Там на въезде в мемориальный музей-усадьбу "Тригорское" я его и нашел. Познакомились.
- Ну что, полетим? - спросил я.
- Не-е, - потянул Белкин, скептически оглядев меня. - Вы ж центнер весите, а у меня ограничение - не больше двухсот килограммов.
- Красиво - это не то слово, - оживился Белкин. Он еще раз внимательно оглядел меня и сказал как отрезал: - Ладно, я вас подниму.
- Движок-то выдержит?
- Движок - зверь, немецкий, 57 сил, - гордо заявил в ответ Белкин.
Договорились лететь на закате: лучший свет для фотографии. Вообще-то Валерий признался, что фотографов не любит. "Надо не щелкать камерой, а наслаждаться полетом". Но для журналиста "Российской газеты" Белкин исключение сделал: "Ладно, пусть хоть другие увидят, как это красиво - лететь над Святогорьем".
Вечером, как и договаривались, я пришел к дельтаплану, однако Белкин полет отменил: ветер не тот. Нам нужен был юго-западный, а задувал восточный. Зато рано утром он сам позвонил: "Быстро идите, пока ветер не переменился!". Я мигом подхватился и уже через пять минут был на месте. Первым делом Белкин вручил мне потрепанный летный шлем и очки.
- Очки-то зачем? - спросил я.
- А вдруг оса в глаз залетит, - без тени юмора сказал Белкин. - Но вообще-то больше для порядка, так положено.
Я забрался в кресло позади него. Белкин дал газу и начал разгон по шоссе. Через минуту наш дельтаплан с мотором, Белкиным и мною взмыл над Тригорским, над речкой Сороть, над Савкиной горкой, над озером Маленец, над лесной дорогой, по которой Александр Сергеевич хаживал из Михайловского в гости к Вульфам, в Тригорское. Мы летели. Я неотрывно глядел на старое городище Воронич с восстановленной заново церковью, на усадьбу Тригорское с каскадами прудов, на эту прекрасную землю, которую в то, пушкинское время, никто не мог увидеть с такой высоты. А я вот вижу. И еще сотни тех, кого Валера "поднял", как меня.
Вот теперь и вы можете увидеть эти "повести Белкина".