Из издательства "Эксмо" Владимиру Войновичу привезли домой гранки. Толстую пачку листов нужно успеть прочитать и поправить за два дня. "РГ" - первая газета, которой писатель рассказывает подробности о новой, третьей книге "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", которая называется "Перемещенное лицо". Сама книга выйдет в сентябре к 75-летнему юбилею Владимира Николаевича.
Российская газета: Владимир Николаевич, сколько страниц в новой книге?
Владимир Войнович: Сейчас посмотрю... Триста пятнадцать страниц.
РГ: Ранее в интервью нашей газете вы рассказывали о том, что работаете над новым Чонкиным...
Войнович: Я говорил об этом примерно последние лет 40. Что я работаю над книгой и что скоро закончу. И я правда так думал. Первую книгу я написал в почти нормальных условиях, вторую - в нечеловеческих. Потому что был изгнан из Союза писателей, постоянно преследовался КГБ, мне угрожали, что меня убьют и посадят, моим близким - тоже. Делали всякие гадости. Телефон отключали, шины прокалывали, отравили... В таких условиях писать нельзя.
РГ: Когда писателя травят, у него появляется злость, и если он пишет сатирическое произведение, это может сыграть даже на руку.
Войнович: Может быть. Но я писал не сатирическое, а эпическое и отчасти лирическое произведение. Потому что это история любви Чонкина и Нюры. А сатира там возникала попутно. Когда я писал вторую книгу, на самом деле очень злился. Злость делала мой текст прямолинейным. Параллельно с книгой я писал открытые письма Брежневу, Андропову. Они, пафосные и язвительные, соответствовали моему настроению. Но для прозы - той, которую я задумал, это было не то состояние. Поэтому книгу я тогда не дописал. Но замысел должен исполняться. Через два, три, четыре года... Но не так долго.
РГ: И в итоге эта книга писалась...
Войнович: 49 лет. От момента возникновения замысла. А на самом деле я третью книгу написал меньше чем за год. Вдруг я сел, как-то расписался и опять пошло, как когда-то, пришло то состояние, которое называется вдохновением.
РГ: Что-то повлияло на ваше вдохновение?
Войнович (задумался): Лирическая история. Но она связана и с трагедией. У меня жена умерла. Она долго умирала. После того как ее не стало, было тяжело, и я сам в результате заболел.... А потом я встретил женщину, которая помогла мне встать из пепла. Ее зовут Светлана Колесниченко. Ей я посвятил третью книгу.
РГ: Как вы считаете, как будет Чонкин воспринят сегодня, в другие времена? Когда-то Чонкина сравнивали с Василием Теркиным, называли русским Швейком...
Войнович: Мне трудно прогнозировать, как воспримут. Хотелось бы, чтоб хорошо. Мне кажется, что Чонкин - универсальный характер. Что он на все времена. Так же, как и Швейк, Теркин, Дон Кихот, Тиль Уленшпигель.
РГ: У читателей большие ожидания. Вас не пугает ответственность перед аудиторией?
Войнович: Разумеется, пугает. Я поэтому так долго и книгу не выпускал. Потому что как попало я ее мог написать и 30 лет тому назад. Первые две книги Чонкина были приняты так хорошо не только у нас. Например, в Америке "Чонкин" еще в 1977 году вышел сразу тиражом 20 тысяч экземпляров, потом 200 тысяч. И сейчас книга постоянно переиздается и вошла в серию "Европейские классики". Казалось бы, что американцам Чонкин?
РГ: Вы писали третью книгу в России?
Войнович: Да. Я вообще сейчас живу здесь. А туда езжу.
РГ: Всем интересно, что будет дальше с Чонкиным.
