Ежегодно в мире появляется 20 миллионов человек, пораженных раковыми заболеваниями, 10 миллионов погибает. Профессор Давид Хаят, один из мировых специалистов в области клинической онкологии, привел эти цифры, когда получал орден Дружбы из рук российского премьера Виктора Зубкова. Хаят постоянно консультирует коллег из Онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина. Его позиция: "Вместе мы скорее найдем новые методы лечения, которые подарят надежду миллионам людей".
"Смерть от рака, - добавил врач, - это всегда трагедия, поражение медиков в борьбе, оборвавшаяся судьба"... Сколько таких оборвавшихся судеб в России! И зачастую не только, а порой и не столько потому, что рак - неизлечим. А потому, что огромное число людей лишено доступа к современным препаратам, особенно на той стадии заболевания, когда человеку можно продлить жизнь на 5 и даже 10 лет. А иногда и вылечить! Да хотя в это мало кто верит. И это проблема как нашей системы здравоохранения, так и человеческого восприятия.
Когда минувшим летом специалисты Фонда "Общественное мнение" (ФОМ) проводили первый в России опрос, они были поражены, сколь охотно люди говорили о своих болезнях, о болезнях близких. Потому что говорить не с кем, многие не знают, куда обратиться, где получить информацию о препаратах и методах лечения. Ведь как многие, включая чиновников, подчас думают: чего лечить-то, все равно умрет...
В мире тратят миллиарды, чтобы продлить жизнь человеку на месяцы, чтобы помочь ему в последние мгновения... К примеру, смертность от рака молочной железы (РМЖ) - одного из самых распространенных онкозаболеваний и самых жутких, потому что поражает молодых женщин, - за последние 8 лет в США уменьшилась на 23 процента, в Великобритании на 20 процентов. В России увеличилась на 13 процентов. Пятилетняя выживаемость онкобольных в нашей стране - 43 процента, это самый низкий показатель в Европе. Почему?
Потому что хорошие препараты дорого стоят. В 1990-е годы в мире появились новые противораковые разработки фармацевтических гигантов, стоят они немало, но и эффект от них гораздо выше, чем от устаревших препаратов 1960-1970 годов. Да, курс одного препарата может доходить до 2 миллионов рублей в год, но он способен продлить жизнь женщины на годы, а то и вылечить ее, если начать лечение на ранней стадии заболевания.
Но что происходит в России с лекарствами? В 2005 году минздравсоцразвития совершил маленькую революцию, она привела к резким положительным изменениям: ведомство приняло программу ДЛО. Впервые государство взяло на себя расходы на дорогостоящее лечение. И сразу, в том же году, впервые за последние годы в России снизилась смертность от онкозаболеваний. Больные получили доступ к дорогим, но современным препаратам. Что получилось дальше? Было совершено три ошибки. Первая - закон о монетизации позволил "уйти" из программы льготникам, не нуждающимся в сиюминутном лечении. И они ушли, "забрав" с собой деньги, в результате чего резко сократились возможности программы по финансированию лекарств для тех, кто их ждет. В 2007 году по ДЛО почти вдвое снизились объемы закупок онкопрепаратов (6,4 миллиарда рублей против 12,3 миллиарда рублей в 2006 году).
Вторая ошибка была в администрировании: программа рассчитана на разные категории льготников. Иными словами, чтобы получить право на лекарство, нужно стать льготником, инвалидом. Каждая ли женщина, скажем, в 40 лет, у которой обнаружили рак молочной железы, согласится пройти многомесячные бюрократические процедуры и на глазах у друзей и коллег записать себя в инвалиды? Да к тому же у многих и нет этих месяцев...
По расчетам медиков, в России около 800 тысяч человек с ранними стадиями рака не включены в ДЛО и, по сути, лишены возможности лечиться. Почти половина участников опроса ФОМа, у которых есть знакомые с онкозаболеваниями, сказали: люди совсем не обеспечены необходимыми лекарствами. А те, кто имеет возможность принимать лекарства, в подавляющем большинстве случаев делает это за свой счет. Кто у друзей занимает, кто машину продает, кто просит обеспеченных знакомых...
Но даже оказавшись в ДЛО, больные натыкаются на новую проблему, еще один просчет программы. С 2008 года механизм реализации ДЛО полностью меняется. Почти все оно "уходит" с федерального на региональный уровень. Финансирование территорий (через субвенции) будет зависеть от числа пациентов. Закупка дорогих лекарств на лечение редких хронических заболеваний станет осуществляться по отдельной федеральной программе. На "дорогостой" из бюджета выделено на 2 следующих года около 48 миллиардов рублей (по расчетам самих онкологов, такая сумма нужна в год и только на борьбу с онкозаболеваниями). Но даже с учетом отдельной строки бюджета есть проблема: в перечень включено всего 7 нозологий (заболеваний). И большинство видов рака туда не включено. Что это значит?
