Мотивы решения России объяснил в эксклюзивном интервью корр. ТАСС специально для "Российской газеты" исполнительный директор фонда от России Алексей Можин.
Российская газета: Почему Россия решила выдвинуть своего кандидата? Все вроде бы уже приготовились проголосовать за одного, выдвинутого Европой кандидата, и вдруг мы?
Алексей Можин: Мы, как и многие другие, считаем, что в настоящее время фонд переживает кризис легитимности. Это связано с двумя причинами. Первая - это несправедливое распределение страновых квот, которое отражает картину мира 50-летней давности.
Вторая - это глубоко порочная система выборов директора-распорядителя. Я имею в виду широко известную неформальную конвенцию, на основании которой руководителем Всемирного банка всегда становится американец, а руководителем фонда - западноевропеец.
Повторюсь. Фонд переживает критический момент. Если страны с развивающейся экономикой не будут чувствовать, что здесь их голос реально значим, то, скорее всего, в ближайшее время может случиться так, что многие просто повернутся к фонду спиной и МВФ потеряет всякую роль.
Что касается выдвижения, то мы вовсе не стремились "активничать" и довольно долго ждали, потеряли много времени в надежде, что какая-то другая страна проявит инициативу. Но в конце концов пришли к выводу, что если мы не выдвинем альтернативного кандидата, то его просто не будет, потому что никто другой на это не пойдет.
РГ: Почему?
Можин: Все страны Евросоюза повязаны решением по совместному выдвижению французского кандидата, и ни одна из неевропейских стран не станет выдвигать своего кандидата, потому что все прекрасно понимают - любой неевропеец не будет иметь шансов на победу. Это связано с представлением о том, что у Соединенных Штатов имеются определенные обязательства. После того как европейские страны поддержали американского кандидата на пост президента Всемирного банка, американцы, по общему мнению, обязаны поддержать европейца.
РГ: Получается, что все считают бессмысленным выдвигать альтернативу, потому что это заведомо безнадежно. А почему же мы считаем, что это не так? Или это только номинальное выдвижение?
Можин: Мы пошли на это не для того, чтобы создать видимость конкурентного процесса. Если бы нам была нужна номинация ради номинации, мы бы выдвинули какого-нибудь российского кандидата. Мы считаем, что г-н Тошовский - отличный кадр и у него есть шанс на победу.
Что касается арифметики. 7 кресел Евросоюза в совете директоров имеют в совокупности 33,06 процента голосов. Американский голос - 16,79 проц. Вместе получается 49,85 проц.
РГ: Но разве ключевые решения принимаются не квалифицированным большинством, которое и обеспечивает американцам блокирующий пакет?
Можин: Нет, в данном случае достаточно простого большинства. Здесь и возникает вопрос: а может ли альтернативный кандидат победить? Сценарий номер один: может, если соберет все голоса, кроме Америки и стран Евросоюза. Понятно, что это очень трудный вариант. Но давайте посмотрим, кому принадлежат остальные голоса. Это 11 директоров, представляющих развивающиеся страны. Здесь и Китай, и Индия, и Бразилия...
РГ: И Саудовская Аравия...
Можин: ...и Иран, и Египет, и Саудовская Аравия, и т.д. Их совокупный голос - 31,09 проц. То есть ненамного меньше суммарного голоса стран Евросоюза. И есть еще 5 стран - это Япония, Канада, Австралия, Швейцария и сама Россия. Кстати говоря, мы много работаем со всеми этими странами- и в "группе 11", и вне ее.
Конечно, очень многое будет зависеть от того, как проголосуют американцы. Публично они заявляют о том, что поддержат европейского кандидата. И у нас нет оснований этому не верить. При этом известно, что американцев по-настоящему заботит будущее фонда. Они видят в нем свое детище и не хотели бы допустить падения престижа фонда, превращения его в никому не нужную контору.
Но не раз были случаи, когда Америка воздерживалась от голосования. В 1987 году, когда соперничали француз Мишель Камдессю и голландец Онно Рудинг. Европейский лагерь тогда раскололся, но все же существенное большинство было за Рудинга. Победил тем не менее Камдессю на основе поддержки развивающихся стран.
При этом стало ясно, что победить может только европейский кандидат. При появлении любого неевропейца Америка будет обязана голосовать за французского кандидата, и на этом все закончится. Мы же предложили альтернативу в лице европейца.
РГ: Ну раз мы также предложили европейца, получается, что у России есть реальные претензии к французскому кандидату?
Можин: Мне бы не хотелось давать негативных оценок, но даже беглого взгляда на послужной список г-на Стросс-Кана достаточно, чтобы понять, что он не идеальный кандидат на должность директора-распорядителя МВФ. Ничто в его биографии не указывает, что он обладает техническими знаниями, необходимыми для руководства фондом.
Вообще для меня неочевидно, что профессиональный политик - правильный кандидат. Ведь почему г-н Тошовский? Да потому, что это лучший кандидат, которого мы смогли найти. Мы рассматривали несколько возможных кандидатов из стран Восточной Европы, поскольку видели в этом возможность раздвинуть рамки избирательного процесса, и пришли к выводу, что именно г-н Тошовский с точки зрения его профессионального опыта и качеств является наиболее сильным кандидатом.