Войнович: Вкратце расскажу. Но это ни о чем не говорит, потому что важно "мясо" - из чего состоит произведение. А канва - она более-менее простая. Первые две книги - это лето и осень 1941 года. А здесь события развиваются с 1941 года до 1991-го... Вторая книга заканчивается тем, что Чонкин бежит из тюрьмы вместе со своим охранником. Потом они попадают к партизанам. В конце войны он оказывается в собственной части. Идет в самоволку. Там он напился, забыл зачем пришел, и его арестовывают.
И тут появился приказ Сталина об усилении дисциплины в войсках. И Чонкина решили судить показательно. Следовательно, нужно было выяснить его прошлое. И, помните, была у меня история вначале, что он - вроде бы князь Голицын. Дело доходит до Сталина. А тот и захотел поговорить с Чонкиным лично.
Чонкин в это время находится в Германии. Его сажают в военный самолет-штурмовик. А там - два аэродрома - советский и американский, разделенные лишь узкой реечкой. И самолет садится на американский аэродром, где летчик просит политического убежища. Чонкин остается на вражеской территории и попадает в число DP - displaced persons - что в переводе означает "перемещенные лица". Через какое-то время туда приехали американские фермеры, которые пригласили Чонкина на работу в Америку. Практически батраком. Он едет, очень хорошо работает у фермера и очень тому нравится. Фермер хотел Чонкина усыновить, но заболел и умер. А перед смертью завещал Чонкину жениться на его жене. И тот выполняет эту просьбу и, таким образом, сам становится фермером.
РГ: А как же Нюра? Что с ней было все эти годы?
Войнович: Ее история... У меня, собственно говоря, с этого Чонкин и начинался. Дело в том, что Нюра после того, как Чонкин исчез, думала, что он когда-нибудь появится. И вот однажды ей на глаза попадает статья в "Правде". В ней автор все перепутал: Чонкин охранял самолет, а журналист решил, что это - летчик Энской части, совершивший вынужденную посадку, и озаглавил свой труд "Подвиг летчика Ивана Чонкина".
Во время войны в печати по соображениям секретности все упоминаемые вонские части называли Энскими. И Нюра решила, что такая часть существует на самом деле и в ней - лучшие танкисты и пехотинцы, и летчики. Она написала письмо и в адресе указала: Энская часть, Чонкину. Ответа ждала уже не только она одна, но и вся деревня. И, в конце концов, Нюра взяла и сама себе написала ответ - ей перед односельчанами было неудобно, что любимый ей не пишет. И она всю войну пишет себе от его имени письма. А в них описывает, как сама представляет его подвиги, как он сбивает вражеские самолеты. Нюра присваивает ему воинские звания, награждает орденами. И воображаемый Чонкин заканчивает у нее войну летчиком-полковником, Героем Советского Союза.
РГ: Вот смотрите, как интересно вы рассказываете - будущее Чонкина. Он мог стать Героем Советского Союза, а стал американцем.
Войнович: Ну, героем и полковником он стал только в воображении Нюры, но на самом деле сделал карьеру не меньшую. Американским фермером быть, пожалуй, не хуже, чем советским генералом.
РГ: А Сталин его так и не дождался?
Войнович: Да. Сталин очень хотел встретиться и с князем Голицыным, и с Чонкиным отдельно. Он думал, что это разные люди. Между прочим, Сталин - тоже один из героев этой книги. Но заинтригуем...
РГ: По поводу экранизаций Чонкина. Вы думаете, что эту книгу тоже когда-нибудь экранизируют?
Войнович: Думаю, что да. Сейчас сделан сериал по первым двум книгам. На экране его пока не было.
РГ: Сага о Чонкине - она завершена?
Войнович: Да, завершена. Меня очень мучало, что она не закончена. Я сравнивал свои ощущения с состоянием женщины, которая, если можно себе представить такое, выносила тройню, двоих родила, а третий остался в ней.
Я вообще пишу иногда очень долго. Например, роман "Монументальная пропаганда", который тоже имеет отношение к Чонкину, я написал через 30 лет после того, как задумал.