Для немецкого сознания "Вольный стрелок" - безусловный артефакт национальной культуры, феноменальная партитура, совпавшая не только по времени, но и по сущности с философствующим поздним Бетховеном, броскими эстетическими декларациями братьев Шлегелей, утонченной мистикой гейдельбергских романтиков и глубинным инстинктом немцев к тотальной форме искусства, способного объединить нацию. Весь этот германский "набор", как известно, плодоносно воплотил в своих операх Рихард Вагнер, Вебер же первым разыграл вожделенный культурный сюжет, выведя на оперную сцену и колоритную народную толпу, и потусторонние силы, и любовную драму с характерным немецким мотивом жертвенной любви фройлен, спасающей своего возлюбленного от порока. "Стрелок" в этом смысле - кладезь для любой сценической фантазии. Музыка же Вебера с ее неожиданными контрастами романтических гармоний, экзальтированных речитативов и бодрых хоровых сцен позволяет вольно нащупывать жанровые акценты спектакля.
Для Фалька Рихтера точкой отсчета оказалась вовсе не мистическая драма стрелка-егеря Макса, продавшего душу дьяволу Самиелю, чтобы получить заветные, стреляющие без промаха пули и завоевать руку и сердце дочери главного егеря Агаты. Он перевел сюжет в политическую плоскость, ударив по самым больным местам европейского менталитета, осознавшего себя в тисках американской силовой идеологии, и поставил романтического "Стрелка" в жестком, брехтовском дискуссионном тоне, выдвинув на первый план политические реалии, а не чувственно-мистический план. Первая же массовка, изображающая у Вебера состязание деревенских егерей, перенесла действие оперы на некую базу, где стрелки в американской униформе отрабатывали мишени, целясь в бесконечные ряды черных силуэтов. Толпа крестьян иллюстрировала поведение "янки" - туристическая отвязная толпа с жвачкой и громкой речью. Далее Рихтер накручивал обороты сюжета, центром которого стал среднестатистический солдат Макс, обязанный сыграть в игру по "американским" правилам: для того чтобы попасть в мишень, то есть добиться своих целей (в частности, взять в жены девушку Агату), он обязан приобщиться к некоему законспирированному обществу. И чтобы не возникало вопросов, к какому, Рихтер дает прямую цитату из фильма Стэнли Кубрика "С широко закрытыми глазами", разыгрывая на сцене знаменитую зловещую оргию с обнаженными дамами в масках и нагнетающейся сексуальной энергией.
У Вебера эта ключевая для эстетики романтиков мистическая сцена происходит в Волчьей долине, где Макс с коварным приятелем Каспаром ожидает появление призрака-охотника. В спектакле же Рихтера Волчья долина преобразовалась в масонскую преисподнюю: сумрачные колонны, капюшоны, сексуальная мистерия, спиритическая медитация, взрывающаяся огнем и появлением Главного - дьявола Самиеля. Моцартовский зал буквально окаменел, когда сквозь фонтаны, стены, вихри пламени (причем реального, а не проекционного) Самиель скинул свой красный капюшон и стал чеканить те самые циничные монологи, которые несутся в ежедневном эфире в режиме он-лайн.
Рихтеру виртуозно удалось разыграть текст либретто, написанный в XIX веке, и поставить абсолютно современный памфлет. В финале спектакля солдаты базы, отмечая праздник стрелков и выстрел Макса в распятого голубя, чуть не стоивший жизни его невесте, объединяются в коллективном апофеозе, воспевающем добродетель, а помощники Самиеля выводят кровью на стене коронную фразу In God We Trust ("На Бога уповаем").