Он впервые вскрыл ранее не известные связи между неравенством в обществе и важнейшими социально-экономическими показателями развития страны. Об этом с ним беседует корреспондент "РГ".
Российская газета: О том, что в России доходы богатых почти в 20 раз больше, чем у бедных, не говорит только ленивый. Но плохо ли это? Можно, конечно, как предлагал знаменитый булгаковский персонаж Шариков, отнять и поделить, но тогда самые инициативные лишатся стимула хорошо работать. Так не лучше ли поднимать доходы бедных?
Алексей Шевяков: Именно этим путем мы сегодня и идем, повышая зарплаты и пенсии. По статистике, число бедных снижается, но весь парадокс в том, что это не самый эффективный путь и разрыв между богатыми и бедными только увеличивается.
РГ: Как же такое возможно?
Шевяков: Когда наши чиновники рапортуют о социальных достижениях, то они оперируют так называемой абсолютной бедностью. Речь идет о людях с доходом ниже прожиточного минимума. Но это лукавая цифра. Ее устанавливают относительно субъективно сами чиновники, а значит, бедность в принципе вообще можно свести к нулю.
В Европе иной показатель относительной бедности. В эту категорию попадают люди с доходами ниже 60 процентов от среднего душевого дохода в стране. Для России это около 6,5 тысячи рублей, в то время как прожиточный минимум почти в два раза меньше. Есть разница? И вот если Россию оценивать с этой новой меркой, то окажется, что за границу бедности попадает около половины населения.
Вообще контраст между этими двумя подходами к вопросу, что такое бедность, поразителен. Например, выявилось такая на первый взгляд странная картина. При повышении пенсий и зарплат у нас абсолютное число бедных снижается. Так и должно быть. Но относительная бедность все время растет! Причем тем сильней, чем богаче регион. Яркий пример - Москва. Абсолютно бедных здесь около 13 процентов, а вот в относительной бедности живут, по европейским меркам, более 57!
РГ: Может, это чисто российский феномен?
Шевяков: Думаю, что да. Мы сегодня имеем такой распределительный механизм, который радикально отличается от принятых в развитых странах. Это и приводит к таким парадоксам, когда вместе с экономическим ростом растет и относительная бедность. Чтобы разобраться в причинах, мы изучали на математических моделях зависимость между неравенством и важнейшими социально-экономическими показателями.
И кое-что прояснилось. Например, мы увидели, что абсолютная бедность с ними почти не связана, зато относительная - напрямую. То есть можно и дальше прибавлять пенсии и зарплаты, но при неизменном росте уровня относительной бедности мы не добьемся серьезных успехов ни в экономике, ни в демографии.
РГ: Чем же объясняется такая странная арифметика?
Шевяков: Ответ надо искать в неравенстве доходов разных групп населения. До сих пор считалось, что здесь все очевидно, и обычно оперировали абсолютными цифрами, которые показывали, во сколько раз доходы самых богатых больше, чем самых бедных. Мы же выяснили, что все гораздо сложнее. Говоря образно, в этом общем неравенстве, как в матрешке, заключены еще два вида неравенства - нормальное и избыточное. Первое - движет экономику, стимулируя человека реализовывать свой потенциал. Оно работает как локомотив развития. А вот избыточное неравенство, наоборот, как тормоз, создает для общества массу глобальных проблем.
РГ: Где же кончается "норма" и начинается "избыток"?
Шевяков: Ответ дали математические модели. Для России "норма", если доходы богатых больше, чем у бедных, в 7 - 9 раз, а не в 20, как сейчас. Европа нащупала такой же уровень вербально, к этому соотношению шли десятилетиями методом проб и ошибок, а мы рассчитали на модели. И именно это принципиально важно. До сих пор вокруг допустимого уровня неравенства шли бурные споры, каждая сторона выдвигала свои аргументы. Но они страдали одним недостатком: не опирались на точную науку, на статистические расчеты. А мы однозначно доказали, что в уровне неравенства и, самое главное, в его компонентах есть некий оптимум как для интенсивного развития экономики, так и для решения демографической проблемы.
Сдвиг в любую сторону дает негативный эффект. Оценки показывают, что при нормальном неравенстве Россия уже сегодня имела бы ВВП почти на 35-50 процентов больше нынешнего, а население к 2050 году может составить около 160 миллионов человек. Если же сохранится нынешнее избыточное неравенство, то число жителей страны сократится в лучшем случае до 124 миллионов.
