"Все проходит" - написано на перстне царя Соломона. Чугунная с позолотой ограда Кенсингтонского дворца, где жила принцесса, давно уже пуста. Ставшая после гибели Дианы местом паломничества туристов, заваленная горами цветов и сотнями записок со словами скорби и любви, разнесенная по свету миллионами фотографий тех, кто лично побывал и лично прикоснулся, эта ограда напоминает теперь лишь о том, как же давно Ее нет...
Я хорошо помню тот вечер, когда в последний раз видела Диану. В российском посольстве в Лондоне провожали возвращавшегося в Москву посла Анатолия Адамишина, и принцесса заглянула на огонек попрощаться с ним. И кто-то из присутствующих пошутил: соседка пришла! Посольство России и Кенсингтонский дворец стоят рядом, и Диана бывала здесь не однажды. Я приехала на проводы поздно и увидела уже уходящую Диану: она вышагивала в своем светлом облегающем костюме с грациозной величавостью ожившей статуи. Свита поспешавших за ней, казалось, сплошь состояла из людей маленького роста. То, что навсегда запечатлелось в моей памяти, это ее необыкновенно прямая спина и странное затишье, аурой окружавшее шествующую к выходу принцессу. Через несколько месяцев она погибла.
Говорят, что всякая трагедия окутана орелом мистики. В начале июля своего последнего в жизни лета, отдыхая с семейством арабского мультимиллионера аль-Файеда на французской Ривьере, принцесса Уэльская сделала озадачивший всех трюк. Сев в моторку, как была в купальнике и повязанном вокруг бедер полотенце, она подплыла к курсировавшему вдоль ее "владений" кораблю прессы и к вящему изумлению собравшихся на палубе репортеров сказала им такие слова: "Следующая вещь, которую я сделаю, станет для вас большой неожиданностью".
И все стали гадать: какая же это будет вещь? Может быть, она эмигрирует из Британии, как намекала на то в последнее время сама Диана? Или еще паче - родит? Появившиеся вслед за описанным инцидентом фотографии в бульварных изданиях стали фокусироваться на слегка округлом животе принцессы - мол, неужто? И если это "оно самое" - то не на сносях ли величайшая из возможных сенсаций? Не появится ли у принца Уильяма, британского престолонаследника, сводный брат или сестра арабских кровей ? И когда спустя два месяца принцессы не стало, те ее слова на лодке в Средиземном море вернулись зловещим пророчеством себе самой. Диана исполнила свое обещание - то, что случилось, потрясло Британию и вместе с ней весь остальной мир.
Принцесса Уэльская скончалась в парижском госпитале Petie-Salpetriere в 4 часа воскресного утра последнего августовского дня. Фактической причиной смерти стал сердечный приступ. Диана претерпела два инфаркта: сердце не выдержало внутренних ранений и кровотечения. Реаниматоры боролись за ее жизнь два часа. Врачи, вскрыв грудную клетку, пытались делать прямой массаж сердца, но чуда не произошло. Британский посол во Франции вышел из госпиталя убитый горем . Свидетели говорят, что он "плакал и плакал как ребенок".
...Могла ли Диана пережить эту страшную аварию в парижском тоннеле Альма? Бывший шеф лондонской полиции лорд Стивенс, возглавлявший следственную комиссию по выяснению обстоятельств гибели принцессы Уэльской, вынес свое заключение, что Диана и Доди аль-Файед могли остаться в живых, если бы были пристегнуты ремнями безопасности. Но пристегнут был один лишь телохранитель, который, возможно, именно благодаря этому и остался в живых.
Существует и еще одна авторитетная версия в пользу того, что Диану можно было спасти. Американские исследователи полагают, что шанс выжить был бы достаточно велик, если бы вместо оказания первой помощи на месте аварии пострадавшую немедленно доставили в операционную госпиталя, ибо при подобного рода ранениях решающим для пострадавшего является то, как скоро он окажется на операционном столе и будет подключен к аппарату "сердце-легкие". Если бы поврежденная в результате аварии артерия была, как утверждалось доселе, и в самом деле разорвана, Диана скончалась бы мгновенно. Тот факт, что она жила, дает основания полагать: разрыва не было, имели место лишь внутренние кровотечения из поврежденных стенок. А при подобной травме спасение пациента было бы возможно.
Поразительно, но факт: французский врач, первым случайно оказавшийся в тоннеле на месте аварии, не счел пострадавшую тяжело раненой. Вот как описал Фредерик Меллье ( Mailliez) в своем интервью британской газете "Таймс" те несколько минут, которые провел возле Дианы до прибытия пожарных и "скорой".
"...Гудок "мерседеса" все ревел и все было в дыму. Я понял, что, вероятно, случилась очень серьезная авария и что могут быть жертвы, поэтому я вызвал по мобильному "скорую помощь". Когда я подбежал к машине, я увидел, что дверца была открыта. Пахло кровью, бензином и гарью. Водитель был, очевидно, мертв, и мужчина -пассажир на заднем сиденье тоже... Я начал осматривать молодую женщину, сидевшую сзади. Я разглядел, что женщина была хороша собой, но кто она была, я тогда не имел понятия. Ее ноги были подогнуты, она стояла как бы на коленях, застряв между передним и задним сиденьем.
