Первый раз я увидел их прошлой зимой. На Алтае.
У перевала Громотуха водитель прибавил скорости, вытащил из пачки сигарету и вдруг замер.
- Гляди, волки! - произнес он, всматриваясь в даль.
- Где? - не поверил я.
- Ну, вон! Впереди!
Я близоруко прищурился - точно волки! Они неторопливо бежали слева от дороги. След в след. Услышали шум машины, на секунду замешкались, и, как ни в чем не бывало, побежали дальше. Четыре волка.
Мы их быстро нагнали. Притормозили. Но и это не произвело на них особого впечатления. "Газель" шуршала шинами по обледеневшей трассе, а метрах в ста пятидесяти от обочины неторопливо двигалась стая.
- Вот черти! Совсем страх потеряли - возмутился Николай.
Он протяжно посигналил. Вожак повернул голову и безразлично посмотрел в нашу сторону.
"Эх, нет на вас деда Перегудова". - подумал я, провожая взглядом волчью стаю. Николай достал зажигалку и закурил.
История про ружье
О волчатнике Перегудове я услышал еще пару лет назад. От директора Катунского биосферного заповедника Александра Затеева. Не помню, как мы о нем заговорили. Кажется, рассказывал мне Александр Викторович что-то о повадках волков, да и вспомнил про знаменитого охотника.
- Про них здесь все Кузьма Митрофаныч знает. У него как-то ружье отобрали не зарегистрированное. А оно у него одно было. Так он живого волка голыми руками в лесу поймал и в отделение милиции притащил. Принимайте, говорит, я вам еще одного нарушителя привел. Ружье ему мигом отдали. Ты загляни к старику. Не пожалеешь.
Историю про ружье я запомнил, а вот побывать у волчатника получилось только теперь. Очередной раз, оказавшись на Алтае, мы с фотографом Андреем Гильбертом свернули с центральной трассы, возле которой мне довелось увидеть волчью стаю, и заехали в Талду. Небольшое село, которое спряталось в алтайских горах.
Дом Перегудова мы нашли быстро. Но сначала засомневались. Перед потемневшим от времени, но еще крепким деревянным срубом стояла чистенькая японская иномарка. "Тойота Спринтер" - после некоторой паузы со значением изрек Андрей Гильберт. И мы поняли, что думаем об одном и том же. Откуда она здесь?!
Навстречу к нам, прихрамывая, шел старик в мохнатой алтайской шапке.
Портретное сходство
Перегудова в Талде любят, но побаиваются. Никому спуску не дает. Ни волкам, ни людям. Однажды был такой случай. Попала в капкан Кузьмы Митрофаныча случайно рысь. А рядом жил охотник, который промышлял этих таежных кошек. Наткнулся он на капкан, не выдержал и умыкнул чужую добычу. Волчатник скандалить не стал. Просто повыловил за зиму всю рысь в округе. Девятнадцать штук. На том и успокоился.
А ведь не шкурку рыси ему тогда жалко стало. Обида взяла.
Талда - деревня староверов. В прежние времена присвоить чужую вещь здесь и в голову никому не приходило, грех было даже о таком подумать. Поэтому замков в деревне не знали. Хотя жили староверы богато.
Впрочем, Кузьма Митрофаныч и сейчас на судьбу не жалуется. За медом к нему из самой Москвы ездят, денег хватает. Еще и односельчанам умудряется помогать. Тысяч сто перегудовских в долгах по Талде ходит. Для этих мест - целое состояние.
Профессиональных охотников раньше у Перегудовых в роду не было. Зверя иногда промышляли, но славились пчеловодством. И только Кузьма Митрофаныч всю свою жизнь провел в таежных горах.
- Я как с фронта пришел - первого волка добыл. Так и пошло. А волков после войны жуть сколько было. И лошадей, и коров, и овец давили. А люди голодали. - вспоминает Перегудов. - Волк то меры не знает. Если поблизости хозяина нет, может всю отару вырезать. Он не выносит, чтобы живого оставить. Раз бежит, надо ловить. Вот мы волков и били.