РГ: В США коэффициент неравенства - около 14, а в Бразилии даже выше, чем у нас, но там вообще наблюдается бурный экономический рост...
Шевяков: Во-первых, кто сказал, что это оптимум для данных стран? Во-вторых, здесь вообще нельзя проводить прямые аналогии. Скажем, США находятся совсем на другом уровне развития, там в относительной бедности живет очень малая часть населения. Поэтому страна может себе позволить более высокий уровень неравенства. Во многом это связано и с национальными особенностями Америки, историей ее становления, толерантностью населения к неравенству и богатству.
Что касается Бразилии, то здесь, как и в большинстве стран Южной Америки, огромный разрыв в доходах между бедными и богатыми существовал на протяжении всей истории страны. Поэтому население пока готово было принимать нынешнюю ситуацию. В то же время успехи Уго Чавеса в Венесуэле, который играет именно на высоком неравенстве, - серьезный звонок для властей всех южноамериканских стран.
В России мы почти 80 лет жили примерно в равных условиях, при неравенстве в 2-4 раза. Более того, в нашей стране всегда было обострено чувство справедливости, особое отношение к богатству. И вдруг за какие-то несколько лет общество радикально поляризовалось: одни потеряли последнее, многие не могут найти работу, зато другие бесплатно получили огромные состояния. У большинства населения стало доминировать чувство несправедливости происходящего. Отсюда депрессия, бессилие, психологический стресс, а около 60 процентов населения имеют сегодня доходы, не позволяющие им в полной мере реализовать свои возможности в экономическом и репродуктивном поведении, поддерживать и сохранять свое здоровье и т.д.
РГ: Но в Китае тоже строили социализм, однако, судя по отзывам наших бизнесменов, один китаец работает, как 15 русских. А, скажем, в Индии при страшной бедности рождаемость одна из самых высоких в мире...
Шевяков: Повторяю, опыт других стран нельзя переносить на Россию, как и наш на них. У нас разные ментальности. Анализ статистики и модели показывает, что в России именно избыточное неравенство сдерживает экономику, способствует снижению рождаемости и высокой смертности. Для Китая и Индии надо анализировать их статистику и на этой основе строить другие математические модели с учетом особенностей этих стран. И там могут выявиться совсем иные зависимости.
РГ: Каковы же причины столь разительного разрыва в доходах богатых и бедных в России?
Шевяков: Отвечу цифрами официальной статистики. За период 2000-2005 годов рост зарплаты у нас значительно опережал рост ВВП. Казалось бы, бедность должна сокращаться. Что же мы видим на деле? На 100 рублей прироста ВВП в расчете на душу населения у бедных доход увеличивается на 5 рублей, а у богатых - на 200. Причина такого перекоса понятна. У нас механизм распределения денег работает в пользу богатых. И если мы говорим, что в среднем неравенство составляет 20 раз, то в наиболее богатых регионах оно намного выше: в Москве, например, доходы 10 процентов самых богатых превышают доходы 10 процентов наименее обеспеченных, по официальной статистике, почти в 50 раз. Даже если мы вдруг сейчас выполним заветы Шарикова и все отберем и поделим, то очень скоро ситуация вернется на круги своя. Ведь мощный "пылесос" качает огромные средства в одну сторону, от бедных к богатым.
Кстати, это очень наглядно иллюстрирует такой пример. Считается, что бедные и богатые платят одинаковые налоги, но на самом деле богатые имеют приличную льготу. Ведь у бедных основной источник дохода - зарплата, а у богатых - дивиденды по акциям, доходы от собственности и т.д. Но они облагаются куда более низкими налогами, чем зарплата.
РГ: Чтобы сократить разрыв в доходах, сколько людей с тугими кошельками надо заставить платить налоги по повышенным ставкам?
Шевяков: Это около 10-15 процентов населения страны. Но речь не идет о том, что надо что-то отбирать. Надо, чтобы их доходы не росли так стремительно и, наверное, были бы сравнимы с ростом доходов малообеспеченных слоев. К примеру, в США государственное регулирование увеличивает доходы бедных почти в 5 раз и снижает первоначальный показатель неравенства доходов в 4,5 раза! А у нас этот механизм снижает неравенство только на 20-25%.Так какое же государство более социально?
РГ: Во властных кабинетах знают о ваших исследованиях?
Шевяков: Да. Мы рассылали материалы в минфин, минэкономразвития, минздравсоцразвития, администрацию президента, Госдуму и Совет Федерации. Сейчас готовлю новые материалы с учетом последних результатов расчетов и их анализа.