Когда доктор Меллье, бросившийся к своей машине за кислородной маской, вернулся, женщина пришла в сознание и стала кричать от боли. Я понял, что это англичанка, я попытался утешить ее как мог, я стал спрашивать, где болит. Я сказал, что "скорая" вот-вот приедет и все будет окей. Она же продолжала все время повторять, как ей ужасно больно, и пока она говорила это, я дал ей кислородную маску. На первый взгляд она не выглядела безнадежно раненой. В отличие от пассажира на первом сиденье, который был явно очень плох (телохранитель Тревор Рис-Джонс - О.Д.), у нее не было знаков тяжелых ранений".
Доктор Меллье, занимаясь пострадавшей, видел людей, сновавших вокруг машины с фотоаппаратами, но они не причинили ему ни малейшего беспокойства и не предприняли ни единой попытки помешать оказанию первой помощи. Потом, еще до приезда "скорой", оказавшейся на месте аварии лишь через 17 минут, раненая потеряла сознание. Фредерик Меллье уехал домой, а утром, включив новости, узнал, кто была его пациентка. Еще позже он услышал о том, что фотографов обвинили в попытке залезть в машину, где была пострадавшая. Доктор Меллье позвонил в полицию, чтобы опровергнуть это своим свидетельством, потому что, по его словам, это была явная ложь.
Сами присутствовавшие на месте аварии фотографы смогли рассказать свою часть этой истории лишь совсем недавно, в интервью британским кинодокументалистам. Из их рассказов явствует, в частности, что практически вся отснятая в тоннеле Альма пленка была конфискована у них прямо на месте прибывшей туда французской полицией. Поэтому те фотографии, которые им удалось отснять, оказались в архивах следственного дела. Однако кое-кому удалось-таки выйти из тоннеля с драгоценной пленкой. В эту роковую ночь в квартире редактора фотоиллюстраций самой многотиражной британской газеты "Сан" раздался телефонный звонок и некий французский фотограф предложил ему купить снимок раненой принцессы за 300 тысяч фунтов стерлингов. Редактор "Сан" признался, вспоминая этот эпизод: "Мое сердце подпрыгнуло - и я согласился". А еще через несколько часов из Парижа пришло сообщение о том, что Диана мертва. Купленный у французского фотографа снимок был немедленно снят из готовившегося к печати номера. Смертельно раненую, страдающую от боли Диану не показали британской публике никогда.
То, что происходило трагической ночью с 30 на 31 августа 1997 года, есть некий социальный феномен, на изучение которого уйдут еще многие годы. Британская пресса сравнила похороны и то, что творилось в стране, надевшей траур (да и в одной лишь этой стране?), со сталинизмом - правда, со сталинизмом наоборот. То бишь с культом личности, но разразившимся не по жесткой воле верхов, а по собственному яростному желанию масс. Когда на следующий день после гибели Дианы туристы увидели, как над круглой башней королевского дворца в Виндзоре развевается британский флаг, они в гневе обрушились с телефонными звонками на дворцовую администрацию, требуя приспустить "Юнион Джек". Объяснения, что такова незыблемая традиция и флаг приспускается только в случае смерти монарха, было встречено резким протестом. Незыблемая традиция была нарушена - флаг приспустили. В Британии в те дни писали о том, что такой массовой скорби, такого глубокого траура не наблюдалось в этой стране даже в день кончины ее национального героя, легендарного премьер-министра Уинстона Черчилля. Не пережила такого остракизма горя и потрясенная Америка, хороня обожаемого ею, павшего от пули убийцы президента Джона Кеннеди.
Харизматичная, неординарная, эффектная - Диана тем не менее не была ни самой красивой, ни самой бескорыстной, ни самой выдающейся женщиной на этом белом свете. По правде говоря, на протяжении своей жизни она сеяла больше раздоров, нежели мира. Личные секретари принцессы, в панике сбегавшие в отставку, изгоняемые ею из дому неугодные слуги, оскорбленные няни, навязчиво преследуемые ею и предававшие ее любовники - это ведь тоже леди Ди... Английскую королеву корили за то, что она не вдруг облачилась в траур по погибшей. И мало кто помнил то, что, надо думать, не забыла сама Елизавета - как, лишившись после развода титула "Ваше Королевское Высочество", Диана в гневе обозвала королевскую семью "колонией прокаженных". Да и какая мать не ожесточилась бы по отношению к той, которая стала публично унижать ее сына, объявив всему свету, что Чарльз не достоин престола?
