Старшее поколение поймет волнение человека, вышедшего на берег Тисы. Сливаясь чуть севернее Рахова, Белая Тиса и Черная Тиса образуют реку, некогда самую знаменитую в СССР. Прежде чем впасть в Дунай, Тиса шла по советско-румынской, потом по советско-венгерской границе. Там несли службу пограничники - с конца войны вплоть до 60-х главные герои литературы и кино, пока их не потеснили физики-лирики. Детство - в обложке малого формата с косой надписью "Библиотечка военных приключений". Джек Лондон казался интересней, но этих было много - и повсюду. Помойная память удержала названия: "Кукла госпожи Барк", "Когда играют дельфины", "Бумеранг не возвращается"... Кто такая госпожа Барк, не припоминаю, но отчетливо помню шпионскую собаку, которой в глаз вставили фотоаппарат, чтобы снимать режимные объекты.
Лидером продаж, как сказали бы сейчас, была в этой серии повесть Александра Авдеенко "Над Тиссой" (в ту пору река писалась через два "с", потом сузилась). Там тоже была собака Дон, родственник Джульбарса, и старшина Смолярчук, кузен Карацупы. Книжка вышла в 54-м, а в 58-м по ней Дмитрий Васильев снял одноименную кинокартину: она стала лидером проката - 46 миллионов зрителей за год.
Напоминаю сюжет, чтобы потом перейти к главной коллизии фильма, которая сейчас, при пересмотре через страшно сказать сколько лет, поразила. Как принято повсеместно изъясняться - я в шоке.
Американский шпион Кларк переходит границу через Тису и потом по лесу - верхом на предателе Грабе (надо думать - бандеровце: на дворе 51-й год). Граб идет при этом еще и на кабаньих копытах боком: но пограничники все же подозревают неладное, увидев этот, как они называют, "ухищренный след". Оказавшись в СССР, Кларк устраняет Граба, напоив отравленным коньяком, примечательно и поучительно делая это под Распятием - кто бывал в Закарпатье, знает, что они там на всех дорогах.
Придя в совхоз под видом отставного фронтовика-гвардейца, природный американец Кларк, не вызывая ни у кого подозрений, легко входит в коллектив, устраивается слесарем в депо, готовится взорвать железнодорожный мост через все ту же Тису, а попутно женихается с красавицей Терезией в исполнении красавицы Татьяны Конюховой. Все относятся с доверием к обаятельному слесарю, только постанывает слегка материнское сердце: маме Терезии больше по душе некрасивый, но хороший старшина Смолярчук (артист Афанасий Кочетков, позже игравший Горького), влюбленный в ее дочь. Кларк же - нехороший, но красивый (актер Валентин Зубков), что застит глаза простушке Терезии.
Так бы и потеряла патриархальную закарпатскую невинность девушка, был бы взорван мост, ушел бы через Тису на свои Миссисипи шпион, если бы не нравственный императив старшины.
В то, что будет изложено дальше, можно не поверить, но фильм на кассете - в доступности.
Соперники встречаются на мосту и вступают в беседу. Кларк примирительно говорит: "Мы с тобой солдаты, неужто из-за бабы друг другу в горло вцепимся?" Ошеломленный Смолярчук опрометью бросается на заставу и рассказывает все капитану. Тот потрясен не меньше. Логическая цепочка такова. Если назвал невесту "бабой" - значит, не любит по-настоящему. Если не любит по-настоящему, но женится - значит, не настоящий советский человек. Если так - значит, шпион.
Остальное - дело техники. Кларк обезврежен, граница на замке.
Главный следственный инструмент тут - сердце. Это оно буквализирует расхожую идиому "из-за бабы", вообще-то в русском языке проскакивающую, как у атеиста "боже мой". Наша женщина - не баба. А если баба - то ты враг.
Стоит, кстати, отметить ту легкость и скорость, с которой в кино закарпатские жители сделались "нашими", "своими". Ту бойкость, с которой хлопцы и дивчины говорят по-русски и взахлеб любят советских солдат. Вообще-то Закарпатье было всегда в составе то Венгрии, то Австрии, то Австро-Венгрии, с 1919 года - Чехословакии, с 38-го - снова Венгрии и только с 45-го - в составе СССР, точнее говоря - Украинской Советской Социалистической Республики. То есть гораздо позже, чем прочая Западная Украина, оккупированная в 39-м, Закарпатье стало советским: войска 4го Украинского фронта вошли в Ужгород 27 октября 1944 года. А если учесть, например, что этим самым Ужгородом с окрестностями - самым большим городом Закарпатья - почти четыре века владели итальянские графы Другеты, то голова и вовсе кругом. Но каким бы кругом ни вертелась - в ту сторону, на северо-восток, не поворачивалась никогда.
Собственно, этот очевидный факт и призваны были опровергнуть повесть Александра Авдеенко (за ней последовали "Горная весна" и "Дунайские ночи" на ту же тему) и фильм Дмитрия Васильева.
Опровергнуть трудно, потому что невозможно. Тому сопротивляется яркая европейская пестрота истории, да и сегодняшней жизни Закарпатья. Нивелировку этого края не смогла произвести даже такая мощная и налаженная машина, как советская власть. Механизм заглох, столкнувшись с невиданным разнообразием явления, - не сумел просчитать. Буквально каждые 20-30 километров - иной народ, иной язык, иной уклад. Венгры, румыны, словаки, русины, украинцы, гуцулы, цыгане... (Цыгане-баптисты - до путешествия по Закарпатью я не подозревал о таком словосочетании, а там увидел и познакомился с ними, был в их домах: в Подвиноградове, в Королеве.) Нигде больше - ни в Западной, ни в Восточной Европе - мне не приходилось видеть ничего подобного по быстроте смены этнических декораций: европейская мозаика как наглядное пособие.
Оттого кажется правильным, что именно тут - географический центр Европы. Совершенно официальный: к югу от Рахова, на окраине села Делового, в излучине Тисы, еще в 1887 году был поставлен двухметровый обелиск с соответствующей надписью на латыни. Через 90 лет, в 1977-м, в подтверждение рядом воздвигли еще одну - уже семиметровую - стелу. Тут же - деревянный кабак в гуцульском стиле, где грех не выпить какой-нибудь горилки по случаю обнаружения себя в центре Европы.
Именно Западная Украина - Закарпатье, Галиция, Буковина, Волынь - и задала европейское направление всей Украине в целом. Об этом пути в стране повторяют настойчиво на всех уровнях, а история учит, что интеллектуально-эмоциональный алгоритм, языковая мантра - не менее действенный фактор, чем исчисляемые показатели политики, экономики, социальной жизни. Во всяком случае европейский вектор - вещь ясная и определенная в отличие от тех невнятных и аморфных ориентиров, о которых говорит большой украинский сосед.
В самом деле непонятно, что такое "свой путь" на фоне уже развитой цивилизации - той европейской, к которой, безусловно, принадлежат Пушкин и Булгаков, Менделеев и Вавилов, Шостакович и Плисецкая, Тарковский и Смоктуновский. Зачем протаптывать кабанью тропу по бурелому, пренебрегая проложенными магистралями? У любого великого народа все равно получается свой путь: похожи, что ли, англичане на итальянцев? Но нет сомнения, что они все - Европа. Вот и Москва там же. Очень восточная из европейских столиц - это да. Но все же.