Назвать все это потеплением отношений было бы, наверное, преждевременно, но ослабление напряженности наблюдается. И самое главное - появилось условие для сближения. Условие - базовое, безоговорочно принятое обеими сторонами. Его обозначил Саакашвили, сказав, что дружеские отношения должны строиться, помимо учета взаимных интересов, еще и на соблюдении принципа территориальной целостности. Путин тотчас же согласился с грузинским коллегой: "Мы всегда исходили из необходимости соблюдать основополагающий принцип территориальной целостности государства. К сожалению, предпринимаются попытки размыть эти основополагающие принципы. И это, конечно, создает для нас проблемы на постсоветском пространстве".
Сказанное российским президентом следует понимать не только как знак дипломатической солидарности с Грузией, обремененной сепаратистскими режимами Абхазии и Южной Осетии. Владимир Путин едва ли не впервые заявил о необходимости соблюдения территориальной целостности государств на всей территории СНГ. Хотя, казалось бы, что тут нового? Территориальная целостность Грузии и Молдавии в тех границах, в каких они находились до распада СССР, Москвой и прежде не подвергалась сомнению. Но вот уже 15 лет Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье, провозгласив себя суверенными государствами, всячески пестуют свою независимость. И все это время просят Россию признать их.
Южная Осетия направила в Москву уже более двух десятков документов с просьбой о признании. Руководство этой республики проявляет нетерпение, не желая дождаться хотя бы решения по Косово, способного создать международный прецедент. "Мы не считаем, что Южная Осетия зависит от решения проблемы этого края (Косово. - Ред.), - говорит министр иностранных дел Южной Осетии Мурат Джиоев. - Ситуация здесь и там разная. Южная Осетия самоопределилась в ходе распада СССР, она не выходила из состава уже независимой Грузии... Южные осетины хотят быть независимыми. За это высказались 99 процентов жителей региона".
Устремления Абхазии простираются еще шире. Она просит принять ее в состав Российской Федерации в качестве ассоциированного члена. Это значит таможенный и оборонный союз, единая валюта, единое гражданство, но одновременно - самостоятельность во внутренней и внешней политике. К сообществу, чем-то напоминающему подобное, пытался склонить Москву Александр Лукашенко и получил, как мы помним, ответ: "Мухи - отдельно, котлеты - отдельно". Но устами своего министра иностранных дел Сергея Шамбы Абхазия продолжает настаивать: "Мы хотим, чтобы наше государство, располагающее всеми необходимыми государственными институтами, было признано мировым сообществом. В первую очередь мы ждем признания со стороны России".
В этой риторике власти самопровозглашенных государств похожи друг на друга. Особенно когда ссылаются на результаты проведенных там референдумов. Ну еще бы! Количество голосов, поданных за независимость, просто зашкаливает. Правда, сама направленность вопросов, содержавших в себе подсказку, исключала иное волеизъявление. А ставить такие вопросы приднестровские, абхазские и южноосетинские власти могли без малейшего риска - массовые настроения им хорошо известны. В конце концов это фундаментальное свойство прямой демократии, практикуемой постсоветскими режимами: референдум может состояться только в единственном случае - если его инициирует власть. И только при гарантированном обеспечении нужных ей ответов. Так было в 1993 году с его вошедшим в анекдоты судьбоносным слоганом: "да, да, нет, да". Так происходило и 17 марта 1991-го, когда на всенародное голосование была поставлена судьба Союза, что, впрочем, вскоре не помешало решить эту судьбу известным образом и без всякой оглядки на волю братских народов "единого и нерушимого". Мировому сообществу тоже ничто не мешает распоряжаться результатами референдумов в непризнанных постсоветских республиках точно так же, как "беловежская" троица распорядилась итогами горбачевского плебисцита. Ссылки на Черногорию, отделившуюся от Сербии после аналогичного референдума и получившую международное признание, кивание на Косово, чей курс на независимость одобряется Евросоюзом и США, обвинение Запада в двойных стандартах - все это небезосновательно, но дела не меняет. Статус независимого государства ни Приднестровье, ни Абхазия, ни Южная Осетия в ближайшее время не получат.
А что же Москва? При очевидной расположенности к этим новообразованиям она проявляет сдержанность в официальных высказываниях. Реакция, к примеру, на приднестровский референдум оказалась точь-в-точь, как его результат. Министром иностранных дел России Сергеем Лавровым этот результат был назван предсказуемым - и только. Ничего более определенного от главы МИД и не следовало ожидать. "К референдуму в Приднестровье, - сказал Лавров, - надо относиться без эмоций, чтобы они не заслоняли суть происходящего. А суть заключается в необходимости вернуться за стол переговоров". Да, максимум, что может сделать Россия для Приднестровья, - это защищать его интересы в переговорном процессе с Молдавией.
Но долго ли еще Москве придется держать паузу? Или косовский прецедент (а он вот-вот случится) добавит ей решительности хотя бы в постановке вопроса о международном признании сепаратистских режимов на постсоветском пространстве? Нет, полагаю, и этом случае России придется воздержаться от активных действий. И не только потому, что, добиваясь официального государственного статуса для своих непризнанных соседей, она столкнется с Евросоюзом и США, лимит столкновений с которыми едва ли уже не исчерпан. Дело еще - и это самое главное - в том, что начнется близ наших границ, признай Москва независимость хотя бы одной из мятежных республик. Все же косовский прецедент для стран СНГ - не то же самое, чем может оказаться, например, прецедент приднестровский. Цепная реакция пойдет такая, что никому мало не покажется. Признания тотчас потребуют и Абхазия с Южной Осетией. Значит, их тоже придется признать. Глядя на этот парад, Армения будет вправе добиваться признания Нагорно-Карабахской республики. А там и Крым, глядишь, впадет в сепаратистскую горячку. В конце концов может дойти до того, что Грузия, Молдавия, Азербайджан, Украина, отношения с которыми и сейчас небезоблачны, окончательно превратятся в наших врагов и в ответном порыве станут требовать от России признать независимость Чечни.
Пониманием этих последствий, вероятно, и была продиктована договоренность президентов России и Грузии соблюдать принцип территориальной целостности государств. И если Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье надеются в ближайшее время добиться от Москвы официального признания, то их скорее всего ждет разочарование.