Это значит, что сегодняшний аукцион их не коснется, и, к примеру, те же женщины с РМЖ или мужчины с раком легкого будут обеспечиваться лекарствами из общих региональных квот. Там, где деньги есть, например, в Москве или Татарстане, проблема стоит не столь остро - бюджеты регионов доплачивают на лечение. А что делать тем, у кого денег нет? Кстати, и наиболее высокая заболеваемость раком фиксируется в регионах, не славящихся сверхдоходами: в Ивановской, Новгородской, Рязанской, Калужской, Тамбовской, Орловской, Ярославской областях.
Получается, в малообеспеченных регионах большинство онкологических больных попадет в "общий котел" к льготникам, находящимся в ДЛО. И врачу придется делать выбор: вылечить, скажем, 10 человек с другими диагнозами, прописав им недорогой препарат, или спасти жизнь одному раковому больному, назначив дорогостоящее лечение... Из-за странностей российского бюджетного процесса врач должен будет взять на себя решение, кому сохранить жизнь, потому что не сможет помочь всем...
Уже в этом году, то есть когда программа ДЛО начала давать сбои, врачи признавались: нас поставили в жесткие рамки. Существуют определенные суммы, которые мы можем потратить на препараты. И сейчас речь пошла о более дешевых аналогах. Более дешевые аналоги - это те самые дженерики, которые существуют на рынке по 30 лет, по которым закончилась патентная защита, которые гораздо дешевле и... гораздо менее эффективны.
- Список препаратов в ДЛО не всегда соответствует сегодняшнему дню, -
говорят опрошенные врачи-онкологи. - Медицина давно шагнула вперед, тем более химиотерапия, есть масса препаратов, которые мы бы хотели назначать. Но в ДЛО их еще нет, и мы такие не можем назначать...
Схемы финансирования дорогостоящих инновационных препаратов отдельной строкой бюджета есть во многих странах. К примеру, в Дании действует отдельная программа по инновационным препаратам с бюджетом 200 миллионов евро в год. Отдельной строкой финансируются закупки по спискам инновационных препаратов во Франции и Германии. В Хорватии в отдельную статью расходов выделены именно противоопухолевые инновационные лекарства.
Кстати, такой подход поддер-живают и сами российские граждане. 57 процентов респондентов считают: платить за противоопухолевые препараты должно федеральное правительство (5 процентов - что региональные власти). А каждый пятый уверен: расходы по оплате лечения онкобольных должна нести страховая компания, выдающая полис обязательного медицинского страхования. И люди считают, этот полис должен быть универсальным для любых, даже самых сложных заболеваний.
Поэтому рано или поздно перед российскими чиновниками встанет вопрос о расширении программы финансирования "дорогостоя" за счет включения в нее других заболеваний или о создании отдельной программы доступа к новейшим противоопухолевым препаратам.
В нынешнем виде программа вызывает массу вопросов: почему, например, из всех онкозаболеваний в списке осталась одна онкогематология, да и то не вся, а лишь миелолейкоз? В основе лежала, вероятно, простая логика: редкие заболевания, которыми страдает не так много людей. Так, больных миелолейкозом, по официальной статистике, 5753 человека из 2,5 миллиона больных раком. Всего, по словам главы Росздрава Юрия Беленкова, "дорогостой" охватит 57 тысяч человека. Но в России одних больных сахарным диабетом в стадии инвалидности - почти 200 тысяч! И на них денег не хватило так же, как на женщин с высокоагрессивной формой РМЖ, - по разным оценкам, это от 60 до 100 тысяч человек.
Да, с раком трудно - нет препарата-панацеи. Часто требуется комплексное лечение, могут быть внезапные изменения течения болезни... Но ведь это не значит, что не нужно пытаться лечить, пытаться спасти и даже просто продлить жизнь тысячам российских женщин. Национальный проект "Здоровье", которому придают такое значение президент, правительство, не сможет считаться полностью исполненным, если раковые больные будут обойдены вниманием.
Кстати
Онкологические заболевания - одна из трех главных причин сверхсмертности в России: ежегодно умирают почти 300 тысяч человек, 150 тысяч человек ежегодно становятся инвалидами по онкозаболеваниям. Всего в России 2,5 миллиона онкобольных. И ежегодно выявляется более 450 тысяч новых случаев. Это 1 онкодиагноз в минуту... Выживаемость более 5 лет после постановки диагноза - менее 50 процентов. В структуре смертности рак занимает 3-е место (12,2 процента) после сердечно-сосудистых заболеваний (56,4 процента), травм и отравлений (14,2 процента). У женщин смертность от рака - на 2-м месте.