На канале РЕН ТВ от Ирены Лесневской осталось только три буквы - РЕН. Все остальное теперь не ее. Да и буквы уже не те. Раньше было латиницей.
Сегодня Лесневская - президент компании Ren Media Group. В ноябре прошлого года эта компания приобрела политический еженедельник "Новое время". Сохранив либеральный настрой, журнал в остальном радикально преобразился. Даже название подается в английской версии - The New Times.
Впрочем, новое время для Ирены Лесневской наступило гораздо раньше - 19 августа 1991 года. В первый день путча, знаменовавшего собой падение советского режима. В этот день она ушла с Центрального телевидения и вместе с сыном Дмитрием учредила независимую производящую телекомпанию REN TV. Случайное совпадение дат, исполненное символики.
Программы производства REN TV шли по многим центральным каналам, собирая большую аудиторию. "До и после" Владимира Молчанова, авторские циклы Эльдара Рязанова, "Клуб "Белый попугай" с Юрием Никулиным, "Чтобы помнили" с Леонидом Филатовым... С 1 января 1997 года REN TV преобразовалась в телеканал с вещанием на всю страну. Появилась собственная служба информации. Стали снимать художественное и документальное кино, сериалы. Создали студию анимации и спецэффектов. Даже в последние годы, в пору безудержного опопсения отечественного ТВ, телекомпания Лесневской задавала стандарты качества.
Кислородная подушка
- Вы канал РЕН ТВ сегодня смотрите?
- Нет. Я вообще перестала телевизор смотреть.
- А РЕН ТВ не включаете из чувства ревности?
- Никакой ревности нет. Есть раздражение. Зачем-то сменили логотип - элегантный значок, хорошо узнаваемый. Залили все каким-то диким соком. И стали называться РЕН ТВ. REN TV было мягче, интеллигентнее. Нет, иногда, бывает, включишь и... видишь то, что видишь.
- Это больно?
- Нет. Мне только больно было за людей, с которыми работала, а не за то, что я продала игрушку любимую. Просто я осознала: тот канал, который мы делали, сегодня невозможен. И то, что канал перекупали не раз в течение двух лет, тоже о чем-то говорит. С самого начала было понятно, куда канал уходит. Ну вот, в конце концов он и пришел в те руки, в какие должен был прийти.
- А журнал вы зачем приобрели?
- Я где-то уже сказала, что этот журнал для меня - кислородная подушка.
- Для вас лично? Или в такой кислородной подушке, по вашему мнению, нуждается и читатель?
- Вы знаете, я не одна задыхаюсь. Сейчас очень многие люди в поисках информации и хоть какой-то правды перелопачивают весь Интернет. Я тоже. Я привыкла к тому, что абсолютно все должна понимать и знать. Все, что происходит. И вовсе не потому, что я занималась телевидением, а сейчас занимаюсь журналом. Просто так организм устроен. Но за последние годы информационное поле сузилось. Мне это не нравится. После продажи канала у нас появились деньги для того, чтобы свой бизнес строить и продолжать жить творчески, как мы и привыкли. Снимать кино, издавать журнал, запускать новые проекты и не ходить с протянутой рукой.
- Учредить политическое издание, независимое от власти, сегодня не так-то просто. Вы получили чье-то разрешение?
- Я никогда ни у кого не спрашивала разрешения. Я всю жизнь любила, кого я люблю, и делала то, что считала нужным. Какое разрешение? Зачем? Я ничего незаконного не делаю. Я считаю, что живу в свободной стране. Да, свобода, как кожица, сжимается, но свобода выбора еще есть.
- Как издатель, вы не испытываете давления?
- Никакого. Да и с чего? Журнал не является рупором непримиримой оппозиции. Мы никого не поддерживаем - ни правых, ни левых. Просто стараемся объективно рассказывать о том, что происходит.
Персона нон грата
В ранней молодости она мечтала стать актрисой. Поступила в ГИТИС на режиссерский. Бросила. Окунулась в столичную богему: литераторы, художники, музыканты... Вышла замуж за писателя Владимира Максимова, в ту пору известного, а после эмиграции во Францию ставшего знаменитым в качестве основателя и главного редактора самого крупного и влиятельного эмигрантского журнала "Континент". Она рассказывает:
- Я вообще-то вначале хотела быть врачом. И два года работала лаборанткой в 5-й городской больнице. Но поняла, что я по природе очень брезглива. И безумно сердобольная, жалостливая такая. Буду стоять и плакать, вместо того чтобы сделать укол, помыть, отрезать... Я поняла, что это абсолютно не мое. И поступила на журфак. Тогда время было шальное. А быть женой Максимова - это тоже сумасшедший дом. Мы были в бесконечных поездках. При этом я очень много работала и в журналах, и в газетах. И все хотела стать актрисой. Но у меня непрофессиональное горло оказалось.
