Сергей Чупринин | Начиная с первого номера этого года, мы открыли новый проект под названием "Нестоличная Россия". Нам хотелось, чтобы наши читатели знали о том, что происходит не только в пределах Московской кольцевой автодороги и не только в их родном городе. И у москвичей, и тем более у жителей, допустим, Пензы совершенно нет понятия о том, что происходит, например, в Красноярске. Этот проект - нечто вроде моста между читателями и авторами, живущими в самых разных городах России. Он включает в себя и статьи социально-экономического характера, и то, что еще в старину называли очерком. Публикация доктора Максима Осипова - это, на мой взгляд, классический русский очерк. Или записки русского земского врача.
Этот проект будет продолжаться. Впереди очень занимательные сюжеты. Мы ждем текстов от людей, которые живут в глубине России. Не обязательно литераторов, но просто пишущих людей. Скажем, в прошлом году мы напечатали очень сильный, на мой взгляд, текст пенсионерки из Республики Коми о том, как в ее городе чудовищно пьют, потому что там больше решительно нечего делать. Автор - Елена Холопова. В этом году она прислала нам удивительный текст (он будет в одном из ближайших номеров) о том, как она и еще одна пенсионерка посмотрели окрест себя и увидели: все ездят в Турцию или по крайней мере в Крым, на Черноморское побережье Кавказа... А у них денег-то нет. И тогда они решили: а чем мы, собственно говоря, хуже? Из пластиковых бутылок построили плот, покрыли его какими-то деревяшками и на нем проплыли по своей родной реке. Получились записки путешественницы по своей родной реке.
РГ | Интерес к документальной прозе не означает ли, что художественная проза сегодня мелеет?
Чупринин | Косвенно - да. У современных прозаиков, особенно молодых, есть серьезная проблема. Это, простите за банальность, незнание жизни. У них нет мотива, который когда-то гнал писателя Георгия Владимова на рыболовецкий сейнер, и из этого получался роман "Три минуты молчания". Этого сейчас ни у кого, или почти ни у кого нет. Если вы посмотрите на текущую прозу, вы увидите, что в качестве главного героя очень часто выступает сам автор. Главной темой становятся мучительные переживания в отношениях с бумагой, с семьей, со временем и так далее. И у нас мало художественных произведений, в которых идет речь о провинциальной, негородской, неасфальтовой России. Я имею в виду не вялых последышей "деревенской прозы", которая мощно заявила о себе в 70-80-е годы. Я говорю о принципиально новой "физиологической" прозе.
Поэтому в известной степени, как в 30-е годы XIX века, новое дыхание русской прозе дали "физиологические очерки" или так называемая "натуральная школа", так, возможно, сегодня одним из главных резервов пополнения художественной литературы являются безыскусные вести из сел и городов России.
РГ | Из этого может родиться новая проза?
Чупринин | Гадать трудно: родится или не родится? Наша задача не в том, чтобы служить садком для разведения новой художественной литературы. Все равно писатель пишет только на личном опыте. Из опыта Максима Осипова может родиться только такой писатель, как он сам. Наш проект прежде всего служит тому, чтобы представления наших читателей о стране, в которой мы живем, стали полнее и ярче.