В пожаре в доме престарелых в Тульской области погибли 32 человека. Это не первый такой случай - в марте такая же трагедия произошла в доме престарелых в станице Камышеватская. Как так получается, что пожилые люди оказываются брошенными на произвол судьбы, не нужными ни своим детям, ни государству? Почему мы разучились уважать старость? На эти и другие вопросы отвечает эксперт "РГ", писатель Алексей Слаповский.
Российская газета : Пожары в домах престарелых происходят с пугающей частотой. Почему одного раза нам не хватило, чтобы начать что-то делать?
Алексей Слаповский : У нашего общества, мне кажется, сейчас пониженный порог болевой чувствительности. Что-то омертвело на психическом уровне. Любая боль - великая вещь, она человека учит: там, где больно, он старается больше не притрагиваться. И - лечить. А нам все равно, нам не больно. А раз все равно, значит, опять можно в то же самое место. И не лечить. Все повторяется с настораживающей частотой, которая свидетельствует о том, что в информационном потоке боль, страдания гаснут, забываются буквально на следующий день, а раз так, то ничему не учат. Есть восточная мудрость - то, что произошло один раз, может не повториться, то, что произошло два раза, повторится обязательно. Если не в доме престарелых, так в каком-то другом учреждении, которое находится на иждивении государства.
РГ : Мне кажется, раньше было больше уважения к людям старшего поколения, их ценили за мудрость, опыт. Почему мы потеряли уважение к старости?
Слаповский : Я в нашей стране уже давно живу, и говорить, что видел особое уважение к пенсионерам, не могу. В стране, где долго жил лозунг "от каждого по способностям, каждому по труду", где существовал вполне юридический термин "иждивенец", отношение ко всем, кто не работает по каким-то причинам, пенсионерам, больным, было традиционно плохим. Плановая экономика ориентировалась только на тех, кто трудится и что-то производит. Правда, есть одно существенное "но". Разрыв между пенсией и зарплатой работающего человека не был так катастрофически ощутим, как сейчас. И никак мы этот позорный разрыв преодолеть не можем, хотя пытаемся. У меня давно возник наивный вопрос, ответ на который я так и не нашел. У нас мужчины в среднем умирают до наступления пенсионного возраста, женщины живут дольше. Простейшая арифметика подсказывает, что половина населения, заработав пенсию, ее не получает, следовательно, она обеспечивает другую половину, которая дожила до пенсионного возраста. Но тогда почему же они получают так мало?
РГ : Если государство не может позаботиться о своих пенсионерах, может, это должны делать сами люди, общество?
Слаповский : Граждане в своих взаимоотношениях внутри социума всегда берут пример с государства, а оно в социальной сфере ведет себя не лучшим образом. В общественный сектор вкладывается очень мало. Все прекрасно знают, что если школа государственная, а не частная, выглядит она еле-еле на троечку, то же самое и с детскими садами и приютами для престарелых, где все ржавое и рассыпающееся на глазах. Все общественное у нас в упадке, и отношение к старости у нас соответствующее. Если нам вдруг покажется, что город наш помолодел, то это оттого, что старики после проведенной монетизации засели по домам и выходят только, чтобы дойти до ближайшего магазина, на все остальное нет денег - льготы отменили, проезд в трамвае стоит 25 рублей, почти доллар, а чтобы поехать в бесплатный санаторий, нужно стоять в очереди годами. Стариков не видно и не слышно. Пожилых людей обеспечивают прожиточным минимумом - главное, чтобы им хватило сил добрести до избирательного участка. Как известно, пенсионеры - самая активно голосующая часть населения.
РГ : Как-то все получается пессимистично и безнадежно, неужели ничего нельзя изменить?
Слаповский : Можно было бы повысить пенсии, но тут же люди, разбирающиеся в экономике, скажут, что нельзя, инфляция вырастет, поднимутся цены. Следовательно, нужно повышать не пенсии, а добиваться общего экономического роста за счет интенсивного использования ресурсов. О чем бы ни говорили, все равно в нефть упираемся. А ведь промышленность - не только добыча и переработка нефти, а машиностроение, станкостроение, легкая промышленность, пищевая. Наши старики - вершина большого айсберга, основа которого - социально-экономическая ситуация. Что бы ни говорили о наших головокружительных успехах, айсберг неутешительно массивен, и по нему можно судить вообще о нашем благополучии.
РГ : А дети? Почему все больше людей предпочитают отправить больных родителей в дом престарелых, вместо того чтобы ухаживать за ними и возвращать, как это ни пафосно звучит, свой сыновний долг?
Слаповский : У нас пропагандируется, что достойным уважения может быть человек успешный, продвигающийся, пробивающийся, все остальные - лузеры, говоря нынешним новоязом. То есть аутсайдеры общества. С точки зрения такой морали любой человек, достигший определенного возраста, лузер по определению, если, конечно, он не олигарх и не накопил значительную сумму на старость.
Ежеминутно нам втюхивают, что только та жизнь хороша, которая удобна, комфортна, приятна, гламурна. Именно так рекламируется каждый товар. А старость - неудобно, некомфортно, негламурно, неприятно. Хотя на самом деле это не так. Старость - весьма достойный период в жизни человека. Я очень завидую, как сложилась ментальность у наших соседей и соотечественников, у южных и восточных народов. Там старость имеет совсем другой вес. Аксакал, старейшина, как хотите назовите, - к ним всегда серьезное и уважительное отношение. Хотя бы на нравственном уровне, но это существует. Есть народы, для которых само существование у них дома престарелых было бы воспринято как национальный позор. Жаль, что к нам это не относится.
РГ : А вы могли бы своих родителей поместить в казенное учреждение?
Слаповский : С трудом представляю такое. Моя бабушка, мама моей мамы, сильно болела в последние годы своей жизни, так уж получилось, что она лежала парализованная дома, и мы ухаживали за ней поочередно, я и родители. Мы даже подумать не могли, что можно куда-то, чего-то, как-то... У меня мурашки по коже от одной мысли, что это может произойти. Как? Чужие люди? Чужой дом? Я не понимаю, как такое вообще может быть при живых детях.
РГ : Вы боитесь старости?
Слаповский : Как бы почестнее ответить... Пока не очень. Наверное, такова личная психологическая особенность. Это не значит, что я стопроцентно здоров, увы, уже нет, но психологически я и на свой-то возраст себя не чувствую, а думать о старости просто некогда.