Академик УрО РАН Олег Чупахин недавно дважды премирован. "За высшие достижения в области науки" он отмечен премией "Триумф" , а неделей раньше - Демидовской премией - "за выдающийся вклад в развитие теории и практики органического синтеза".
Его рабочий стол завален стопками бумаг, на стене - портрет учителя, великого академика Исаака Постовского, который разработал первый советский сульфопрепарат - сульфидин, спасший в годы войны сотни тысяч, если не миллионы, жизней. И академик Чупахин также занимается химией лекарственных соединений. Последние сенсационные разработки руководимого им института - противоопухолевый препарат лизомустин и лекарство от птичьего гриппа.
Российская газета: Сейчас говорят о бурном развитии промышленности. Коснулся ли общий ренессанс производства лекарств?
Олег Чупахин: Отнюдь. Отрасль как-то приспособилась, трансформировалась и занимается только выпуском готовых лекарственных форм. Получают действующее начало, лекарственную субстанцию, из-за рубежа, в основном из Китая и Индии - готовое, по сути дела, лекарство, и из него у нас делают таблетки или растворы. Грубо говоря, как если бы из США получали спирт, здесь его разводили и считали бы русской водкой.
А "наверх" докладывают, что потребности страны на 70 процентов удовлетворены отечественными лекарствами. Но на самом деле не на 70, а процентов на 5-7, то есть никак. Хотя какие-то просветы видны. Если раньше фармпредприятия разработки наших ученых просто не воспринимали, то сейчас спрашивают - нет ли у нас чего-нибудь своего, хорошего, нового. К примеру, в Верх-Нейвинске сейчас монтируются установки по производству лизомустина - противоопухолевого препарата, разработанного в нашем институте. Мы прошли все мучительные стадии испытаний, сами в институте выпускали опытные партии этого препарата и безвозмездно передавали в онкоцентр. А теперь мы уступили уральскому заводу лицензию на производство лизомустина, и его будут выпускать, покрывая потребности всей России.
РГ: Насколько я знаю, вы доказали эффективность его использования при лечении не только рака легких?
Чупахин: Мы работаем над расширением спектра применения лизомустина. Клинические испытания проводят екатеринбургский онкоцентр и несколько клиник в Москве. Там заметили, что у больных раком легкого, которым назначали лизомустин, исчезали и другие злокачественные образования. Например, излечен молодой человек, 33 лет, с опухолью желудка, у которого пошли метастазы в мозг и уже начинались психические расстройства. Он получил несколько курсов лизомустина - и спокойно уехал к себе в Тагил.
РГ: Как долго вы разрабатывали этот препарат?
Чупахин: От момента обнаружения первичного эффекта до выпуска лекарства в аптеки проходит как минимум 15 лет. Но и за рубежом на разработку лекарства уходит лет десять. Причем две трети работ - и по объему, и по времени, и по деньгам - это работа биологов, биологические испытания. Такова и международная практика.
РГ: Вы сами проводите биоиспытания, в институте существует виварий?
Чупахин: Нет, этим занимаются наши партнеры. Московский онкоцентр, например, имеет виварий. Псарня там хорошая, биглей разводят.
Раньше у нас в УПИ был хороший виварий, сами перевивали, сами материал собирали. Профессор Мокрушин тогда отобрал хороший препарат от злокачественной меланомы. Но...
РГ: Почему же так долго длится разработка? Или львиную долю времени занимают бюрократические проволочки?..
Чупахин: Формально требований к новому лекарству много. Оно должно быть проверено всесторонне. Производитель хочет его продавать, но он должен понимать, что не годится, если, скажем, при лечении насморка почки выходят из строя. Поэтому существующие требования разумны.
РГ: Какова судьба другой сенсационной разработки вашего института - триазавирина, препарата от птичьего гриппа?
Чупахин: Мы полностью завершили доклинические исследования. Готовы тома нормативной документации - от лабораторного регламента до этикеток, а также биологическая часть - токсикология: действие на кровь, печень, на репродуктивные органы, на потомство, на потомство потомства...
РГ: То есть скоро начнут выпускать?
