В одностолпной палате Патриаршего дворца Московского Кремля открылась выставка, посвященная царствованию Ивана IV. На ней грозный государь предстает почти как председатель худсовета или куратор, целенаправленно отбиравший и заказывавший иконы.
Надо сказать, что явных знаков власти, то есть свидетельств могущества и насильственного подчинения, на выставке не так уж и много. Но они есть. Скажем, "Шапка Казанская" (подобие "Шапки Мономаха"), по легенде доставшаяся в качестве "казанского трофея" молодому Ивану IV от плененного хана Едигера. Другие такие экспонаты, предоставленные Оружейной палатой, скорее свидетельства бессилия упрямой и жестокой власти перед лицом истории или, если угодно, судьбы или рока. К примеру, демонстрируется почти полная амуниция Федора Мстиславского, князя-воеводы, впоследствии примкнувшего к Лжедмитрию I, участвовавшего в Семибоярщине и т. д. - словом, приложившего руку к распылению российской государственности. Или же ружье, принадлежавшее опричнику Богдану Бельскому. За начальником Аптекарского приказа с давних пор числилась скверная история: будто бы государь и скончался как-то внезапно во время шахматной партии с этим своим выдвиженцем. Кстати заметить, и ружейное дуло имеет форму змеиной головы.
Все остальное на выставке о вере, то есть речь идет об иконописи, о том новом, что в ней появилось во времена Ивана IV. Именно здесь как бы незримо возникает фигура державного куратора и заказчика, властно поддержавшего веру и поставившего ее на службу власти. Принимая от Константинополя ритуальную составляющую власти, Иван Грозный хотел перенять и его образную ауру. Для этого делались "списки" (своего рода копии) с прославленных византийских икон - Богоматери Одигитрии (названной "Тихвинской"), Богоматери Лиддской. Кроме того в Москву свозились и византийские оригиналы. Так, в 1561 году царь Иван сделал новгородцам такое предложение, от которого те не смогли отказаться, и иконы "Спас златая риза", "Богоматерь Иерусалимская" и некоторые другие были увезены в Москву.
Русский царь перенял у константинопольских василевсов и традицию своеобразного агитпропа, когда портреты императоров рассылались в провинции, как бы напоминая о "присутствии" царя на подвластных ему территориях. Поскольку подобных "портретов" на Руси не было, их "заместителями" выступали образы соименных царю святых. Крещеный в честь Иоанна Предтечи, Иван Васильевич много пекся о распространении его икон. Хотя образ и вневременной, но порой он обретал некую актуальность и даже злободневность. На одной такой иконе из Пскова Иоанн Креститель изображен гневным и высокомерным. Вероятно, чтобы непокорные псковичи помнили, чем еще может крестить Грозный. А уж о том, какова сила государя, иносказательно напоминала огромная икона "Благословенно воинство Небесного Царя".
Поведав о делах духовных, устроители выставки все же обращают зрителя к делам земным, демонстрируя не что иное, как "газету" XVI века. Точнее, изданные на пяти листах в Нюрнберге "Польско-русские известия" 1582 года, из которых следует, что после осады Пскова Стефаном Баторием все русские завоевания в Ливонии отошли полякам. Все же до периодической печати у Ивана Васильевича руки так и не дошли.