По нормам любое здание признается аварийноопасным, если в нем 40 процентов дефектов. В Большом их - более 70 процентов! И вот такую ветхость требовалось превратить в суперсовременный театр, впервые за всю его историю поставив на кардинальную реставрацию.
Вообще-то намного проще и дешевле снести старое здание и на его месте построить точную копию. Но эту идею никто даже не рассматривал. Ведь стены Большого пропитаны 150-летней историей.
В принципе реконструкция обветшалого театра - не такая уж сложная научная задача. Если бы не частокол запретов. По словам руководителя проекта подземной части здания академика Вячеслава Ильичева, его фактически нельзя трогать. Ведь ветхая махина в тысячи тонн, стоящая на слабом грунте, да еще в пойме реки Неглинки, держалась на честном слове и могла в любой момент упасть даже без вмешательства строителей. И вот такую недотрогу надо было пересадить на новое прочное основание, вынув из-под него старое.
Кроме того, расположенный в историческом центре Большой театр нельзя было расширить ни на метр. Как говорится, любой шаг в сторону - карается. И нельзя менять почти ничего ни снаружи, ни внутри. Здесь все - не просто памятник, а национальное достояние, национальный бренд.
Но этого мало. И с тяжелой техникой в Большом все не как у людей. При реконструкции знаменитых зарубежных театров она спокойно заезжала внутрь здания. Здесь категорически запрещено. Впрочем, и с этим ученые готовы были смириться, если бы не самое главное табу - с чисто российской спецификой. Это за границей на реконструкцию национальных достояний отводят те сроки, которые требуют специалисты, работы проводят не спеша. У нас давно принято ставить неразрешимые задачи, чтобы потом их героически преодолевать. ГАБТу дали на проект, не имеющий по сложности аналогов в мире, всего 2,5 года. Уже в конце 2008 года театр должен поднять занавес.
- Говоря образно, мы имеем дело с тяжелобольным, которого надо вылечить в условиях жесточайшего цейтнота, - говорит академик Ильичев. - Причем наркоз ему категорически противопоказан. Он должен постоянно находиться с открытыми глазами, да еще говорить - мне хорошо.
Ученые заранее подготовились к неприятностям. Прежде всего требовалось на компьютере создать точную геометрическую копию театра - его "клон". Это оказалось очень непростой задачей. Ведь за всю его историю накопился целый шлейф различных переделок. Театр перестраивали, что-то меняли, но в планы вносить зачастую не удосуживались.
Во всем этом "творчестве" надо было разобраться, не заглядывая во "внутренность" здания, не трогая стены и конструкции. Ведь театр продолжал работать и оставить спектакли было невозможно. Говоря образно, требовалось нарисовать черную кошку в темной комнате. У ученых есть на такой случай свои способы - неразрушающие методы контроля. Это целая наука, в ее арсенале самые современные методы и приборы. Скажем, чтобы выяснить, есть ли в стенах внутренние трещины, в них проделывается отверстие диаметром всего в 15 мм. В него проникает прибор, который просматривает стену на всю глубину.
- Когда был создан "клон" театра, на нем "проиграли" разные ситуации, а также последствия, которые может вызвать любое вмешательство в организм здания,- говорит генеральный директор Академического научно-технического центра Российской академии архитектуры и строительных наук доктор технических наук Наталия Алмазова. - Например, просчитали, какие допустимы деформации в грунте и в конструкциях. И везде расставлены "свои люди" - множество различных датчиков и приборов. Это целая сеть, по масштабу она уникальна, снимает информацию сразу с 87 тысяч точек!
Наблюдать, пожалуй, за самым ответственным участком - осадкой здания театра доверено четырем лазерным станциям. Они способны выявить дефекты в десятые доли миллиметра с расстояния в сотни метров. Станции установлены на фасаде ЦУМа, дома Хомякова, Новой сцены и перед южным фасадом главного портика. Лучи лазера постоянно сканируют стены Большого театра, где укреплены отражающие маркеры, и каждые десять минут в начале каждого часа информация отправляется в центральный компьютер.
И хотя умные машины решают сложнейшие задачи и даже обыгрывают чемпионов мира по шахматам, но ученые не могут полностью доверить им диагноз состояния ГАБТа. По словам Алмазовой, если бы мы во всем слушали компьютер, то больше стояли бы, чем работали. Поэтому здесь компьютер даже не советчик. Он ведет сугубо вычислительные работы, а выводы - за профессионалами высочайшего класса. Про таких говорят, они здание нутром чувствуют. Скажем, во время его пересадки на новое основание оно все "затрещало". Компьютер начал выдавать такие запредельные цифры, что, казалось, впору бить тревогу во все колокола. Однако строительный консилиум из ведущих специалистов был единодушен: это временное "ухудшение", за которым последует "выздоровление".
Ученые с самого начала работ настроились, что от Большого можно ждать любых сюрпризов. Однако особо серьезных неожиданностей он пока, к счастью, не преподнес. Правда, в самом начале весны, когда таял снег, система контроля своевременно поймала, что начал проседать фасад, обращенный к Новой сцене и дому Хомякова. Кроме того, сразу же были зафиксированы новые трещины в зоне зрительного зала, где сооружали сваи, на которых и будет теперь стоять Большой театр.
- Компьютерная модель театра во многом оказалась верна, но без сюрпризов не обходится, - говорит Наталия Алмазова. - Например, под слоем штукатурки обнаружены трещины, которые насквозь пронизывают несущие стены здания. Пришлось их срочно укреплять.
И все же реконструкция уже перевалила свой экватор. Скажем, "стена в грунте", которая должна со всех сторон защитить театр от подземных вод, уже готова на 70 процентов. Установлено 1500 из 2173 свай. По графику первая пусковая очередь комплекса зданий ГАБТ будет предъявлена в марте будущего года.