- А кто охоте на них учил?
- Ну, кто? Волки и учили. Как они живут, я вместе с ними жил. Шестьдесят годков по лесам рыскал. Все запоминал - куда ходют, как воют. Мне же еще в девять лет первое ружье доверили. Шестнадцатый калибр. "Бердана" называется. Через это меня и на фронт снайпером взяли.
Про волков Кузьма Митрофаныч правильно сказал. Такой отпечаток не сотрешь. Я еще у ворот заметил, что он чем-то смахивает на старого волка. Хоть и сила уже не та, и очки с толстыми линзами, и седина белее снега, а взгляд острый, внимательный. Потом зашел в дом, увидел фотографию, где охотник держит живого волка, и все окончательно понял. С таким взглядом не то, что волков, крокодилов голыми руками ловить можно.
"Жизнь - штука неровная"
Всю жизнь Кузьма Митрофаныч охотничал. Даже на войне.
В сорок первом их батальон отправили в леса Карелии. Отправить отправили, а провиант солдатам подвезти забыли. Зима, морозы лютые, есть нечего. Пришлось снайперу Перегудову добывать карельских оленей. Руки поморозил, но батальон от голода спас. Двадцать восемь оленей они с напарником тогда настреляли.
Потом их перебросили в сибирскую бригаду под Москву, потом под Сталинград. Под Сталинградом война для алтайского охотника внезапно закончилась.
- Немцы меня на точке обнаружили, да из миномета накрыли. Там я ногу и потерял. Ступню отрезали. Волка ноги кормят, а меня протез. - усмехается волчатник.
- А дальше как жизнь складывалась?
- Да по разному. Жена у меня была тоже охотница. В Улагане белок промышляла. Так тайгу любила, что дома не могли удержать. Бывало, плакала даже. Мы с ней иногда за шестьдесят километров на охоту ходили. И белок она добывала не меньше меня. Характер еще тот…
- Не сорились?
- Ну, а как без этого? Жизнь штука неровная. Один раз погонял бабу с ружьем - шесть лет дали. Весь срок отсидел. По семейной драме.
- Неужто застрелить хотели?
- Хотел бы - застрелил.
- А, что потом было?
- Потом вышел, опять вместе жить стали. Пока не померла. Клещук ее укусил.
Не сообразил я в тот день попросить Кузьму Митрофаныча найти в кипах семейных документов фотографию жены. Сначала перевел разговор на другую тему, потом просто забыл. А сейчас жалею. Еще бы… Интересно ведь увидеть женщину, которая сумела добыть такой "трофей".
- Я и сейчас в любое время дня и ночи готов. Ружье взял, патронташ взял, ловушки взял. Все. - говорит Перегудов. - Только вот зрение подводит. Катаракта на оба глаза. Операцию делали.
- А иномарка у ворот? Это чья?
- Да известно чья - моя. На восемьдесят лет купил. Из Новосибирска пригнали.
- Как же вы на ней ездите?
- Так и езжу - выйду из машины, дорогу руками пощупаю и дальше еду.
Видя наши вытянувшиеся от удивления физиономии, старик хитро улыбнулся. И мы поняли - шутит.
Охота и "предсказания организма"
Промышлять зверя Перегудов последнее время перестал - годы не те. Но на охоту еще иной раз ездит. Прошлой зимой взяли они с племянником шесть волков. Такой добыче многие бы охотники позавидовали, а старик только ворчит. Он и в самый плохой год больше отлавливал. Правда, сколько волчьих трофеев за всю жизнь собрал, сказать не может. Не считал. Но за шестьдесят лет охоты набегает прилично.
- Волк в тайге - барин. Ни разу не видел, чтобы кто-то из зверей волка убил. Только человек. Его даже мертвого птицы не трогают. Лисицу беркут ест, а пропастину волчью не клюет. Матерый зверь.
- А, когда на волка охотитесь, днем или ночью?