Спору нет, Диана была яркой личностью - но при этом личностью с таким необузданным честолюбием, такой размашистой неуравновешенностью и таким накалом страстей, что многие психиатры всерьез опасались за ее здоровье. То, что леди Ди не обходилась без специальных препаратов, поддерживавших ее нервную систему, не было особым секретом. Нареченная с подачи Тони Блэра "народной принцессой", из которой ловкий пиар сделал жертву монаршьего произвола, Диана была на самом деле ярой монархисткой. Дочь графа и супруга наследного принца, она истово мечтала о королевской короне. Прославленная благотворительница и опекунша сирых и убогих, она не завещала в пользу бедных из своего состояния в 21 миллион фунтов стерлингов ни единого пенса.
Принц Чарльз сделал все от него зависящее, чтобы как можно ярче увековечить память принцессы. Он горячо поддержал идею своих сыновей организовать концерт, посвященный их матери. А когда в Британии разразилась полемика о том, сооружать ли в память о Диане сад на территории Кенсингтонского дворца, и противники этой идеи заявили о том, что принцесса терпеть не могла сады, Чарльз пылко ринулся на защиту. Он рассказал, как они с Дианой в первые, счастливейшие годы их жизни мечтали разбить сад у себя в именье Хайгроув, как Диана завела фотоальбом цветов и как она любила сидеть в своем тайном саду из белых роз в Кенсингтоне. Когда Диана погибла, Чарльз попросил отдать ему тот ее фотоальбом с цветами.
Но что если бы она все-таки осталась в ту ночь жива? Что было бы с ней сегодня, разомкни Диана обнимавшие ее руки Доди и надень на себя спасительный ремень? Как сложилась бы жизнь этой удивительной женщины, притягивавшей к себе бури? Я помню, как сразу после развода Дианы в Британии публично дебатировались варианты ее будущего. Ее выдавали замуж за американского миллиардера и отправляли на жительство за океан. Прогорклую в своих неудачах, стареющую Диану рисовали в унылом пейзаже полного одиночества, сидящую на антидепрессантах, покинутую сыновьями и забытую всеми на свете. Но потом пришел Тони Блэр, усмотревший в Диане свой шанс слегка поставить на место британских королей и параллельно с "новым лейборизмом" создать "новую монархию".
Но чего же хотела она сама? О чем мечтала и кем могла бы стать сегодня, десять лет спустя? За несколько часов до аварии Диана позвонила из своего номера в парижском отеле "Ритц" близкому другу, корреспонденту британской "Дейли мейл" Ричарду Кею. Он был последним человеком, который говорил с Дианой, и именно ему сказала она в ночь своей гибели о том, как именно хотела бы изменить свою жизнь.
Она сказала, что намерена завершить все обязательства в отношении благотворительной деятельности, в частности, по кампании с противопехотными минами - и потом, ближе к ноябрю, полностью уйти из общественной жизни. Диана призналась, что, хотела бы зажить жизнь "частной персоны". Позже, комментируя это решение принцессы, Ричард Кей сказал, что важнейшим фактором такого разворота был, вероятнее всего, Доди аль-Файед: "Она была влюблена в него и, что, может быть, самое важное, верила, что он любит ее. Они были, старомодно выражаясь, счастливы до блаженства. Я не могу сказать с уверенностью, что они поженились бы, но, полагаю, это очень вероятно могло бы случиться".
Она всерьез подумывала о переселении в другую страну, где надеялась быть лучше понятой. Впервые эта мысль пришла к ней за три года до роковой аварии. И она сказала Ричарду Кею: "Я должна найти то место, где я буду спокойна". Диана рассматривала как возможный вариант Францию, потому что эта страна недалека от Англии, что позволило бы ей часто видеться с сыновьями. Она размышляла об Америке, наивно полагая, что Америка так переполнена знаменистями, что среди них можно будет незаметно исчезнуть. Или о Южной Африке, где жил ее брат и где она оказалась бы как можно дальше от той страны, в которой она была так откровенно несчастлива. Но это было бы слишком далеко от ее Уильяма и от ее Гарри...
...Незадолго до гибели Диана и Доди тайком - во всяком случае так они надеялись - слетали к местной ясновидящей цыганке Рите Роджерс. Что сказала им Рита, так и осталось тайной. Но в последний миг ее жизни всем показалось, что горькая чаша испита Дианой до дна. Что труднообъяснимая несчастливость ее внешне блистательной и внешне на редкость завидной судьбы повернулась вспять и что 36-летняя принцесса стоит на пороге чего-то абсолютно нового. Она улетела с Доди в южные края окрыленной и как никогда спокойной. Каникулы, которые она провела с ним, Диана назвала лучшими в своей жизни.
Судьба, однако, распорядилась так, что эти каникулы стали последними. Этот ужасный, последний разворот Дианиной судьбы британская "Санди таймс" в некрологе своей первой полосы назвала поразительно - "Последний акт греческой трагедии". И единственным утешением в печали по Диане остается лишь то, что в той, иной жизни, она, должно быть, нашла то самое место, где мятежная и скорбная душа ее обрела покой.