На VII Международном фестивале им. Чехова, в Центре им. Мейерхольда, состоялся показ первого из двух заявленных в афише спектаклей Питера Брука, поставленного парижским театром Буфф дю Нор.
Заголовок напоминал траурное извещение. Так, в новостной ленте порой глаз наталкивается на скорбное уведомление об очередном уходе из жизни. Меж тем "Сизве Банзи умер" Питера Брука по пьесе трех авторов из ЮАР, Атолла Фугарда, Джона Кани и Уинстона Нтшоны, показанный в прошлом году на Авиньонском фестивале, иных разочаровал. Доходили слухи, чуть ли не с режиссурой Брука случилось то же самое.
Оказалось, Питер Брук, перепробовавший за свою долгую творческую жизнь немало стилей и скрещивавший всевозможные техники Востока и Запада, обратился к такой драматургической основе. В семидесятые годы, в разгул апартеида, белый драматург Атолл Фугард записал за двумя чернокожими актерами подлинные рассказы жизни нелегальных чернокожих эмигрантов, придав им устойчивую литературную основу.
Таким образом, 82-летний Брук вновь оказался впереди планеты всей, а слухи о его режиссерской кончине оказались сильно преувеличенными. Да и живо прошедшее за час с небольшим действо смотрелось с интересом. Почти в пустом пространстве с помощью нехитрого антуража - упаковочных картонок, коробок, корзины уборщика, швабры, металлических рам на колесах - рассказ начинал персонаж "Стайлс". Чернокожий из ЮАР, перепробовавший в США профессии уборщика, работника на конвейере у Форда, пока не стал фотографом.
Стайлса играл Хабиб Дембеле, необыкновенно пластичный, подвижный, верткий. Когда он показывал процесс работы на конвейере, под ритмичную негритянскую песню у него отплясывали ладони, ступни, казалось, каждая косточка. Монументальный, чуть ли вдвое массивнее его Питчо Вомба Конга в роли Сизве Банзи, который под именем Робера Зелинзима приходит к Стайлсу за снимком.
В момент, когда Зелинзима для художественного фото двигается на Стайлса, происходит эффектная сбивка, гаснет и вспыхивает снова свет, отыгрывается нехитрая история Сизве, а, дойдя до момента вспышки вновь, спектакль заканчивается. Банзи попадает в облаву, не подчинившись указанию о депортации, становится нелегалом, Так, не может содержать жену и четырех детей, и "умирает", что значит, получает поддельные документы. В общем, история актуальная как для чернокожей эмиграции Парижа, так и "черных" нелегалов Москвы. Попади это дело на лист протокола, не миновало бы суда и грозило бы сроком.
Но Брук реанимирует принципы "гражданственности", близкие ему в эпоху семидесятых. Нельзя попирать человеческое достоинство, отказывать личности в праве на достойное существование из-за цвета кожи. И в его актуальном социальном театре XXI века имя Сизве Банзи умирает, а человек продолжает жить. Возможно, это несколько грешит против документальности, но никоим образом не перед лицом гуманности.