- В середине 60-х вы пришли на телевидение. Но долгое время ваша карьера там не складывалась. Почему?
- Потому что это было невозможно. Человек, который печатался на Западе...
- Вам не давали в полной мере проявить себя из-за Максимова?
- Конечно. Я была персона нон грата. Но меня все же не увольняли, давали зарабатывать хоть какие-то деньги. А потом я с Максимовым рассталась, родила ребенка. Но время уже было - полный мрак. Меня никуда не пускали.
- Уже после его эмиграции?
- Да. Хотя мы были в разводе. Дело в том, что за три дня до его отъезда мы целый день провели вместе. Мы прощались. И, видимо, за нами следили. Меня потом вызывали, показывали фотографии, задавали вопросы. Мне надлежало вспомнить все, что было связано с Максимовым. С кем и когда он встречался. Как рукописи попадали на Запад.
- И что же вы отвечали?
- Отвечала, что ничего не помню. Абсолютно ничего.
- Почему вы тогда не уехали?
- Я бы не уехала, даже если бы была женой Максимова. Никогда бы в жизни не уехала. И не уеду. Я больше недели нигде не могу выдержать. Только здесь. С любым режимом. Я просто пришпилена к моей стране.
За кадром
- Когда вы работали в киноредакции, что это было? Прозябание?
- Нет, это было интересно. Прозябание было в детской редакции. А в киноредакции я делала авторские программы. Но никогда сама в кадр не входила. Я ненавижу себя на экране, я ненавижу себя на фотографиях. Я в жизни значительно интереснее, чем на мертвом снимке. И кадр меня увеличивает. Подчеркивает все мои недостатки. Вдруг все вылезает. Поэтому я всегда брала ведущих, но при этом была автором. Я сама все делала и как режиссер, и как автор, и как редактор. Я много имела всяких грамот, наград: лучшая передача месяца, лучшая передача года, еще что-то...
"Меньше всего мы думали о деньгах"
- На ЦТ вы ощущали свою нереализованность?
- Конечно. Я просто фонтанировала, я такая электростанция была! И в 1991 году, когда все бурлило и поднималось, у всех вырастали крылья и все верили в светлое будущее, мы подали документы на регистрацию телекомпании. И 19 августа мы поехали забирать эти документы. В десять утра нам должны были выдать их. Но в тот день всем было уже не до этого. Документы мы получили спустя полтора месяца. И за первые два года сделали 17 проектов для первого канала, потом для второго. Телекомпания бурно развивалась. При том что не было ни техники, ничего... Мы арендовали одну комнату в издательстве "Прогресс" на Зубовском бульваре. А вскоре заняли целый этаж, затем еще один... Меньше всего мы думали о деньгах. Мы сутками работали, была абсолютно студийная атмосфера. Я и сама трудоголик, и все люди подобрались такие же.
- Ну, вы сами, наверное, их подобрали. Для вас важно, какими человеческими качествами - о деловых я не спрашиваю - обладают люди в вашей команде?
- Очень важно. В этом смысле я, наверное, так и не стала современным работодателем - жестким, циничным. Я трудно с людьми расстаюсь. Когда мы с Дмитрием ушли из телекомпании, ее тут же покинули сто человек. Они ушли вместе с нами в никуда.
Обходя соблазны стороной
- Как вы себя чувствуете в экстремальных ситуациях? Это ваша стихия?
- Да. Я становлюсь как пружина, абсолютно выравниваюсь и делаю только то, что надо и как надо. Неважно, что произошло: потеряла деньги, приобрела деньги, потеряла людей, приобрела людей...
- Чего вы себе не можете позволить ради успеха?
- Я никогда не буду любым способом зарабатывать деньги. Я никогда не буду делать то, что мне отвратительно. Я никогда не буду иметь дело с человеком, который мне отвратителен. Я просто обхожу этих людей и эти соблазны.
Голосуй или проиграешь!