Чупахин: Идет разговор о перспективах. Минобрнауки нас серьезно поддержало. Сейчас нам дали деньги, и мы смонтировали пилотную установку по производству триазавирина. Еще не получив разрешения на клинические испытания, мы уже ведем подготовку к производству. Определенный риск в этом есть. Но, если мы будем дожидаться результатов "клиники", жизни моей уж точно не хватит. Может не хватить и вашей.
РГ: Уральские химики не впервые получают чудо-лекарство. Ваш учитель академик Постовский разработал же в войну сульфидин. Как, интересно, он успел пройти все согласования?
Чупахин: Это сейчас все забюрократизировалось до невозможности, а тогда было попроще. Постовский изобрел сульфидин еще в 38-м году. Когда началась война, пошли раненые, и основной причиной смертности были раневые инфекции, гнойные раны, которые лечить нечем. Сульфидин с началом войны в кастрюлях получали, руками перемешивали. Сотни тысяч жизней Постовский точно спас.
Недавно мне академик Красовский рассказал о том, как еще до войны у него очень тяжело заболела маленькая сестра, умирала уже, и ему посоветовали сходить к Постовскому, у которого есть чудо-лекарство. Оно еще не разрешено было. На свой риск Постовский ему отсыпал сульфидина. И сестренка через два дня вернулась с того света и жива до сих пор.
РГ: Государство вас поддерживает грантами?
Чупахин: Теперь это называется "лоты". Название заимствовано, сами понимаете, из аукционной практики. Государство выставляет задачи по созданию лекарств на торги, в них участвуют разные организации. Наш институт - головной в выполнении контракта министерства науки.
РГ: Стало быть, сейчас ваши сотрудники как сыр в масле катаются?
Чупахин: Особенно, конечно, не разбежишься, но по сравнению с тем, что они получали, прирабатывают заметно. Неудобно называть, какие у нас оклады были по единой тарифной сетке, вы просто не поверите! Уборщицы в супермаркетах столько уже не получали! Три года назад средняя зарплата была 12 тысяч...
РГ: При таком обилии должностей, как у вас, много ли времени отнимает административная работа?
Чупахин: Я не занимаюсь административной деятельностью. Я научный руководитель института. И на административную работу трачу не более 20 процентов времени - на это директор есть.
Многие переживают отлучение от директорства, а я облегченно вздохнул, когда попрощался с этой работой, потому что, к счастью, никогда не порывал с наукой. Я всегда, всю жизнь читал научные труды, в том числе и на заседаниях ученых советов, и на партбюро. Мне за это, кстати, попадало. Но я, как говорят в анекдоте, никогда не уходил от циклотрона далеко...
Окружен бумагой, компьютер вон там лежит. Вот это - оттиски иностранных журналов, которые мне приходят еженедельно и которые я не успеваю разгребать. Работаю с аспирантами, сейчас только вышел от меня один такой, гриппозный... Но я не начисляю им зарплату, не забочусь об их жилище, не ремонтирую крышу.
РГ: Вряд ли вы сейчас сами занимаетесь экспериментами, склоняетесь над пробирками...
Чупахин: Увы. И даже уже потерял чувство, когда мне сильно хотелось взять колбу в руки. Я планирую, направляю исследования, эксперименты.
РГ: Раз вы почетный профессор, значит, ваш портрет маслом вывешен в зале ученого совета института?
Чупахин: Нет, портрета я не заслужил. В УПИ две категории почетных людей: вывешивают портреты почетных докторов, а я почетный профессор - мне не положено. Да и зачем это мне?
Олег Николаевич Чупахин - действительный член РАН с 1992 года, руководитель Института органической химии Уральского политехнического института.
Родился 9 июня 1934 года. Окончил Уральский политехнический институт в 1957 году, где остался работать аспирантом. В 1976 году защитил докторскую диссертацию.
Лауреат премии Совета министров СССР. Перечисление всех званий, регалий и достижений Чупахина займет не одну страницу. Он один из ведущих российских химиков, председатель ученого совета РАН по химическим наукам, лауреат различных премий, орденоносец, почетный профессор и заведующий кафедрой Уральского политехнического университета (УГТУ-УПИ), научный руководитель Института органического синтеза УрО РАН.
Женат, имеет сына, увлекается фотографией.