Главные работы Зинаиды Серебряковой (в девичестве Лансере), младшей из художнической династии Бенуа-Лансере, давно находятся в музеях. Они туда почти сразу же попадали после выставок "Мира искусства" и "Союза русских художников", как, например, знаменитый автопортрет 1909 года "За туалетом", приобретенный Третьяковкой. И дело не только в покровительстве старших коллег по цеху искусства - того же "дяди Шуры", то есть Александра Бенуа. Просто Серебрякова ненатужно, жизнерадостно и артистично занималась тем, что не давалось рафинированным столичным мирискусникам. То есть обыденной, повседневной жизнью - будь то крестьянские труды и дни или быт мелкопоместной интеллигентской семьи. Серебрякова и родилась в таком поместье - в усадьбе Нескучное Курской губернии. Можно сказать, что оттуда она и извлекла всю свою "крестьянскую" серию с "Белением холста", "Жатвой" и т.д. Так же, как в свое время почитаемый ею Алексей Венецианов вывел из Тверской губернии идеальную крестьянскую Россию.
Однако в 1918 году "крестьянская идиллия" рухнула: герои серебряковских картин разорили и сожгли имение Нескучное. Художнице ничего не оставалось, как перебраться с четырьмя детьми в Петроград (ее муж Борис Серебряков к тому времени умер от тифа) под крыло семейства Бенуа. Убежищем и в жизни и в искусстве стали домочадцы, а точнее дети многочисленного клана Бенуа-Лансере, изображения которых заполнили листы и холсты художницы. В известном смысле это была внутренняя эмиграция, которую Серебрякова приняла без надрыва. Однако работать приходилось по большей части "в стол", не рассчитывая на выставки и тем более на музейные закупки. Многие вещи того времени так и остались либо в виде набросков, либо просто незаконченными.
В 1924 году Зинаида Серебрякова решила уехать за границу в поисках заработка. Она думала, на время - поправит материальное положение в парижских галереях и вернется к семье. Вероятно, это была еще одна иллюзия. Но так поначалу и было: прошли довольно успешные выставки в галерее Шарпантье, появились заказы на портреты и интерьерные росписи. Серебряковская стилистика, близкая к классике, имела успех у парижской публики, желавшей "упорядоченного" после модернистских экспериментов. В работах этого, "парижского", времени больше маэстрии и даже лоска, но, возможно, в ущерб прежней домашней доверительности. Может показаться, что за спиной у художницы стоял не кто-нибудь из домочадцев, а оценивающий работу маршан. Приехавшие в Париж сын Александр и дочь Екатерина (кстати, тоже художники) как могли помогали Серебряковой, создавая подобие семейного уюта. Однако прежнего единства семьи восстановить так и не удалось. Да и само творческое наследие оказалось разделенным: часть его осталась в России - у сына Евгения и дочери Татьяны и их потомков.
Давний раздел продолжает существовать и поныне. Парижский Фонд Серебряковой, основанный ее дочерью Екатериной, периодически выдает произведения мирискусницы на западные аукционы, где цены на них постоянно растут (теперь они доходят до 250 тыс. фунтов). Видимо, нынешняя выставка готовится запустить в оборот и русскую часть наследия Зинаиды Серебряковой. Конечно, пока это только предположение. Однако не случайно галерейная выставка открылась накануне Московской международной художественной ярмарки.