Действующий ныне договор был заключен в ноябре 1990 года. Его главной целью было существенное снижение порога военного противостояния двух военно-политических союзов - НАТО и Варшавского договора, соперничавших друг с другом в годы "холодной войны". Кроме того, достигалась высокая степень прозрачности военной деятельности на Европейском континенте. В итоге были созданы условия для сохранения баланса сил между двумя полюсами системы европейской безопасности и укрепления стабильной ситуации на материке. Это было особенно важно на этапе перехода к новой структуре взаимоотношений в военной области.
Договор позволил сократить в Европе значительное количество обычных вооружений. При этом львиную долю ограничиваемых документом вооружений и техники - свыше 12 тысяч единиц - сократила Россия. Кроме того, мы в одностороннем порядке дополнительно ликвидировали около 20 тысяч единиц такой техники.
Однако радикальная трансформация военно-политического ландшафта в Европе, произошедшая тогда, привела к неблагоприятному для России изменению баланса обычных вооруженных сил. После роспуска Организации Варшавского договора и распада СССР в условиях расширения НАТО ДОВСЕ утратил изначальные ориентиры и с каждым годом все больше теряет связь с меняющейся военно-политической действительностью.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что принятые для двух военных союзов ограничения обычных вооружений и техники фактически сегодня касаются только одного - НАТО. Более того, часть стран перекочевала из бывшего Варшавского договора в Североатлантический альянс, но квоты их вооружений де-юре числятся за несуществующей "группой восточных стран".
В 1996 году подписанты ДОВСЕ согласились с необходимостью "капитального ремонта" договора. В 1999 году было подписано Соглашение об адаптации ДОВСЕ, но для вступления его в силу требовалась ратификация документа. На сегодняшний день это сделали только Россия, Беларусь, Казахстан и Украина. Остальные страны даже не приступали к этому процессу.
Такое положение дел вполне устраивает Запад, поскольку ДОВСЕ не мешает их военному планированию. Более того, натовцы, используя возможность неоднозначного толкования некоторых положений действующего договора, игнорируют озабоченность России расширением границ альянса и превышением договорных уровней.
Начало процесса ратификации на Западе связывают с так называемыми стамбульскими обязательствами 1999 года. Они касаются вывода российского вооружения и боевой техники из Грузии и Молдавии. В связи с этим напомню: к декабрю 2000 года мы уже сократили свои вооружения и технику на грузинской территории. А к июлю 2001-го расформировали и вывели военные базы из Вазиани и Гудауты. 31 марта прошлого года Россия и Грузия подписали соглашение о сроках и порядке временного функционирования, а также о выводе российских военных баз и других военных объектов Группы российских войск в Закавказье, расположенных на территории Грузии. Тем самым многолетние переговоры были завершены.
Невыполненными пока остаются лишь те элементы, которые относятся к сфере двусторонних отношений России и Грузии, и использование этих проблем в качестве рычага для давления на Россию в контексте ДОВСЕ по меньшей мере некорректно.
Теперь, что касается Молдавии. Там Россия полностью и досрочно - к середине ноября 2001 года - выполнила свои обязательства. Всего было сокращено более 350 единиц техники: начиная с 1999 года в Россию вывезли 59 эшелонов военного имущества. Но из-за срыва в подписании "Меморандума об основных принципах государственного устройства объединенного государства" между Молдавией и Приднестровьем в 2004 году нам удалось вывезти только один эшелон, после чего процесс вообще застопорился.
Явно не в пользу России складывается и ситуация с контролем реализации ДОВСЕ. Благодаря объективно сложившейся диспропорции в распределении инспекционных квот между государствами - участниками договора Запад получил возможность контролировать состояние российских Вооруженных сил. Под особым контролем ситуация во фланговом районе, прежде всего на Северном Кавказе. Но именно там Россия нуждается в усиленном военном потенциале.
Суть фланговых ограничений заключается в установлении строго фиксированного количества вооружений и техники на территории Северо-Кавказского и Ленинградского военных округов России. Именно на эту абсурдность действующего договора и обратил внимание президент в своем Послании Федеральному Собранию. Ситуация, когда военное руководство государства лишено свободы передислокации собственных вооруженных сил на национальной территории, явно лишена здравого смысла.
Особое отношение к ДОВСЕ проявляется у стран Балтии. Руководствуясь общенатовским подходом, Латвия, Литва и Эстония не присоединяются к режиму договора. Формально это мотивируется тем, что возможность присоединения к ДОВСЕ новых членов закреплена в соглашении об адаптированном договоре. Получается, что прибалты апеллируют к документу, до настоящего времени официально не вступившему в силу. Подобный сценарий позволяет альянсу в случае необходимости развернуть на территории балтийских государств свою группировку войск, при этом не опасаясь выйти за договорные лимиты.
Появление американских баз бригадного состава в Румынии и Болгарии чревато дальнейшим ухудшением ситуации. По нашему мнению, эти действия явно противоречат обязательствам о сдержанности в размещении "существенных боевых сил", закрепленных в Основополагающем акте о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора, который был подписан в Париже 27 мая 1997 года. На этом фоне жесткие ограничения ДОВСЕ по размещению сил на территории Российской Федерации (такие субрегиональные лимиты имеет только Россия) выглядят явно дискриминационно.
Самое интересное, что на Западе в разного рода документах ДОВСЕ по инерции называют "краеугольным камнем" европейской безопасности. Вообще по отношению к России натовцы все время пытаются выступать в роли неких наставников по проблемам безопасности. В итоговых протоколах встреч на высшем уровне руководителей стран альянса помещают различного рода призывы, напоминания, рекомендации по выполнению обязательств, якобы вытекающих из ДОВСЕ. Это, мол, сдвинет с мертвой точки процесс вступления адаптированного ДОВСЕ в силу, будет способствовать укреплению системы европейской безопасности. Но о какой безопасности может идти речь, если за ее основу принят устаревший документ?
Россия давно и открыто беспокоится о ситуации, сложившейся вокруг ДОВСЕ. Все это время мы как бы готовили партнеров к тому, что если положение дел не изменится, то на каком-то этапе нам придется предпринять меры по преодолению кризиса в области договора. По нашему мнению, из инструмента созидания единой Европы он превратился в инструмент воспроизводства блоковых подходов к европейским делам. Объективно ресурс нашей доброй воли исчерпан.
Вопрос состоит не в ужесточении позиции Москвы, а в том, как юридически привести ДОВСЕ в соответствие с реальной ситуацией. Международные соглашения не могут функционировать в обстоятельствах, коренным образом отличающихся от тех, в которых они заключались. Ситуация может выправиться только при вступлении в силу соглашения об адаптации ДОВСЕ и строгого его исполнения всеми государствами - участниками договора. При этом Россия не собирается выходить за рамки установленных для нее количественных ограничений на вооружения и при необходимости может продолжать обмен информацией.
Что касается дальнейшей судьбы европейского процесса контроля над вооружениями, то очевидно, что даже если соглашение об адаптации ДОВСЕ и вступит в силу в ближайшее время, то потребуется решение государств-участников, направленное уже на его модернизацию, привязку к тем военно-политическим реалиям, которые сложились в Европе после 1999 года.
Запад получил возможность контролировать состояние Российской армии