- Ночью мы ездим. Я вою, а потом, если волки придут, мы их стреляем.
- Как воете? - опешил я.
- Обыкновенно. По-волчьи.
Мы с фотографом подозрительно посмотрели на Перегудова. Может, опять разыгрывает? Не похоже.
- И… получается?
Старик не ответил. Он набрал в грудь побольше воздуха и завыл.
В первую секунду я ничего особенного, кроме неловкости, не почувствовал. Сами представьте: сидят трое мужиков за столом, на нем бутылка водки, один воет. Но потом вдруг пробежал по спине легкий озноб. Я тогда подумал, что просто совпало. Но приехал в Новосибирск, прослушал диктофонную запись и опять то же самое. Пробирает вой волчатника, еще как пробирает!
Когда вой стих. Кузьма Митрофаныч перевел дух и продолжил:
- Днем волки на вой редко откликаются. Поэтому вабить можно только вечером, когда сумерки лягут, в ночное время и рано утром, пока темно. Тогда они тебе все сами расскажут - и кто сейчас один бродит, и кого преследуют охотничьи собаки, и где логово спрятано.
- Может быть, вы и запах волка в лесу чуете? - интересуюсь у охотника.
- Чуять не чую, а предсказания организма были. Как будто мне кто-то подсказывал, где есть волки, а где нет. Я когда-то много волков живьем привозил.
- Зачем?
- Для интересу живьем брал.
- А медведей на петли ловить не пробовали? - в шутку спросил я.
- Пробовал. - ответил Перегудов. - Дурак был. Думаю, поймаю медведя, надену на руки пимы, чтобы не погрыз, пасть и лапы ему спутаю, да в село живого привезу. Для потехи. А потом посмотрел, как медведь петли рвет, и передумал.
Волчья чертовщина
У волков против Перегудова шансов нет. Ну, почти нет. Один раз охотник выследил стаю из восьми волков и всех убил. А застрелить волка не так то просто. Охотники говорят, верный выстрел не дальше пятидесяти шагов. Иначе уйдет. А иногда и в упор попасть трудно. Очень уж зверь изворотлив.
- Настоящих охотников у нас не осталось. Мне раньше всегда дня не хватало. Даже в двадцатиградусный мороз я коня в лесу навязываю, костер развожу и ночую там. - рассказывает Кузьма Митрофаныч. - А теперь что? Волки чуть не по деревне ходят, а они их не ловят. Я бы сейчас за зиму штук пятьдесят добыл.
- И не жалко серых?
- Не жалко. Волк - зверь бесполезный. Никаку пользу не дает. Я еще в детстве думал, что лучше бы их совсем не было. Чем волк овцу или косулю задавит, лучше пусть людям достанется. В голодные годы мы даже имуранок и коршунов ели, а волки скот давили. Тут кто кого.
У Перегудова старые счеты с волками, но и здесь у него свои правила. Охотится он с ружьем, ставит капканы и петли, а вот ядом не травит. Разве это охота? Самое интересное, что и волки придерживаются своего "кодекса чести". Волчатник рассказал странный случай, который довольно давно приключился с ним во время рыбалки на Катуни.
- Погода стояла ясная, и рыба тогда хорошо клевала. Мы жили прямо на берегу, а спали под открытым небом. Вот так лежали. - Кузьма Митрофаныч зачем-то показал руками положение тел. - Один раз встаем, что за черт? Рядом следы волчьи. На песке. Три волка. Чуяли нас и не тронули. Вот так прошли, метра полтора от наших ног. Если бы напали - всех задавили. Чертовщина какая-то!
- Пожалели, выходит?
- Уж не знаю. Обычно волк никого не щадит. Как-то на моих глазах они чужака порвали. Набросились всей стаей, загрызли и ушли. Прямо возле ограды маральника. Да видать не до конца. Он отлежался чуток, метров десять прошел и пропал.
- Как пропал?
- Ну, помер, значит.
