Сегодня, 19 октября, на сцене Концертного зала имени Чайковского в рамках итальянского оперного фестиваля "Арена ди Верона" состоится сольный концерт Пааты Бурчуладзе.
Российская газета: Паата, расскажите, почему вы решили стать оперным певцом?
Паата Бурчуладзе: Честно скажу, никогда не мечтал им быть. В молодости мне было стыдно выйти на сцену - вырос в таком районе в Тбилиси, где нельзя было бабочку надеть. Я всегда хотел cтать инженером, как мой отец, строителем. И потому после окончания школы поступил в политехнический институт. А на вечерний факультет консерватории пошел по просьбе родителей. На третьем курсе я исполнил партию Мефистофеля в опере "Фауст" и впервые в жизни получил аплодисменты. А если человек один раз получит хорошие аплодисменты на сцене, он оттуда уже не уйдет. После этого я все для себя окончательно решил. Правда, я не бросил политехнический, окончил его тоже, но ни дня не работал как строитель. Так что если я сегодня построю дом, никому не советую в нем жить, потому что он развалится (смеется).
РГ: Что значит для вас опера сейчас?
Бурчуладзе: Без сцены уже жить невозможно. Если человек заболеет ею, он фактически неизлечим. Посмотрите на людей, которые работают в хоре. Вы думаете, у них нет другой работы? Они могли бы уйти, но не в состоянии бросить. Это преданные искусству люди.
РГ: Вы стажировались в знаменитом оперном театре "Ла Скала" и овладели итальянским языком. Насколько трудно это было?
Бурчуладзе: Очень легко. Итальянский язык очень легкий и красивый, это самое главное.
РГ: На каких языках еще поете?
Бурчуладзе: Всегда - на оригинале: на немецком, французском, на русском само собой. Несмотря на то, что французский не знаю, мне это не мешает. Потому что французское пение очень близко к итальянскому. Однако я знаю немецкий, но вот немецкое пение мне не близко. Очень редко исполняю немецкий репертуар. Хорошо поется на русском языке. Особенно Мусоргский и Рахманинов - легко и красиво. Замечал, что когда я разговариваю по-русски, у меня есть грузинский акцент, а когда пою - он не присутствует.
РГ: На родном языке поете?
Бурчуладзе: На грузинском очень мало репертуара. У нас отсутствует особая басовая школа, потому что нет произведений.
РГ: Вы удостоены звания "Каммерзингер" - высшего для оперного певца...
Бурчуладзе: Это большое признание, большой почет, и я рад, что удостоен этого звания.
РГ: Что-нибудь изменилось?
Бурчуладзе: Ничего, кроме того, что теперь я чувствую себя каммерзингером (смеется).
РГ: Как вы сами считаете, какая ваша роль лучшая?
Бурчуладзе: Конечно, Борис Годунов. Я пел Бориса в постановках самых известных театров мира в - "Ла Скала", "Метрополитен-опера", "Ковент-Гарден". Что касается итальянского репертуара, то мне больше подходят такие драматические партии, как Атилла Верди и Мефистофель.
РГ: В образе Бориса Годунова вам удалось возродить шаляпинскую манеру исполнения.
Бурчуладзе: Это было очень непросто: учеба, время, труд. Сложность в том, чтобы передать каждый нюанс. Не просто выйти на сцену и спеть партию Бориса Годунова, а во все вникнуть до конца. Там столько образов, столько эмоций! Надо очень много трудиться, и все равно невозможно окончательно приблизиться к тому, что есть внутри этой партии. Да, я стараюсь воссоздать манеру пения, как у Шаляпина.
РГ: Вы один из лучших мировых басов. У вас наверняка были предложения сменить место жительства, уехать за границу?
Бурчуладзе: Зачем? Во времена Советского Союза я гастролировал за границей всегда. После того как он распался, гастролирую сам. Хотя очень редко бываю в Грузии. Зачем менять место жительства, когда можно сесть в самолет и улететь куда хочешь? Я не считаю, что мне так будет лучше.
РГ: В какой стране публика лучше?
Бурчуладзе: Хорошая публика там, где ты хорошо выступаешь. Единственное отличие в том, что публика по-разному выражает свое недовольство в случае неуспеха. В Италии начинают "гукать", кричать и свистеть. В Латинской Америке могут и помидорами закидать. В России похлопают, и всё. А восторг - он везде одинаков.
РГ: Что особенного будет на концерте в Москве?
Бурчуладзе: Мне аккомпанируют итальянский хор и оркестр. В этом же концерте будут принимать участие три итальянских певца.
РГ: Что значит для вас Москва и концерты в ней?
Бурчуладзе: Москва для меня - это столица Советского Союза, в которой прошла моя молодость. Фактически я советский человек. Из Москвы я всегда уезжал за границу, здесь я стажировался. Это частица моей жизни.
РГ: В каком возрасте оперные певцы уходят со сцены?
Бурчуладзе: Кто как. Если повезет, то и до старости поют. В будущем году будет 30 лет, как я на сцене. За это время столько звезд, молодых певцов поднималось, исчезало. Я бы хотел еще 20 лет выступать как минимум.