Ровно полвека назад, осенью 1957 года, я приехал в уезд Цюйфу провинции Шаньдун с намерением написать очерк "Земляки Конфуция". В Китае тогда было успешно завершено кооперирование сельского хозяйства. Причем в отличие от СССР коллективизация в КНР прошла без раскулачивания. Используя "Поднятую целину" Шолохова как учебник жизни, китайские партработники сумели избежать левацких перегибов и сохранить слой наиболее рачительных хозяев. А это в свою очередь помогло избежать спада сельскохозяйственного производства.
Об удачной корректировке советского опыта мне хотелось написать на примере уезда Цюйфу провинции Шаньдун, то есть сделать героями очерка о радикальных переменах в жизни китайского крестьянства именно земляков Конфуция.
Навсегда запомнилось, что как раз в тот день, когда я посетил могилу Конфуция, был запущен первый советский искусственный спутник Земли. В момент, ставший началом новой, космической эры в истории человечества, особенно разительным контрастом предстала передо мной многовековая неизменность всего, что окружало храм и могилу Конфуция в роще древних сгорбившихся криптомерий.
Но родные места великого мыслителя древности были в идеальном порядке и активно посещались. На то были причины. Ведь конфуцианство - не столько религия, столько этическое учение, духовный стержень национального менталитета. С именем философа, жившего 25 веков назад, связаны такие высокочтимые китайцами понятия, как гармония и иерархия, завет почитать старших и подчиняться власть имущим. А это вполне отвечает интересам партийного авторитаризма.
Проявляя уважение к великому прошлому страны, китай-ские коммунисты были вправе рассчитывать на конфуцианское отношение к своей власти. Только в мрачные годы "культурной революции" хунвэйбины разбили кувалдами надгробную плиту великого мыслителя, объявив конфуцианство опорой феодального деспотизма.
После смуты, "культурной революции", после размолвки между Мао Цзэдуном и Хрущевым, которая привела к трагическим последствиям для наших народов, пришла пора исправлять ошибки. Пекин и Москва сделали первые осторожные шаги навстречу друг другу. В 1984 году в столицу КНР был приглашен председатель Общества советско-китайской дружбы, и я, как его тогдашний заместитель. Уверен, что в наш маршрут отнюдь не случайно была включена родина Конфуция. Показывая нам гранитное надгробье, расколотое кувалдами хунвэйбинов, один из руководителей провинции Шаньдун сказал:
- Ничто так не нарушало национальной традиции Китая, как надругательство над прошлым. Ничто так не противоречило здравому смыслу, как ссора Мао Цзэдуна и Хрущева. Пусть же все это останется позади!
А в мае 1989 года мне довелось быть свидетелем того, как лидеры двух великих соседних государств пожали друг другу руки со словами: "Закрыть прошлое, открыть будущее!" Как видно, неспроста за 5 лет до этого из Пекина отправили двух московских китаистов именно туда, где когда-то родился и был похоронен Конфуций!
Конфуцианство, в сущности, морально-этический кодекс. Его главная цель - неустанное нравственное совершенствование человека. Метафорически эта цель изображается в виде карпа, который предпочитает плыть против течения, то есть всегда стремится вперед и выше.
Конфуций появился на исторической сцене 25 веков назад, в смутное время нескончаемых междоусобиц, когда главным стремлением людей была жажда мира и порядка. Проблемы управления государством, отношения верхов и низов общества, нормы нравственности и морали - вот стержень конфуцианства.
По мнению мыслителя, выполнения правил и норм предписанного поведения должно быть нарочито заметным со стороны. Он обозначил такие внешние приметы иероглифом "ли" (ритуал). (А несведущие иностранцы прозвали все это "китайскими церемониями".) Конфуций считал, что скрупулезное исполнение ритуалов способствует самосовершенствованию человека.
"Государь должен быть государем, а подданный - подданным. Отец должен быть отцом, а сын - сыном". Эта ключевая фраза из книги Конфуция "Размышления и слова" имела в эпоху раннего феодализма прогрессивное значение. Ведь она означала, что на преданность подданных вправе рассчитывать лишь справедливый государь, на сыновнюю почтительность - лишь хороший отец.
Неудивительно, что гуманистическая сущность этого учения вступила в противоречие с феодальным деспотизмом императора Цинь Шихуана, который впервые объединил Поднебесную и начал строить Великую китайскую стену. В 213 году до нашей эры он повелел сжечь сочинения уже покойного тогда философа и заживо похоронить 420 популяризаторов его учения.
Но уже при следующей - Ханьской - династии конфуцианство было не только реабилитировано, но и стало официальной идеологией почти на два тысячелетия.
Однако и для современных китайцев многие изречения Конфуция остаются хрестоматийными истинами. Например: "Учиться и ежечасно применять усвоенное - разве не радость!". "Учение без размышления - бесполезно. Размышление без учения - опасно". "Хочешь определять будущее - изучай прошлое".
Культ учености, генетически присущий китайцам, стал их важным преимуществом сейчас, когда перед страной встала задача перехода к инновационной экономике, к экономике знаний. Поднебесная уже сейчас ежегодно выпускает в четыре раза больше инженеров, чем в США.
По центральному телевидению Китая недавно был показан сериал "Размышления и слова", поставленный по одноименной книге Конфуция. Об огромном интересе к нему свидетельствует тот факт, что тексты телепередач были раскуплены в четырех миллионах экземпляров.
Возросший интерес общественности к Конфуцию не случаен. Он объясняется тем, что нынешнее, четвертое поколение китайских руководителей сделало слово "гармонизация" ключевым в своем политическом лексиконе. Во внутренней политике пекинские лидеры считают приоритетной задачу сократить отставание села от города, глубинки от приморья. Во внешней политике они выступают за то, чтобы все государства научились гармонизировать свои интересы, то есть "не делать другим того, чего не пожелали бы себе". Акцент на слово "гармонизация" закономерно привел к тому, что китайцы стали еще чаще оглядываться на наследие Конфуция.
Повернув страну на путь реформ, Дэн Сяопин скорректировал два из трех стратегических ориентиров, ранее сформулированных Мао Цзэдуном (марксизм-ленинизм, социалистический путь, руководство компартии). Взамен марксизма появился патриотизм. Вместо социалистического пути заговорили о социально ориентированной рыночной экономике. Незыблемой осталась лишь руководящая роль КПК. Так что в идеологической жизни страны все заметнее становится сдвиг от Маркса к Конфуцию.