О сообразительности волков в Сибири легенды ходят. Волки с первого взгляда могут отличить охотника от простого путника. Для самых матерых из них не страшны даже охотники на вертолете. Они жмутся к стволам деревьев, а, если вокруг только степь, становятся на задние лапы и замирают. Разглядеть их тогда почти невозможно.
- Волк беду нюхом чует. Смышленый зверь! Теперь они у нас повадились в маральниках жить. Подкопают ограду и туда. А что? Там хорошо! Мясо рядом ходит. Охотников нет.
- Говорят, что красные волки из Казахстана сюда перебрались? Да такие шустрые, что через двухметровую ограду маральника перепрыгивают?
- Брехня… - авторитетно проворчал Перегудов.
Последний вопрос
Целый день мы проговорили с Перегудовым. Пора было уезжать.
Напоследок Кузьма Митрофаныч напоил нас чаем, угостил медом со своей пасеки и рассказал, как живых волков из петли доставать.
- Увижу, что волк попал в ловушку, я палку метра в два срубаю и к нему. Быстро надо! Каждую секунду вырваться может. Палкой махнешь перед мордой, он сразу - цоп ее. Клыками. А я палку резко поворачиваю, заваливаю зверя на спину. Дальше хватаю волка за уши и между ног его голову зажимаю. Одной рукой держу, другой поперек пасти колышек засовываю да веревкой обматываю.
- Как между ног? А, если откусит чего? - оживился фотограф.
- А это рот то не разевай… - ухмыльнулся старик.
Мы посмеялись, купили у Перегудова меда и направились к воротам. Уже на улице я задал последний вопрос:
- Кузьма Митрофаныч, волков не считали, а, когда на войне снайпером были, счет вели?
- Фашистов тоже не считал. Какой счет?! Когда думаешь, толи будешь живой, толи нет. Я даже медведей не знаю, сколько убил. Ну, может штук десять. Или пятнадцать.
Потом мы попрощались и уехали. Я смотрел на удаляющуюся фигуру охотника, а сам думал, интересно, что о нем бы рассказали волки? Но как их расспросишь? Из тех, кто его когда-то знал, в живых уже никого и не осталось.
P.S. Профессия "охотник на волков" исчезает. Во всяком случае, в Сибири волчатников остались считанные единицы. Зато число хищников растет в геометрической прогрессии. И давно перевалило за десять тысяч. При этом волки быстро приспосабливаются к меняющейся среде. Они с опаской обходят стороной человеческие следы в дикой тайге, но, чтобы расширить свои охотничьи владения, используют лесные визиры и просеки. Не зря говорят - волка ноги кормят. За сутки он может пройти больше ста километров. Чаще серых стали видеть на околицах деревень и у обычных дорог. (В Прибайкалье два волка попали под машину).
Все охотники говорят, что по хитрости волку в лесу равных нет. Когда эти хищники охотятся стаей, они гонят оленя в бурелом или к речке. И там давят. Иногда волки присматривают себе стадо диких кабанов, которое начинают "пасти" - убивают по одному животному и только для прокорма. А в Омской области серые хищники наловчились загонять оленей на старый мост, где у них под копытами проваливались сгнившие доски. Олени ломали ноги и становились легкой добычей. Интересно, что в стае волки добывают зверя точно так же, как и люди. Загоняют жертву на "номера". Туда, где ее уже ждут. Но как они при этом подают друг другу сигналы, никто не знает.
Считается, что волки не нападают на людей. Но здесь есть несколько "если". Если волк не изголодался, если он не заражен бешенством, если не является помесью с бродячей собакой. Гибрид волка и пса особенно опасен. В Красноярском крае волчья стая загнала человека на березу, а, когда потом ее отстреляли охотники, выяснилась любопытная деталь - вожаком у них была обыкновенная дворняга.
Давно известно, что популяция волков стремительно увеличивается во время войн и разрухи. Но ничего мистического в этом нет. Просто, когда звериные инстинкты начинают преобладать в мире людей, им уже не до волков.