Он 10 лет руководил центральным банком Чехии, когда там осуществлялись сложнейшие реформы по переходу от плановой экономики к рыночной. Он прошел через период очень высокой инфляции после либерализации цен и добился финансовой стабилизации. Он пережил один большой банковский кризис и несколько других банковских потрясений, прошел через острый валютный кризис в 1997 году. При нем по сути дела с нуля создавался не только банковский, но весь финансовый сектор. А после ухода с поста председателя ЦБ он возглавил Институт финансовой стабильности Банка международных расчетов в Базеле. Это центр самого качественного анализа развития финансовых процессов в мировой экономике. Кстати, г-н Тошовский очень удивился, когда мы в первый раз с ним связались.
РГ: Но в итоге быстро согласился?
Можин: Такие решения сразу не принимаются. Он попросил время и после периода размышлений в итоге решил принять наше предложение, за что мы ему очень благодарны.
РГ: Когда он согласился, очевидно, должна была начаться подготовительная работа. Она велась до номинации и, видимо, продолжается после нее. Можно ли назвать страны, с которыми вы согласовывали, обсуждали эту инициативу?
Можин: Безусловно. Еще до формальной номинации мы провели очень широкие консультации с коллегами из многих стран - правда, за пределами Европы. Мы не услышали ни одной негативной реакции на наше предложение по кандидатуре. Есть страны, которые уже твердо пообещали голосовать за г-на Тошовского. Есть и те, которые пока предпочитают не принимать окончательного решения. Они, например, говорят, что хотели бы сначала услышать программу г-на Тошовского, узнать больше о его взглядах, о его видении будущего МВФ, необходимости реформирования фонда и т.д.
Кстати, консультации идут на разных уровнях - и на уровне министров финансов, и на уровне председателей центральных банков, и на уровне членов совета директоров МВФ. То есть мы используем все имеющиеся каналы.
РГ: Фраза "за пределами Европы" включает Америку?
Можин: Латинскую Америку, безусловно, включает.
РГ: А США вы заранее предупреждали о своих намерениях?
Можин: Безусловно. Еще где-то за 3-4 недели до того, как состоялась номинация, американцы знали, кого мы собирались выдвинуть.
РГ: Прошло несколько горячих дней. Какая сейчас реакция, как вы оцениваете динамику развития событий?
Можин: Реакция такая, какую мы и ожидали. В нашем политизированном мире неизбежна тенденция все объяснять какими-то политическими мотивациями. Здесь и баллистические ракеты, и "российский заговор", и стремление кому-то насолить... Мы к этому были готовы.
Пока все в основном вертится вокруг того, чего же действительно хочет Россия, какие у нее коварные тайные цели. И совсем мало обсуждается фигура самого кандидата.
Конечно, те, кто верит в теории заговора, и дальше будут о них говорить. У меня нет на этот счет иллюзий. Может, кто-то вдруг выяснит, что у меня бабушка была чешка (что, кстати, правда). Но это все не имеет абсолютно никакого отношения к делу. А имеет отношение к делу только то, что написано в биографии г-на Тошовского.
РГ: Как вы оцениваете реакцию чешского правительства?
Можин: Мы, конечно, ожидали именно такую реакцию, прекрасно зная, что Чехия входит в Евросоюз и что власти считают себя связанными теми решениями, которые были приняты в Брюсселе. Но нигде в правилах фонда не записано, что кандидат обязательно должен иметь поддержку в своей собственной стране. Я как член совета директоров фонда имею полное право выдвигать кандидатов из любой страны - члена фонда. Но в то же время мы, конечно, рассчитываем, что чешские власти пересмотрят свою позицию...
РГ: Вот и Гавел ведь сказал, что это честь для Чехии...
Можин: Для меня и людей моего круга г-н Гавел - просто непререкаемый моральный авторитет, и я даже не знаю, с кем его можно сравнить. Поразительно, что в англоязычной прессе это выступление Гавела не прозвучало...
РГ: В Базеле одному из моих коллег сказали, что г-н Тошовский находится в служебной командировке в США. Это так?
Можин: Он в Аспене штат Колорадо. Там проходит ежегодное собрание мировой финансовой элиты. Он уже много лет участвует в этих конференциях...
РГ: Как я понимаю, эту свою нынешнюю кампанию мы ведем с уверенностью в успехе...
Можин: Я бы сказал так: мы не исключаем возможность победы французского кандидата, но верим в успех. И не просто верим, а очень много работаем, чтобы этот успех состоялся...
РГ: Но если все же победит французский кандидат, мы не портим заведомо отношения с будущим руководителем МВФ? Нас это не пугает?
Можин: Нас это не пугает. Во-первых, я надеюсь, что французские власти не рассматривают этот шаг как антифранцузский. Если французский кандидат победит, то легитимность его победы только усилится при наличии столь сильного оппонента. Но дело даже не только в этом, а еще и в том, что Россия сейчас больше нужна фонду, чем фонд нужен России.
Чего мы все-таки хотим добиться? У нас две цели. Первая - это получить хорошего директора, распорядителя фонда. Второе - мы хотим создать очень положительный и полезный прецедент, который в будущем позволил бы участвовать в таких выборах представителям всех стран и регионов. Мы считаем, что победа г-на Тошовского фактически раз и навсегда разрушила бы ту пресловутую конвенцию, которая существует ныне.
Кто-то может сказать: мол, г-н Тошовский тоже европеец. Какая разница - француз или чех? На самом деле разница очень большая. Во-первых, г-н Тошовский представляет другую часть Европы, страну с развивающимся рынком. Но и не только это. Сам процесс номинации, когда его номинировала не его собственная страна, а другая страна исключительно на основе его профессиональных качеств, - это огромный шаг вперед в процедуре избрания директора-распорядителя.