Четыре года назад я уже рассказывал читателям "РГ" об этом человеке. Тогда ему исполнилось десять, и у него была репутация нового Паваротти - перед слушателями лондонского "Ковент-Гардена", St John,s Smith Square и арены Уэмбли он пел мощным тенором-баритоном "Вернись в Сорренто", "На заре ты ее не буди", "Вдоль по Питерской" и даже "Nessun Dorma" из "Турандот" Пуччини. Его считали вундеркиндом, о нем активно писали серьезные музыкальные издания мира.
Вундеркинды чаще всего быстро угасают. Видимо, Алекс Прайер зыбкость такой славы понимает, потому что отказался от соблазнительно денежного предложения американского импресарио проехать в качестве вундеркинда по США - говорит, что ему неинтересно все время петь "Вернись в Сорренто". И в 13 лет поступил в Петербургскую консерваторию по классу композиции Александра Чайковского и по классу дирижирования Александра Алексеева.
За четыре года, прошедшие с нашей публикации, ее герой многое успел. Его слушали в нью-йоркском Карнеги-холле, он дал авторский концерт в Петербургской филармонии, на Московском кинофестивале пел для самой Мерил Стрип, записал на диски свой Первый концерт "Пляски смерти" для фортепиано с оркестром, симфонические поэмы "Кавказский пленник" и "Битва при Трафальгаре", в 12 лет стал самым юным дипломантом молодежного конкурса Би-би-си и лауреатом российского конкурса "Любовью и единением спасемся" - за кантату, посвященную 625-летию Куликовской битвы. Написал два балета, Реквием, струнную симфонию, симфонию для хора, оперу "Сказка о рыбаке и рыбке" и множество инструментальных, вокальных и духовных сочинений, среди которых "Всенощное бдение". На вопрос, когда он начал сочинять музыку, отвечает расплывчато: "Давно уже. Когда был молодой".
Изменились его музыкальные пристрастия: в прошлый раз он говорил мне о своей любви к Доницетти, Россини и Верди, теперь его кумиры - Римский-Корсаков, Мусоргский и особенно Вагнер, оперы которого он знает наизусть и о котором пишет музыковедческие исследования. Влюбился в норвежскую народную музыку и сочиняет вариации на норвежские темы, а также оперу по "Кукольному дому" Ибсена. Увлекается русским фольклором и четко делит русскую народную музыку на северную, которая ему больше нравится, и южную - "именно она в конечном итоге пришла к городскому романсу". Месяца три работал над Северной симфонией. Начав темами смерти, сегодня хочет писать музыку более оптимистичную и светлую ("Раньше я часто думал о... худшем варианте. Сейчас мне хочется думать про лучшее").
Его сугубый интерес к России не случаен: Алекс - сын английского отца и русской матери, и если проследить его генеалогическое древо, то через пару поколений можно прийти к основополагателю Московского Художественного театра Константину Сергеевичу Станиславскому, который Алексу приходится прапрадедом.
Сегодня он производит впечатление не по годам развитого, много читающего и думающего, ироничного и вполне самостоятельного парня. Он считает себя русским и романтически верит в Россию, хотя и удивляется, почему она так мало верит в себя. Говорит на русском, английском, французском, увлекается старыми языками - церковнославянским, старонемецким, англо-саксонским, даже собирается писать оперу "Беовульф" на сюжет знаменитого англо-саксонского эпоса Х века. Сказав об этом, вдруг переходит на гортанный англо-саксонский и некоторое время цитирует манускрипт наизусть. Не для того чтобы поразить воображение - просто красиво очень. Похоже на исландский язык (для наглядности читает по-исландки). В его юном хватком мозгу свободно размещаются самые разнородные и неожиданные сведения о мире, о близком и далеком прошлом, и места там, похоже, хватит еще на многое.
Оперным певцом Прайер себя больше не видит - хочет операми дирижировать: "Зачем я буду делать то, что говорят другие - дирижер или режиссер? Лучше я буду делать то, что я сам сказал". С увлечением и восторгом говорит о своих петербургских учителях. И совершенно уверен, что, окончив консерваторию, обязательно станет главным дирижером знаменитого вагнеровского театра в Байройте.
Балет "Маугли" ему предложили написать основоположники "Классического балета" Касаткина и Василев - здесь у него обнаружились родственные связи по материнской линии: генеалогическая нить его русской мамы Елены ведет к английскому роду Бромлеев, из которого вышел дед прославленной балерины и хореографа Натальи Касаткиной, инженер ленинского призыва, строивший Турксиб. Елена с Натальей прежде не встречались, хотя друг другу приходятся троюродными сестрами. Год назад встретились - и Касаткина, послушав сочинения Алекса, предложила ему идею балета по Киплингу. Касаткина и Василев написали либретто, Алекс Прайер - музыку для оркестра и хора.
К Киплингу он относится серьезно: "Почему-то "Маугли" в сознании многих русских - это нечто детское. И все русские переводы, которые я знаю, - очень хорошие, но упрощенные. А ведь оригинал - это полноценная философская книга, в которой человек любого возраста может найти много интересного. Это книга, где много фасадов и много слоев. Жизнь в стае - это как жизнь в империи, и судьба Маугли, его стремление стать человеком - это стремление выжить в империи как личность. Поэтому я хочу, чтобы и в музыке была эта сложность, и в хореографии: балет начнется по-детски просто, а к финалу наберет эмоциональность и глубину".
В зале "Новой оперы" шла запись музыки к балету (премьерой будет дирижировать автор, затем "Маугли", включенный в репертуар "Классического балета", пойдет под фонограмму). Алекс восседал перед оркестром на высоком дирижерском стульчике, часто вскакивая и остро реагируя на каждый шорох в зале. Груз его четырнадцати лет давил на него: нужно было преодолеть понятный скепсис взрослых дядь со скрипками, видевших за своем пультом Евгения Колобова, и заставить их играть так, как слышит он, Алекс Прайер. У него были руки и воля прирожденного дирижера.
Сегодня премьера. Возможно, о ней завтра забудут. А возможно, этот вечер войдет в историю мировой музыки. Точно пока не знает никто, но все затаили дыхание.