- Когда умер Ельцин, вы напечатали в вашем журнале не дошедшие в свое время до зрителя фрагменты интервью, взятого у Бориса Николаевича Эльдаром Рязановым между первым и вторым туром президентских выборов-1996. Интервью создавалось компанией REN TV в совершенно понятных целях. Те куски из него, что сегодня опубликованы, летом 1996-го нельзя было давать в эфир?
- Если вы о цензурных изъятиях, то их не было. Мы записывали по пять-шесть часов, причем несколько раз. Понятно, что в исходном объеме все это показать невозможно. Но никто не просил что-то вырезать или, наоборот, что-то вставить. Последняя запись была самой сложной. Борис Николаевич уже очень плохо себя чувствовал. И вопросы ему задавали тяжелые. И по Чечне, и по силовикам, и по растущим ценам, и по инфляции... Разумеется, я отдавала себе отчет в том, что создаю предвыборную агитку. Но я сознательно делала это. Я сказала себе: "Я это делаю ради будущего наших детей". Нельзя было допустить, чтобы к власти вернулись коммунисты. Стране нужен был Ельцин. Больной, с инфарктом, какой угодно, но понимающий, что назад возврата нет. В том интервью Ельцин признал: "Да, Чечня - моя ошибка". И он с такой болью об этом говорил! Когда я смонтировала материал, многие были потрясены, как я смогла все это собрать. Потому что там были длинные паузы, там была уже не всегда внятная речь. Но Борис Николаевич был искренен.
"Жизнь вообще дорогая штука"
- Каких ошибок вы бы сегодня не повторили?
- Это очень трудный вопрос. Я всегда и сыну внушала, и себе, и тем, кто со мной работает, что я никогда ни о чем не жалею. Даже за ошибки не ругаю себя. Не эта ошибка была бы, так другая. Надо просто уметь признавать эти ошибки и стараться их исправить. А голосить, рвать на себе волосы - бессмысленно.
- Как вы сами считаете, вы дорого заплатили за свой успех?
- А жизнь вообще дорогая штука. Я жила полноценно, насыщенно. И я безумно благодарна новому времени. Счастлива, что оно наступило. Конечно, жалко, что распался Советский Союз. Я скучаю и по Грузии, и по Эстонии, и по Украине. Это тоска по молодости, по поездкам, по друзьям. Мир, в котором мы жили, рухнул. Я никогда не забуду нашу первую съемку с Рязановым. Мы снимали в Матвеевском, в Доме ветеранов кино. Это было на католическое Рождество - 24 декабря 1991 года. В этот день мы вышли в эфир с программой "Ирония судьбы, или с Рождеством Христовым!". Туда, в Матвеевское, приехали Гриша Горин, Жванецкий... Там были Габрилович, Санаев, Люба Соколова... И старики, и молодые... Это были такие посиделки искренние. Это была первая программа REN TV. И на первые заработанные деньги мы подарили Дому ветеранов телевизоры, холодильники... Мы были счастливы, что можем этим людям чем-то помочь. Гриша Горин в тот вечер приехал из аэропорта, он провожал отца, ветерана войны, который уезжал в Америку - в таком возрасте, надев все ордена... Безумное было время. Еды никакой. Пустые прилавки. Дикие очереди за выпивкой. И страстное желание чем-то помочь становлению демократии. Сколько новых лиц тогда появилось во власти! Это были совершенно другие лица. Конечно, мы все - дети этого нового времени. Когда оно наступило, я была уже в очень зрелом возрасте, для меня все это слишком поздно случилось. Но за прошедшие 15 лет я смогла реализоваться.
Никогда не говори "никогда"
- Вы собираетесь когда-нибудь вернуться на телевидение?
- Нет. Вновь начать с нуля делать канал и делать его полноценно на телевидении, которое у нас сегодня есть, не вижу никакой возможности.
- Но рано или поздно наступят времена, более благоприятные для работы в этой медиаотрасли.
- Вы хотите сказать, что время пойдет вспять и мне снова будет пятьдесят?
- Значит, не вернетесь на телевидение?
- Я для себя закрыла эту дверь. Но никогда не говори "никогда".
10 рублей, которые потрясли мир
В 2005 году Лесневская продала канал REN TV и с тех пор не занимается телевидением. Прощаясь с сотрудниками канала, сказала: "Каждый из вас сегодня - это частица того REN TV, который мы вместе строили столько лет. Пожалуйста, не позволяйте себя ломать".