: всесоюзная любовь к нему безгранична, надежда на него была всегда и у всех.
Казалось, спасенный, встретивший Новый год, он ходил в театр, работал, отмечал 95-летие Ефима Копеляна, сыграл два раза "Квартет", собирался третий, и даже на гастроли в любимый Киев...
В марте в Петербург приехал Резо Габриадзе, и в студии БДТ мы записывали фонограмму его нового спектакля. Там есть Послесловие, эпилог, лирический голос уходящей эпохи, который мы попросили записать Кирилла Юрьевича...
- Алло, Марина, мы тут в пробке, опоздаем на запись на десять минут...
Он, Лавров, звонит: на десять минут...
Странным образом последняя премьера Кирилла Юрьевича Лаврова состоится после его смерти, 22 мая в спектакле Резо Габриадзе "Локомотив". В Москве.
Но главным для Лаврова был БДТ. И он успел распорядиться, чтобы в начале июня "Локомотив" принял его родной театр. Думал, что увидит историю о любви двух паровозов.
А теперь мы еще раз услышим его. Очень важные слова. В гудках уходящей эпохи.
Андрей Толубеев,
народный артист России, актер БДТ:
- Кончина Кирилла Лаврова - самая большая утрата для Большого драматического театра после ухода Георгия Товстоногова. Мы потеряли не только лидера, мы потеряли прекрасного человека. Он для всех артистов был отцом. За все годы руководства театром он никого не оставил без куска хлеба, без своей помощи. И все его мысли были направлены не на свое благополучие, не на свое имя и свои роли, а на имя театра, на то, чтобы работали артисты.
Благодаря Лаврову у театра есть теперь президентский грант, позволяющий артистам достойно жить.
Кирилл Юрьевич - один из последних настоящих сторонников российского реалистического театра. Поддерживать это направление в нынешней ситуации очень тяжело, поскольку эта линия - не коммерческая, а линия души. И он отдавал все свои силы, чтобы эта традиция продолжалась и развивалась.
Даниил Гранин,
писатель:
- Кирилл Лавров для меня, как и для города, был украшением и славой Ленинграда-Петербурга, его неотъемлемой принадлежностью, как все то, что составляет душу нашего города. Я имел счастье много лет общаться с Кириллом Юрьевичем, и для меня в наших отношениях на первом месте стояла не сцена, не его талант великого актера, а особая уютность жизни, которая от него исходила.
Его неповторимый голос, исполненный сердечности, который, как ни странно, не мешал ему играть и отрицательных, и неприятных персонажей. После смерти Товстоногова Кирилл Лавров принял на себя нелегкую ношу художественного руководителя БДТ и сохранил этот театр. Он был разнообразен в своих привязанностях: был, например, болельщиком "Зенита". Но в первую очередь, что гораздо важнее, он был болельщиком города.