Вряд ли, как показала сама процедура выдвижения Медведева, у кого-либо может вызывать сомнения результат мартовского голосования. Российская электоральная машина, как показали в том числе недавние парламентские выборы, отлажена до мелочей. К тому же (и это главное!) кандидатуру первого вице-премьера поддержал нынешний президент, любое слово которого запускает эту самую машину на полные обороты.
Конечно, не исключено, что помимо оппозиционных самовыдвиженцев (бывший премьер Касьянов, экс-чемпион мира Каспаров и т.д.) возникнет и еще одна фигура, выдвинутая властью. Так во всяком случае считали многие комментаторы, памятуя о неприятии Путиным термина "преемник" и его обещании провести реальный конкурс на замещение становящейся вакантной должности главы государства.
Однако времени на реализацию подобного сценария остается очень мало: самовыдвиженцы должны согласно закону объявиться до 18 декабря, а лимит парламентских партий, имеющих право на прямое выдвижение кандидатов, практически исчерпал Медведев, получивший поддержку "Единой России" и "Справедливой России". Остается еще КПРФ, но у нее есть свой вечный кандидат - Геннадий Зюганов, а ЛДПР, хотя и демонстрирует постоянную расположенность к договоренностям с властью, рассматривается все же как весьма сомнительный партнер в деле формирования верховной власти.
Таким образом, одну политическую загадку можно считать практически разгаданной: если в ее условия не будут внесены новые неожиданные вводные, следующим президентом России должен стать Дмитрий Медведев.
При этом так до сих пор и не прояснился другой, почти гамлетовский вопрос - о политической судьбе Владимира Путина. Кем же ему быть? Или не быть?
Всякие гадания и прогнозы на сей счет, как показывает практика, имеют мало шансов на точное попадание. Сам Путин, рискну все же предположить, хотел бы "не быть", то есть уйти из активной политики. Куда? Да хотя бы в тот же бизнес, в котором он профессионально разбирается. Или в международные сферы, где он также наработал за два своих президентских мандата устойчивую репутацию профессионала.
Другое дело, отпустят ли его на "свободу" российские политические реалии. Прежде всего Путин должен сохранить и передать следующему президенту ту свою систему сдержек и противовесов, которая (вопреки уже даже публично проявившимся трениям внутри кремлевских элит) сохраняет выстроенную им систему власти.
Иными словами, Путину еще предстоит решить для себя, принимает ли он, во-первых, уже сделанное ему предложение Медведева занять в мае будущего года пост премьер-министра. А во-вторых, форсировать ли всплывший в последние дни вариант с официальным оформлением российско-белорусского Союзного государства, в котором появляется, скажем, пост президента.
Оба сценария, если Путин решит все же остаться в политике, имеют свои издержки.
Первый, видимо, предполагает перераспределение полномочий между президентом и премьером, поскольку трудно представить себе Путина в роли "второго номера" властной иерархии. Но такие изменения будут означать фактически переход к парламентской республике, то есть принятие решения стратегического масштаба. Решения, касающегося не судьбы той или иной личности, а судьбы страны. Готова ли Россия к такому повороту? Это пища для глубоких, а не для сиюминутных размышлений.
Второй сценарий написан давно, но его претворение в жизнь постоянно наталкивается на объективные и субъективные трудности. Хотя бы потому, что он предполагает фактическую передачу многих функций, связанных с государственным суверенитетом, в наднациональные властные институты. Что помимо всего прочего лишает национальные элиты как многих постов, так и контроля за политическими и экономическими процессами.
Так что решусь на еще одно предположение: в ближайшее время Путин не даст ответа ни на одно из двух предложений. И не только потому, что не хочет раньше официальной передачи власти становиться "хромой уткой".
Думаю, что его решение будет зависеть не в последнюю очередь от предвыборной кампании Медведева.
Первый вице-премьер считается лидером либерального крыла нынешней власти. Именно поэтому его выдвижение в президенты было "на ура" воспринято и на Западе, и в российском бизнес-сообществе, о чем свидетельствует, в частности, резкий взлет индекса отечественного фондового рынка.
Основания для такой оценки Медведев давал не раз. Вспомним хотя бы его выступление в Давосе в январе 2007 года. Там ему прежде всего удалось подправить имидж России, заметно потускневший из-за череды громких скандалов - от политико-экономических до шпионских. И сделал он это благодаря двум прозвучавшим из его уст тезисам.
Первый - о необходимости диверсификации российской экономики, отказа от ее откровенно энергетической направленности (а значит, в глазах Запада, от ставки на энергетическую дубину в политических отношениях). Второй - о перспективах развития российской демократии, которой, по его словам, "еще есть куда двигаться". Куда? Медведев сформулировал это так: "Мы хорошо понимаем, что еще ни одно недемократическое государство не стало по-настоящему процветающим по одной простой причине: свобода лучше несвободы".
Однако Медведев - первый вице-премьер и Медведев- кандидат в президенты не могут быть одним и тем же человеком. Объективно глава государства должен искать некий общий знаменатель, обеспечивать баланс между различными тенденциями общественного мнения - от либералов до государственников и даже националистов. В конце концов именно в поддержании общественного консенсуса (пусть и хрупкого), в сохранении той системы сдержек и противовесов, которую создал и оставляет в наследство Путин, и есть работа президента.
Так что наивно, думаю, ждать от Медведева сплошных либеральных речей и обещаний безудержной демократизации. За время предвыборной кампании ему предстоит завоевать поддержку не только партийных бюрократий, но и различных групп электората (с порой диаметрально расходящимися интересами), каждая из которых хочет видеть следующим президентом "своего человека" (или "такого, как Путин").
Кстати, восемь лет назад таким "своим человеком" считали Путина и левые, и правые...