Вчера в выставочном зале Государственного комитета по делам архивов Челябинской области открылся трагический вернисаж на тему "Большой террор. Трагические страницы истории Челябинской области"
Историки говорят только о логике красно-белого террора, но назвать точное число репрессированных на Южном Урале еще не готовы. Архивисты выбрали для своей выставки музейный жанр: следственные дела в потертых папках перемежаются фотографиями и вещами бывших политзаключенных Южного Урала. Изъятые в домах при обысках: иконы, Георгиевские кресты, столовое серебро, тонкие книжицы - Зиновьева, Бухарина, оружие, деньги. При обысках в тюремной камере изымали записки. Так, осужденный по 58-й статье Уголовного кодекса (контрреволюционные преступления) преподаватель политэкономии Максим Давыдов наивно писал заявление в НКВД о "незаконных методах следствия": выцветшими чернилами на пожелтевшем куске ткани, на ткани - следы порыжевшей крови, 1938 год. Священник молитвенного дома станции Челябинск Василий Русанов просит соседа по камере поискать в "батарейке между зубьями немножко табачку", 1933 год.
- Если бы мы представили одни только фотографии политических репрессированных в фас и в профиль: это все люди измученные, сломленные, - эффект был бы шокирующий и очень тяжелый, - говорит Галина Кибиткина, первый заместитель председателя Государственного комитета по делам архивов Челябинской области.
Еще не всех репрессированных посчитали на Южном Урале: в архиве хранится около 38 тысяч дел по 58-й статье, но по одному делу могут проходить разом человек двести. Многие дела на наших соотечественников осели в соседнем Екатеринбурге и по всей России. Репрессированных крестьян и прочих "неполитических" вовсе никто не считал. Беда коснулась каждой семьи: "именем революции" расстреливали каждого третьего из арестованных. Из имеющегося материала - и без того огромного - для выставки отобрали показательные примеры, отражающие "большой террор" на Южном Урале.
- Сначала мы хотели показать только 1937 год, - рассказывает Галина Кибиткина, - но репрессии на Урале начались гораздо раньше! К 37 му году у нас уже было репрессировано все духовенство. Поэтому мы начинаем с 1919 года, с периода национализации, и вплоть до 1953 го.
Следуя логике "большого террора", на Урале репрессиям подвергались сначала дворяне и купцы, вслед за ними - казачество, колчаковцы и немцы с калмыками, далее - крестьяне, потом партийные советские граждане: имущие и неимущие, образованная интеллигенция и малограмотные труженики села. Выставку открывают представители тогдашней власти: Кузьма Рындин возглавлял с 1934 по 1937 год челябинские обком и горком партии, Борис Раскин - первый секретарь Челябинского обкома ВЛКСМ. Расстреляны как враги народа, посмертно реабилитированы. Знаменитый промышленник Казимир Ловин - благодаря ему тракторы с клеймом "ЧТЗ" были признаны лучшими в мире - приговорен к высшей мере наказания. За ними - интеллигенция, писатели и поэты (легендарный певец Магнитки Борис Ручьев) и священники. За известными именами - еще и неведомые тысячи - репрессиям подвергались даже дети с 12 лет.
В истории красно-белого террора на Южном Урале еще не поставлена точка. Архивисты отводят себе на работу еще не менее двух лет, чтобы собрать и выпустить книгу памяти жертв репрессий: судя по всему, трагических страниц в этой книге будет десятки тысяч.
Справка "РГ"
В Челябинской области в нынешних ее границах за годы репрессий приговорено к высшей мере наказания (расстрелу) 11592 человека, осуждено к различным срокам - 25 449, находились на спецпоселении по классовому признаку (кулаки) 20 145 семей (54 тысячи человек), по национальному признаку (немцы, калмыки, чеченцы и другие) - 36 099 человек, членов семей украинских националистов - 7180, привлечено к принудительному труду в условиях ограничения свободы (трудармия) более 40 тысяч человек.